Хэл Б. Уоллис, бывший директор по производству в кинокомпании Warner Bros., к 1950-м годам занял в Голливуде прочные позиции, как независимый продюсер. Серия комедий с Мартином и Льюисом (‘My Friend Irma’ (1949), ‘My Friend Irma Goes West’ (1950), ‘That’s My Boy’ (1951) и др.) принесла ему не только деньги, но сделала очень авторитетным человеком в индустрии. Уоллис неплохо зарабатывал и на нуарах, таких как “Странная любовь Марты Айверс” (Strange Love of Martha Ivers, 1946) и “Я бреду в одиночку” (I walk alone, 1947), в которых его стараниями раскрылся талант подающего надежды актёра Кирка Дугласа. Однако продюсер на этом не остановился.
Уоллис загорелся идеей снять красочный исторический вестерн о Доке Холлидее. Именно историчность он ставил на первый план, когда говорил о своем новом проекте. С его точки зрения «Моя дорогая Клементина» (My Darling Clementine, 1946) Джона Форда, считавшаяся в те годы эталоном рассказа о Доке, была сплошным мифом и набором штампов. В 1954 году Уоллис приобрел права на использование статьи Джорджа Скаллина «Убийца», опубликованную в журнале Holiday. В ней, как уверял автор, впервые раскрывалась реальная история известного деятеля эпохи Дикого Запада Дока Холлидея, с особым упором на его ключевую роль в событиях 26 октября 1881 года. Тогда в городке Тумстоун, Аризона, случилась знаменитая перестрелка между кланами Эрпов и Клэнтонов. Последний после неё перестал существовать. Она сделала Уйатта Эрпа и Дока Холлидея национальными знаменитостями.
В качестве исполнителя роли Дока Уоллис видел Хэмфри Богарта. Роль Уайтта Эрпа он планировал отдать Бёрту Ланкастеру. Богарт был звездой. Он много снимался в популярных нуарах, таких как «Мальтийский сокол» и «Касабланка». Его талант был вознаграждён премией «Оскар» 1952 года. И он очень не любил сниматься в вестернах. С лошадями и седлами Богарт откровенно не дружил. Актёр вежливо отказал продюсеру.
Бёрт Ланкастер тоже был птицей высокого полёта. Его звёздный статус подтверждался номинацией на «Оскар» за роль в ленте «Отсюда и в вечность» (From Here to Eternity, 1953). Он считал себя драматическим актером и участие в вестерне со стрельбой не представляло для него интереса. Ланкастер отказался, хотя у него был контракт с Уоллисом на три картины, из которых была снята только одна.
Со сценарием также оказалось не всё слава богу. Изначально Уоллис привлёк к работе биографа Уайатта Эрпа, автора книг и статьей о Диком Западе, Стюарта Н. Лейка. Тот давно сотрудничал с Голливудом, практически ни один фильм об Эрпе не обходился без его услуг. Сценарий, написанный Лейком, оказался подобием, того, что лег в основу «Маршала границы» (Frontier Marshal, 1939) и «Моей дорогой Клементины» (My Darling Clementine, 1946). Сплошное мифотворчество и героический Эрп. Уоллис понял, что ему нужен другой сценарист.
Такового он нашел в лице бывшего морского пехотинца Леона Уриса, который только что завершил адаптацию своей книги бестселлера «Боевой клич» (Battle Cry) для экрана. Урис представил необычайно выразительное и сложное повествование, сосредоточенное на вражде между Эрпами и Клэнтонами, отношениях любви-ненависти между Уайаттом и Доком, и контрасте между гордостью и самопрезрением в образах их женщин. Эти женские персонажи особенно подкупили Уоллиса. Леди-игрок Лаура Денбоу и проститутка Кэйт Фишер добавили столько колорита, что рассказанная история сразу приобрела грязноватую реалистичность.
С режиссером Уоллису повезло сразу. Ему приглянулись работы Джона Стёрджеса, и он позвал его обсудить сотрудничество. «Когда Джон пришел на переговоры, он мне сразу понравился», — вспоминал Уоллис. «Высокий, крепко сложенный мужчина, который сам мог бы стать героем вестерна, он был экспертом по истории Дикого Запада и внес огромный вклад в успех фильма».
