Муж полгода лежал на диване, а перед Новым годом позвал толпу родни: «Накрой стол, ты же хозяйка!». У меня в кармане было 500 рублей и ноль сил. Я улыбнулась, достала из морозилки ледяного гуся и устроила им незабываемый вечер...
Смена закончилась в восемь утра, но я, Ольга, фельдшер скорой помощи, вышла из подстанции только в десять. Последний вызов был тяжелый: бабушка с отеком легких на пятом этаже без лифта. Мы с водителем тащили носилки, и теперь у меня ныла спина так, будто туда вбили гвоздь.
На улице было серо и промозгло. Декабрь в этом году выдался слякотным, вместо снега под ногами хлюпала грязная каша. Я шла к остановке, мечтая только об одном: горячий душ и подушка.
Работала на полторы ставки. Фельдшер в райцентре – это и терапевт, психолог, и грузчик. Зарплата была... ну, на ипотеку хватало и на еду.
Дома меня ждал муж, Виталик.
Полгода назад его «попросили» с завода (он работал мастером, но не сошёлся характером с начальником), с тех пор Виталик «искал себя».
Поиски проходили в основном на диване, в горизонтальном положении, с ноутбуком на пузе. Он изучал криптовалюты, смотрел стримы по политике и играл в Танки.
— Я не могу работать на дядю, Оля, — говорил он, когда я робко намекала на вакансию охранника. — Я создан для большего, мне нужно время, чтобы перегруппироваться.
Я дала ему время: месяц, два, полгода.
Я открыла дверь своим ключом. В нос ударил запах застоявшегося табака и жареного лука.
В прихожей валялись ботинки Виталика 45-го размера. Один стоял носком к двери, другой лежал на боку. Я перешагнула через них, стараясь не наступить в лужу от растаявшего снега.
— Виталик? Я дома.
Тишина, только звуки взрывов из комнаты.
Я прошла в зал.
Виталик лежал на диване в одних трусах и майке-алкоголичке. На животе у него стояла тарелка с огрызками пиццы (которую он заказал на мою карту, привязанную к его телефону).
— О, привет, мать! — он не оторвал глаз от экрана. — Чё так долго?
— Смена тяжелая, — я села на край кресла, стягивая сапоги, спина стрельнула болью. — Виталь, ты бы хоть чайник поставил, я с ног валюсь.
— Ща, бой доиграю! У меня тут клан на клан! Важный момент!
Я вздохнула, встала и поплелась на кухню.
В раковине возвышалась гора посуды, тарелки с засохшей гречкой, сковорода с жиром, чашки с чайным налетом, Виталик ел и не мыл.
На столе крошки, пятна от кофе и пустая пачка из-под сигарет.
Нажала кнопку чайника, он был пуст, Виталик выпил всю воду и не налил новую.
Набрала воды, руки дрожали от усталости.
— Оль! — крикнул он из комнаты. — Иди сюда, разговор есть!
Я вернулась в зал.
Виталик сел, спустив ноги с дивана.
— Слушай, я тут подумал... Скучно нам вдвоем, Новый год на носу, а мы как сычи.
— Виталь, я работаю 31-го в ночь.
— Ну вот, а я один буду куковать? Короче, я позвонил тёте Любе.
Меня прошиб холодный пот.
Тётя Люба, сестра его матери. Женщина-гром, она жила в соседнем посёлке с мужем, дядей Толей, и двумя внуками, которых ей подкидывали на праздники.
— И что? — спросила я осторожно.
— Они приедут! Завтра, всей толпой! Шесть человек: тётя Люба, дядя Толя, их дочка с мужем и внуки.
— Виталик... Ты шутишь? Куда они приедут? У нас двушка.
— Да ладно тебе, в тесноте, да не в обиде! Зато весело будет! Дядя Толя на гармошке играет!
— Виталик, — я попыталась говорить спокойно. — Я завтра с утра опять на смену. Я вернусь 31-го вечером, никакая. Кто будет готовить? Убирать? У нас денег нет на такую ораву.
— Ой, ну не начинай! — Виталик поморщился. — «Денег нет». Займи! У соседки перехвати, у Ленки, ты же хозяйка! С тебя поляна: холодец, гусь, пироги.
