«Давненько не брал я в руки шашек», точнее, давненько я не возвращалась к шахматам в искусстве. Наверное, пора. В прошлый раз мы говорили о реальных людях за шахматами, реальных и вполне конкретных. Но есть и обратные примеры, и о них и пойдет разговор.
Дамы и господа, сегодня в игре - шахматисты фантастические. Причем, такие, о которых живописец знает заранее, что их не существует.
Картины написаны не самыми известными художниками, но вполне профессиональные и, как минимум, любопытные для рассмотрения. Пусть даже они не потрясут ваши воображение и душу, но, возможно, развлекут в этот долгий ноябрьский вечер.
И первым я хочу вам представить полотно венецианца Алессандро Варотари по прозвищу Падованино («падуанчик»). Сцена мифологическая, изящная, куртуазная (вот сейчас вспомнила прекрасный роман Алексея Толстого «Петр Первый», момент, когда Санька, да не Санька уже, Александра Ивановна Волкова просвещает дев Буйносовых: «Надо бы вам это все заучить. Кавалеры постоянно теперь стали спрашивать про греческих-то богов.» Картина, о которой я говорю, написана за несколько десятков лет до событий романа, но сюжет вполне подходящий).
Марс и Венера традиционно изображались либо в сюжете, когда Вулкан, муж богини любви, застает любовников в момент измены, либо как аллегория победы Любви над Войной: Венера и Марс лежат вместе на ложе, Марс обычно спит, а Купидоны играют с его доспехами.
Полотно Падованино имеет уникальный сюжет: вариант обоих типов сразу. На картине Падованино «Марс и Венера играют в шахматы» , мы видим за игрой Венеру, богиню любви и красоты, и Марса, бога войны. На заднем плане картины изображён с кувшином вина и алым носом Вулкан, обманутый муж Венеры. Общее построение картины демонстрирует оригинальное чувство юмора художника, служившее причиной его прижизненной популярности в Венеции (и потока заказов от венецианцев на картины с такими сюжетами).
Эта картина — одна из целой серии (в их числе: «Венера, Марс и два Купидона», «Венера и Марс, Сюрприз Вулкана» и так далее).
Здесь же, Венера, ухватив левой рукой шлем Марса за основание султана из страусиных перьев, рассчитывает следующим движением сорвать его с противника (некоторые искусствоведы предполагают игру на раздевание, возможен и другой вариант — нетерпение Венеры, которой наскучили шахматы; партнер в них явно слабее, чем она, поэтому богиня торопится приступить к более интересным ей любовным играм). Правой рукой Венера делает решающий ход, приносящий ей победу. Обезьянка снимает наножник с голени побеждённого. Между ног у Венеры сидит купидон (возможно, намекающий на пламенную страсть Венеры к Марсу). Марс озадачен, его взгляд направлен на шахматную доску, а левой рукой он хватается за голову, пытаясь удержать шлем.
Похоже, не удержит.
Разумеется, все происходящее - не всерьез, это живопись для украшения палаццо и игривых разговоров, над рогоносцем принято смеяться, а обнаженной богиней любви - любоваться. Вам, дамы и господа, разумеется, более всего интересен ход шахматной партии, изображенной Падованино, - спешу обрадовать вас. Несмотря на искаженный ракурс, под которым написана доска, позиция читается достаточно просто. Венера переносит двумя пальцами фигуру ферзя на поле е1 (судя по направлению движения руки Венеры, раньше ферзь стоял на a1, b1 или c1), ставя мат противнику. Все честно, женщина сыграла лучше, возможно, мужчина отвлекся (на что ему там было отвлекаться от игры?) и, банально, зевнул фигуру.
Одним из самых волшебных, наполненных атмосферой мистики моментов самой, пожалуй, магической пьесы Шекспира, «Бури», стала сцена, в которой юные влюбленные играют в шахматы.
Вот как это описывается в тексте:
Открывается вход в пещеру; там Фердинанд и Миранда играют в шахматы.