Стёрджес вспоминал: «Мне не пришлось проводить много исследований. Я довольно много знал. Я прочитал все книги на эту тему, а также газету «Tombstone Epitaph». А когда я был ребенком, я посетил реальное ранчо в Уилкоксе, штат Аризона, в сорока милях к востоку от Тумстоуна. Это был ковбойский городок с настоящими ковбоями. И до сих пор таким остается». Режиссера совсем не беспокоило использование того же материала, что и у Форда, который считался самым авторитетным специалистом по вестернам. Фильм «Моя дорогая Клементина» снимался в Юте, на фоне Долины Монументов, и превратил, по мнению Стёрджеса, безжалостного Уайатта в какого-то ангела. «Я считаю Джека Форда потрясающим режиссером, а «Клементину» — интересным фильмом», — заявлял Стерджес. «Но смешно говорить, что он имел хоть какое-то отношение к реальным Эрпу и Холлидею. Ради всего святого, Холлидея сыграл Виктор Матьюр, изобразивший хирурга из Бостона, который пытается спасти жизнь своей мексиканской возлюбленной, оперируя ее в салуне. А то, как вели себя Эрпы в этом фильме, нисколько не напоминает реальность… Фильм Форда вообще не был для меня конкурентом. Насколько я знаю, никто ранее не сосредотачивался именно на перестрелке».
Поскольку Богарт отказался от роли Дока, Уоллис решил воспользоваться услугами своего старого протеже Кирка Дугласа. Тот уже крепко стоял на ногах, имел номинации на «Оскар», его популярность год от года росла. За гонорар в 200000 долларов он с радостью ухватился за возможность поработать с продюсером, десять лет назад пригласившим его в Голливуд.
Дуглас и Ланкастер были знакомы, оба снимались в фильме Уоллиса «Я всегда одинок» (I Walk Alone, 1947). Во время случайной встречи на какой-то голливудской вечеринке Дуглас обратился к Ланкастеру с предложением снова поработать вместе. Бёрт с радостью пообщался с коллегой, но отказался от роли Уайатта Эрпа во второй раз. Пришлось искать кого-то другого. Рассматривались кандидатуры Ван Хефлина, Ричарда Уидмарка и Джека Пэланса. Однако по тем или иным причинам ни один из этих актёров роль не получил. Уоллис снова вернулся к кандидатуре Ланкастера.
Продюсер сделал актёру особое предложение. Если Бёрт согласится сыграть Уайатта Эрпа, то получит главную роль в романтическом вестерне «Продавец дождя» (Rainmaker, 1956). И этим контракт с Уоллисом будет закрыт. Настойчивость продюсера взяла верх. Ланкастер подписался сыграть в фильме, незадолго до этого получившем название «Перестрелка в О.К. Коррале» (Gunfight at O.K. Corral).
Ронда Флеминг была выбрана на роль Лауры Денбоу. Её поразительная красота, как и в начале голливудской карьеры, преподнесла эту возможность без каких-либо экранных тестов. Кроме того, она считалась экспертом по образам femme fatale, а тут нужно было именно это. Серьёзной актерской игры от неё не требовалось. Если бы она была более наблюдательной или лучше разбиралась в тонкостях киноиндустрии, как вспоминала Флеминг, она бы поняла, что ярко одетая (в платья различных оттенков зеленого) Лора Денбоу являла собой декорацию. Когда персонаж прибывает на дилижансе, ей не уделяют внимания крупным планом. Когда Уайатт выгоняет Лору из салуна «Лонг Бранч», и начинается драка с ковбоем, защищающим её честь, нет ни одного кадра с реакцией Лоры. «Конечно, я чувствовала себя обделённой», — вспоминала Флеминг. «Крупные планы значительно улучшили бы мою роль в кино, которое стало классикой».
Режиссерская экспликация Стёрджеса показывает, что персонаж Денбоу в первоначальном варианте был более прямолинейным. Во время её расставания с Уайаттом на скалах она ставит ультиматум: «Что заставляет тебя думать, что [твоему брату Вирджилу] ты нужен больше, чем мне? Мы не сможем начать совместную жизнь, когда в твоей руке револьвер. Либо ты порвешь с этим окончательно, либо…» Эта и другие реплики были убраны, и, как отметила Флеминг, Лору в итоге «отодвинули на второй план». «Мне всегда казалось, что тогда меня оставили с носом», — вспоминала она, всё ещё обиженная этим пренебрежением к её роли.