— Гусь? — я рассмеялась. — Виталик, гусь стоит три тысячи, у меня на карте пятьсот рублей до аванса.
— У нас в морозилке лежит! Тот, что пациент твой подарил, фермер! Вот его и запечёшь!
— Мы его берегли для себя.
— Ну вот и повод! Короче, Оля гости приглашены, отменять поздно. Не позорь меня перед родней! Я сказал, что у нас всё есть, что мы богато живем.
— Богато? — я обвела рукой комнату с ободранными обоями (ремонт встал, когда Виталика уволили). — Ты сказал им, что мы богатые?
— Ну а чё? Скоро найду, миллионы пойдут, а пока поддержи мужа, ты же женщина. Придумай что-нибудь, салатиков настрогай. Главное атмосфера!
Он снова лёг и надел наушники.
— Всё, не мешай, у меня стратегия.
Я стояла и смотрела на его уверенность в том, что я волшебница, которая из воздуха и пятисот рублей сделает банкет на десять персон.
Во мне поднималась волна, чего-то нового, холодного и злого.
— Хорошо, Виталик, — сказала я. — Будет тебе атмосфера.
Но он меня уже не слышал.
Я пошла в ванную, включила воду.
Не плакала, я думала.
«Ты же женщина, придумай что-нибудь».
Отлично, я придумаю, так придумаю, что ты этот Новый год на всю жизнь запомнишь.
Вышла из душа, завернутая в старый халат, злость немного утихла, уступив место усталости, но я знала, что это затишье перед бурей.
На кухне зазвонил мой телефон, свекровь Галина Петровна.
— Олечка, здравствуй! — голос у неё был, как масло. — Как дежурство? Небось, устала?
— Устала, Галина Петровна, с ног валюсь.
— Ой, бедненькая! Ну ничего, сейчас отдохнёшь, у плиты постоишь – это же женское счастье, кормить семью! Виталик сказал, гости будут? Люба с Толей? Ой, как хорошо! Семья должна держаться вместе!
— Галина Петровна, у нас денег нет и сил нет.
— Ой, ну что ты ноешь! — тон резко сменился на командирский. — Деньги пыль, главное отношение, ты уж постарайся, Оля. Дядя Толя он гурман, абы что есть не будет. Ему гуся подавай с яблоками и холодец чтобы прозрачный был! Виталик сказал, ты умеешь. Не подведи мужа! Он и так в депрессии, ищет себя, ему поддержка нужна, а не твое кислое лицо!
— В депрессии? Он в танках, Галина Петровна.
— Это он стресс снимает! Ты не понимаешь тонкую душу мужчины! В общем, так: гуся запечешь, салатов тазика три: оливье, шуба, крабовый. И наливку достань, ту, что ты на ягодах ставила. Дядя Толя такое любит, всё целую!
Она положила трубку.
Я стояла посреди кухни, в окружении грязной посуды, и чувствовала себя не фельдшером, спасшим сегодня человека, а крепостной девкой, которой барыня раздала указания.
— Виталик! — крикнула я.
— Ну чё? — отозвался он недовольно.
— Ты маме сказал, что я наливку достану?
— Ну да, а чё жалко? Для дяди Толи же!
Я открыла холодильник, пустота. На полке сиротливо лежал кусок засохшего сыра и половина луковицы. В морозилке, тот самый гусь. Каменный, в перьях (нам его подарили неощипанным, фермерский натурпродукт).
— Виталь, — я зашла в комнату. — А продукты где? Ты обещал купить картошку, морковь, майонез.
— Ой, забыл! — он хлопнул себя по лбу (не отрываясь от игры). — Танки затянули! Слышь, Оль, сгоняй сама? Ты же всё равно на кухне крутишься, магазин рядом.
— Я с суток, у меня ноги не идут.
— Ну возьми такси! Или пешком прогуляйся, свежий воздух полезен и вообще, хватит ныть! Ты женщина или кто? Придумай что-нибудь! Вон, у соседки займи!
Он повернулся ко мне.
— И кстати, Оль... Ты бы прибралась тут. Полы помой, а то перед тётей Любой неудобно, грязища.
— Грязища? — я посмотрела на его носки, валяющиеся на ковре. — А кто её развел?