Миранда:
Мой нежный друг, не хочешь ли меня
Поймать в ловушку?
Фердинанд:
Ни за что на свете,
Любимая, хитрить с тобой не мог бы.
Миранда:
За сотню царств наверно бы схитрил,
Но честной всё ж сочла бы я игру.
У входа в пещеру застыли двое взрослых: один - это отец Миранды, Просперо, волшебник и властитель острова, на который волшебная буря выбросила Фердинанда, другой, который смотрит, словно не веря своим глазам - король Неаполя и отец Фердинанда, Алонзо, двенадцать лет назад предавший и изгнавший Просперо, чтобы посадить на миланский трон брата законного герцога.
Короче, перед нами папаши мальчика и девочки, которые приходятся друг другу старинными смертельными врагами.
Но юным это безразлично, они встретились и влюбились, для них весь мир - счастье и увлекательная игра в шахматы, пока они играют друг с другом.
Британская художница-прерафаэлит, Люси Мэдокс Браун, написала это полотно, которое является, по сути, семейным портретом Браунов. И история, которую скрывает картина, довольно печальная, волшебством и предвкушением нескончаемого счастья её назвать невозможно. Но я все же расскажу вам о том, что скрывается за этой сказочной шахматной сценой.
Сводный брат художницы Оливер Мэдокс Браун послужил натурщиком для Фердинанда. «Нолли», как его звали дома, был даровитым художником, писателем и поэтом, но умер от заражения крови в юности. В том же 1871 году его собственная картина на сюжет шекспировской «Бури», «Просперо и маленькая Миранда, плывущие по морю», была представлена на международной выставке в Южном Кенсингтоне. Смерть Нолли была сокрушительным ударом для отца, он превратил комнату сына в его мемориал. Оливера все очень любили, он был умен, добр и обаятелен, с его ранним внезапным уходом близкие так и не смирились.
Сводная сестра Люси, — Кэтрин Мэдокс Браун, тоже художница, позировала для Миранды. Брак между отцом Люси и Кэтрин и матерью Кэтрин, дочерью фермера и красавицей-натурщицей, был заключен только через год после создания этой картины, так что можете себе представить, насколько сложным было положение Кэтрин в юности, особенно, учитывая довольно ханжеские викторианские взгляды современного ей общества.
Будущий муж Люси Мэдокс Браун — Уильям Майкл Россетти, искусствовед , писатель и художник, брат знаменитого художника и поэта Данте Габриэля Россетти, позировал для Просперо. Художница была хорошо знакома с ним ещё с детства, он на четырнадцать лет старше будущей жены, но их объединяла общая любовь к искусству, радикальные общественные взгляды, антиклерикализм.
И, наконец, отец художницы Форд Мэдокс Браун послужил моделью для персонажа короля Неаполя Алонзо. Отношения Люси с ним были весьма сложными, до её двенадцати лет они практически не общалась, девочка постоянно проживала в семье родственников матери. Отец долгое время не верил в художественные способности дочери и прямо (и повсеместно) об этом заявлял. Неудивительно, что именно он оказался изображённым в роли отрицательного персонажа - и это, конечно, отметили все, видевшие картину.
Вот такая отложенная месть, вполне изящная. Не шекспировская, но, возможно, рассчитанная, как хороший шахматный ход.
Мне очень нравится этот современный британский художник (он родился в 1950 году). Акварелист и иллюстратор, он пишет на своих работах - книги. Старинные фолианты, толстые тома, иногда основательные учебники или длинные романы, но книги живут на его картинах трогательной и забавной человеческой жизнью: флиртуют, пишут любовные письма, увлекаются криминалистикой, пьют чай, играют в домино и даже читают книги!
И шахматы - тоже не исключение, книги кисти Уолстенхолма играют в шахматы.
И мне это показалось полным лиричного юмора и вполне достойным, чтобы показать вам, друзья, в этой статье о фантастических шахматистах.
А у меня на сегодня все, дамы и господа, но шахматное продолжение следует…