На роль проститутки Кейт Фишер, известной в бульварных романах как Большеносая Кейт, взяли Джо Ван Флит. Актрису выбрали за её интенсивную игру в стиле системы Станиславского. Её дебют в кино состоялся только в 1955 году. Но результат был потрясающим. За роль в фильме Элии Казана «К востоку от рая» (East of Eden) она получила премию «Оскар».
Впечатляющий актерский состав второго плана включал Эрла Холлимана, Денниса Хоппера, Мартина Милнера, Джека Элама, ДеФореста Келли, Кеннета Тоби, Ли Ван Клифа и Джона Айрленда, который играл безрассудного Билли Клэнтона в фильме «Моя дорогая Клементина», а теперь боролся за внимание Кейт в роли наемного убийцы Клэнтона, Джонни Ринго. Для Айрленда работа со Стёрджесом оказалась приятным сюрпризом. «Мне очень нравился Джон, и я считал, что его версия событий у О.К. Корраля очень хороша — она отличалась от „Клементины“, но была ничуть не хуже», — вспоминал Айрленд. «Как и Форд, он рассказывал свои истории с помощью камеры. Но в отличие от Форда, который был очень угрюмым «сукиным сыном», Джон всегда был уважительным. У него была такая черта — он мог рассказать тебе всё, что нужно знать, за несколько минут».
Холлиман считал Стёрджеса авторитетным, но доступным человеком. «Однажды я спросил его о методах работы. Он ответил: „Я стараюсь подбирать на роли лучших актеров и даю им полную свободу действий, а когда они находят нужное решение для сцены, я нахожу лучшее место для установки камеры“».
Фильм снимал опытный оператор Чарльз Лэнг-младший («Человек из Ларами», «Большая жара») в формате Technicolor и VistaVision. Это серьёзно увеличило стоимость съемок (общий производственный бюджет ленты составлял чуть менее 2 миллионов долларов), но обеспечило глубокую резкость изображения и оттенки, как на картинах знаменитого американского живописца Фредерика Ремингтона.
«Перестрелка в О.К. Коррале» снимался довольно долго — пятьдесят шесть дней, с середины марта до середины мая 1957 года. Стёрджес вывез группу в Олд Тусон и другие места на юго-западе Аризоны. Там запечатлели экстерьеры Форт-Гриффина и Додж-Сити, интерьеры парикмахерской и отеля «Космополитен», ранчо Клэнтонов и разбитую дорогу, ведущую к загону и месту финальной перестрелки. «Это была очень засушливая весна, идеально подходящая для наших целей», — вспоминал Уоллис. «Вид голой, выжженной земли помог показать, что люди здесь жили во власти стихии».
Стёрджес рассматривал возможность съёмок на месте событий, у настоящей конюшни Wells Fargo и загона O.K. Corral, но, как позднее отметил Дуглас, это было «слишком маленькое место, и нам было бы тесно при выборе ракурсов». Кроме того, это место стало популярной туристической достопримечательностью. Закрыть к нему доступ, пусть и на время, было бы плохой рекламой.
Интерьеры салуна Long Branch и уличные сцены снимались в павильонах и на ранчо Paramount, студии, которая выступала партнёром компании Уоллиса.
В апреле Олд Тусон стал сценой для съемок кульминационной перестрелки. Взяв пример с Энтони Манна, в пятидесятые годы прославившегося своими вестернами с Джеймсом Стюартом в главной роли, Стёрджес тщательно прорабатывал расстановку камер и логистику. В своей экспликации он схематически изобразил действие, точно показав, где должны стоять Коттон, Айк, Ринго и другие, когда Док и Эрпы будут приближаться по Фремонт-стрит. «Перестрелка была срежиссирована как балет», — вспоминал Уоллис. «Мы с Джоном нарисовали карту, на которой отметили каждое движение Бёрта, Кирка и парней Клэнтона... Мы хотели, чтобы зрители четко понимали географию сцены, чтобы в любой момент точно знали, где находятся Эрп, Холлидей и парни Клэнтона». Такая подготовка окупилась: Стерджес смог снимать от двенадцати до тридцати кадров в день в течение 3 дней.