— Ну не я же! Я работаю, головой, а быт это твоё. Давай, шурши и это... — он игриво шлепнул меня по попе. — Улыбнись! Праздник к нам приходит!
В этот момент тонкая ниточка терпения, на которой держался наш брак последние полгода, лопнула со звоном.
«Шурши», «придумай», «ты же женщина».
Он лежал на диване, жирный, ленивый трутень, и указывал мне, уставшей, как его обслуживать. Он пригласил ораву гостей, чтобы похвастаться «богатой жизнью» за мой счет. Обещал им гуся, которого даже не удосужился достать из морозилки.
Я посмотрела на него, как врач смотрит на пациента, которому уже не помочь.
— Хорошо, Виталик, — сказала я очень спокойно. — Я пошуршу, будет тебе праздник.
— Во! Другой разговор! — обрадовался он. — Люблю, когда ты послушная!
Вышла из комнаты.
Зашла на кухню, закрыла дверь.
Достала из морозилки гуся, это была огромная, тяжелая туша, завернутая в пакет. Он был твердым как камень и в перьях.
Не стала его размораживать.
Громко бросила его в раковину, прямо поверх грязных тарелок.
Потом я пошла в кладовку, там стоял мешок картошки, который нам дала моя мама осенью. Картошка была грязная, в земле.
Высыпала полмешка на кухонный стол. Прямо на клеенку, земля посыпалась на пол.
Достала лук, морковь (тоже немытую), бросила туда же.
Достала муку, рассыпала её по столу, художественно.
Потом я взяла лист бумаги, маркер и написала красивым, крупным почерком:
«Дорогие гости!
Мой муж, Виталий, решил устроить вам незабываемый сюрприз!
Сегодня у вас МАСТЕР-КЛАСС по высокой деревенской кухне!
В меню:
1. "Гусь по-охотничьи". (Задача: ощипать, разморозить, выпотрошить).
2. "Картофель по-деревенски". (Задача: отмыть от земли, почистить).
3. "Салат из топора". (Ингредиенты найдете сами).
Виталий, как глава семьи и добытчик, покажет вам, как настоящий мужчина умеет работать руками, а не только языком.
Я уехала за (на край света).
Веселитесь!
С любовью, Хозяйка (бывшая)».
Приклеила записку на холодильник, магнитом с надписью «Счастье в доме».
Потом пошла в спальню.
Виталик всё еще играл.
Открыла шкаф, достала свое лучшее платье (которое берегла на корпоратив), косметичку.
Ярко накрасилась: красная помада, стрелки, надела платье.
Собрала сумку: документы, сменное белье, зарядка.
Вызвала такси.
— Ты куда намылилась? — крикнул Виталик, услышав шуршание. — В магазин?
— Ага, — крикнула я из прихожей. —
— Давай быстрее!
— Ага — сказала я.
Обулась, посмотрела на себя в зеркало.
Усталая женщина с синяками под глазами исчезла, на меня смотрела свободная женщина.
Я вышла из квартиры и захлопнула дверь.
Такси ждало у подъезда.
— Куда едем? — спросил водитель.
— В «Уют», — сказала я. Это было единственное приличное кафе в нашем районе. — И музыку погромче, пожалуйста.
Я сидела в кафе, пила капучино (который мне принесли) и смотрела на телефон.
Время: 18:00.
Звонок, Виталик.
Я сбросила.
18:05. Звонок, Виталик.
Сбросила.
18:10. Сообщение: «Ты где?! Гости приехали! Тётя Люба ждет стол! Где жратва?!»
Я улыбнулась и откусила пирожное.
Представляю эту картину.
Тётя Люба, дядя Толя, их дочка с мужем и двое внуков вваливаются в квартиру. Шум, гам, морозец.
— Виталик! Встречай! — гремит тётя Люба. — Мы с гостинцами! Вот, магнитик тебе привезли! А где Оля? Где гусь? Дядя Толя слюной давится!
Виталик, сияющий, в парадной рубашке (которую я погладила неделю назад), выходит к ним.
— Проходите, дорогие! Сейчас! Оля там колдует! Сюрприз готовит!
Они раздеваются, проходят на кухню. Предвкушая ароматы запеченного мяса и пирогов.
И видят...
Раковину с грязной посудой и ледяного гуся в перьях.
Стол, заваленный землей и картошкой.