В статье Скаллина и исторических книгах сообщалось, что перестрелка произошла около 3 часов дня в зимний октябрьский день и закончилась почти мгновенно. «Настоящая перестрелка, — по словам Дугласа, — была короче и менее зрелищной, чем наша: 30 секунд, 34 выстрела, трое убитых». Джон Форд поставил сцену боя на рассвете и растянул её немного более чем на три минуты. Динамичная, более театральная, реконструкция Стерджеса также происходила на рассвете, однако включала в себя несущихся в панике лошадей, горящую повозку и оглушительные выстрелы из дробовиков. Дуглас вспоминал, что перестрелка длилась пять минут; Уоллис говорил — одиннадцать. В итоговом фильме, от первого выстрела до смерти Билли Клэнтона перестрелка длится чуть более семи минут.
В экспликации Стёрджеса содержится множество напоминаний о необходимости «поговорить с Кирком и Бёртом» по поводу изменений в костюмах и действии, что подтверждает впечатление о «Перестрелке в О.К. Коррале», как проекте, в котором Дуглас и Ланкастер имели первостепенное влияние. «С самого начала обе звезды заявили о себе», — вспоминал Уоллис. Они «пытались переубеждать Стерджеса, но Джон был им не по зубам». Стёрджес вспоминал, что он прекрасно ладил с Дугласом, но часто конфликтовал с Ланкастером, который был «трудным человеком» и надоедал режиссеру, постоянно настаивая на переписывании своих сцен, углубляясь в мотивацию Уайатта. В частности, он пытался вставить речь непосредственно перед перестрелкой, прямолинейностью подменяя подтекст Уриса о родственности Дока и Уайатта. Чтобы угодить Ланкастеру, Стёрджес снял многословный самоанализ Уайатта, не собираясь его использовать при монтаже.
«Берт не смотрел мою "Черную скалу" [Bad Day At Black Rock, 1955]», — вспоминал Стёрджес, — «но Кирк её видел и был большим поклонником. Бёрт сказал мне, что он вообще не считает меня хорошим режиссером. Он считал, что "Перестрелка" — это полная ерунда — пока не увидел окончательную версию. Тогда он заявил, что я один из величайших режиссеров всех времен».
Бёрт и Кирк весело проводили время на съемках. Известные любители розыгрышей, они с удовольствием подшучивали над Стёрджесом, По словам Холлимана: «Они доставляли ему много хлопот. Когда они вместе подходили к съемочной площадке, один заявлял: «Я думаю, мы должны сыграть это так, пусть я сделаю то-то и то-то», а другой говорил прямо противоположное. Так что Джон оказывался между двух огней. Они так развлекались.»
Однажды, они никак не могли сосредоточиться во время съемок сцены в салуне, где безоружный Ланкастер попадает в окружение суровых вооруженных парней. По сценарию его спасал Дуглас, который выкрадывал револьвер у одного из бузотёров и бросал его Ланкастеру. «Мы выходили на крыльцо, — вспоминал Дуглас, — и Бёрт говорил мне: „Спасибо, Док“. Я должен был ответить: „Забудь об этом“. Когда я произносил „Забудь об этом“, вся нелепость этой сцены, наша показная храбрость, наше мачизм, заставляли нас хохотать. Мы переснимали эту сцену снова и снова. Этот факт только еще больше повергал нас в смех». В конце концов, они так сильно расхохотались, что рассерженный Джон Стёрджес был вынужден отправить их домой и отложить съёмки.
Ван Флит, которая прошла обучение в пафосной Актерской Студии, поклонялась Методу и нуждалась в помощи, чтобы «войти в образ». Её Кейт была женщиной, подвергавшейся насилию, и Ван Флит хотела почувствовать это насилие. «Ударь меня», — как-то сказала она Дугласу. «Давай, ударь меня!» Дуглас, не уступавший ей в умении играть, выполнил её просьбу, ударив её по лицу. «Я замахнулся и ударил её. Её голова буквально отлетела в сторону», — вспоминал он в своей автобиографии. «Берт стоял с отвисшей челюстью, наблюдая за этим садомазохистским ритуалом».