И записку.
Тетя Люба подходит, читает.
— Это что? — её голос звенит. — «Какой ишь твою мать мастер-класс»? «Ощипать самим»? Виталик!!!
Он вбегает на кухню, видит гуся и записку.
— Оля?! Оля!!!
Хватает телефон, звонит мне.
Я поднимаю трубку на пятый раз, ставлю на громкую связь.
— Алло? — голос у меня веселый и беззаботный.
— Ты где, тварь?! — визжит Виталик. — Тут люди, где еда?! Почему гусь в перьях?!
— Виталик, милый, ну я же написала! — щебечу я. — Это интерактив, сейчас так модно! Ты же у нас креативный, ищешь себя! Вот я и дала тебе возможность проявить себя! Покажи дяде Толе, как ты умеешь ощипывать дичь! Ты же охотник... в танках!
— Ты издеваешься?! — орёт он. — Мы голодные, тётя Люба с дороги!
— Ну так почисти картошку, руки-то есть! Или ты только по клавишам стучать умеешь? Всё, мне некогда!
Я отключаю телефон.
В квартире Виталика начинается ад.
— Ну и жена у тебя! — бушует тетя Люба. — Стерва! Бросила мужа! А ты куда смотрел?!
— Я... я думал, она готовит...
— Думал он! Индюк тоже думал! — дядя Толя, голодный и злой, стучит кулаком по столу. — Жрать давай!
— У нас ничего нет... Только это...
— Чисти картошку! — командует дядя Толя. — Быстро, а я гуся посмотрю.
Гуся надо размораживать сутки.
— Гуся не будет, — констатирует дядя Толя. — Картошку вари!
Виталик, который в жизни не чистил больше двух картофелин ноет.
— Тётя Люба, помогите!
— Сам чисти! — отрезает тётя Люба. — Мы гости! Ты хозяин! Позорище!
Через два часа они сидят за столом, перед ними кастрюля вареной картошки (полусырой, Виталик поспешил). Банка майонеза и хлеб.
Наливки нет (я её спрятала).
— Ну, с наступающим... — мрачно говорит дядя Толя, накалывая картофелину.
— Чтоб ей пусто было! — говорит тётя Люба. — И тебе, Виталик, мозгов бы побольше.
Праздник испорчен.
Я провела в кафе три часа, потом поехала к подруге, Ленке, которая тоже дежурила в новогоднюю ночь, но дома. Мы пили, ели еду и смеялись.
1 января, утро.
Я не вернулась домой.
А поехала в санаторий (купила горящую путевку на три дня, на последние деньги с кредитки — гулять так гулять!).
3 января.
Звонок от Виталика.
— Оля! Ты где?! Вернись!
— Зачем?
— Я не знаю, как стиралку включить! Тут гора белья! Гости уехали, они меня прокляли! Тётя Люба сказала, что я безрукий! Дядя Толя обещал мне уши оторвать!
— А гусь?
— Гусь протух! Мы его выкинули! Оля, тут срач! Приди, уберись, я тебе прощу!
— Ты мне простишь? — я рассмеялась. — Виталик, ты ничего не понял, я не вернусь.
— В смысле? А как же я?
— А ты ищи себя дальше, ты же мужчина, добытчик, вот и добывай. Чистую посуду, еду, чистые носки. Я сегодня подала на развод через Госуслуги.
— Ты что, серьезно?! Из-за картошки?!
— Из-за того, что ты хотел сделать из меня прислугу. Имущество поделим: тебе диван и танки, мне свобода и ипотеку я переоформлю на себя, я узнавала, банк разрешит, я плачу. А ты на выход, к маме.
— Оля!
Я положила трубку и заблокировала номер.
Сидела в холле санатория играла музыка. За окном падал белый, чистый снег.
Я пила вкусный, горячий кофе.
И впервые за много лет, чувствовала себя не ломовой лошадью, а человеком.
Оказывается, одиночество, это когда тебе не надо никого обслуживать, не надо терпеть хамство и жалеть тунеядца.
И это прекрасно.
А Виталик... говорят, он переехал к маме. Теперь Галина Петровна варит ему овсянку и пилит его с утра до ночи.
Каждому своё.
(Конец)
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто закрепите канал в ленте подписок 🪻