Именно это ощущение насилия сделало сцены Ван Флит и Дугласа такими захватывающими. «Они оба были полны энергии и страсти», — вспоминал Холлиман. Флеминг завидовала сложности роли Ван Флит. «Это была хорошая роль, но ей нужно было себя как следует настраивать», — вспоминала она. Во время одной сцены озлобленная Кейт высмеивает южное происхождение Дока. В ярости тот бросает в неё нож, едва не попадая ей в голову. Стёрджес попросил использовать бутафорский нож. Но Джо настояла на том, чтобы снимали без подделок. Метатель ножей бросил настоящий нож в её сторону. Она хотела добиться натуральной реакции, выражения шока и страха, и это ей отлично удалось.
Флеминг осталась недовольна съемками фильма. К женским персонажам, режиссер был почти безразличен. «Стёрджес вёл себя немногословно, у него были две сильные мужские звезды, поэтому ему нужно было постоянно уделять им внимание, чтобы справиться с ними», — вспоминала Флеминг. «Он позволил мне сыграть элегантную леди-игрока, как я хотела, он не давал мне много указаний. Он просто позволил мне работать».
Фильм «Перестрелка в О.К. Коррале» оказался не более документальным отражением событий, чем «Моя дорогая Клементина». Несмотря на все исторические исследования Уриса и Стерджеса, драматургия ленты потребовала создать яркое, приукрашенное повествование, которому полностью соответствовала, ставшая вскоре хитом, заглавная песня Дмитрия Тёмкина:
«О.К. Корраль — О.К. Корраль
Там банда негодяев
Дала последний бой
У О.К. Корраля!
Загремели выстрелы — загрохотали ружья
Люди повалились — На то воля божья!»
Сам Стёрджес называл своё творение «глянцевой конной оперой с акцентом на слово ‘опера’». Это оказался тот тип эскапистского развлечения, который мог создать только Голливуд, стремясь всеми силами дистанцироваться от телевидения. Настоящая любовная история разворачивалась не между Уайаттом и Лорой, которая исчезает из повествования в середине фильма, а между Уайаттом и Доком — угрюмым, педантичным маршалом, которого упрекают в чрезмерной праведности (он даже одевается как проповедник), и озлобленным игроком-стрелком, который носит рубашки с рюшами, пьет сиреневую воду и часто бывает в злачных местах города. «Знаешь, мы играем двух дофрейдистских геев», — как-то сказал Ланкастер Дугласу. «Мы влюблены друг в друга и не знаем, как выразить это — поэтому мы просто смотрим друг на друга, хмыкаем и мало что говорим, но ты же понимаешь, что мы любим друг друга».
Режиссер так комментировал своих персонажей: «У них были общие ценности, общее чувство честности. Эрп был очень прямолинейным человеком. К своему удивлению, он обнаружил, что таким же оказался и Холлидей. Док не лгал. Он не убивал без причины. Он никогда не притворялся тем, кем не был. Уайатту это в нем нравилось. Каждый из них был в некотором роде поражен честностью другого».
В последние съёмочные дни Стёрджес попросил Уриса написать два монолога, чтобы подчеркнуть авторскую позицию по отношению к самосуду. Одну речь должен был произнести Док, стоя над телом убитого младшего брата Уайатта; вторую — жена Вирджила, Бетти (Джоан Кэмден), на семейном собрании. Урис отказался. Он не хотел участвовать в добавлении того, что считал банальной лекцией по гражданскому праву. Поэтому Стёрджес сам написал требуемые вставки. «Леон [Урис] ненавидел эти сцены, и, хотя фильм добавил ему известности, он всем говорил, что не любит его», — вспоминал Стёрджес. «Он сказал мне: „Я рад, что ты не зарабатываешь на жизнь писательством; ты пишешь не очень хорошо“. Единственное, что я добавил в сценарий – эти монологи.»
Фильм «Перестрелка в О.К. Коррале» — рекламируемый как «Самый странный союз по эту сторону рая или ада» — вышел в прокат 28 мая 1957 года, когда состоялась праздничная премьера в Сент-Луисе, Миссури. Он стал кассовым хитом, собрав 4,7 миллиона долларов в первом показе и еще 6 миллионов долларов в повторном. Фильм получил номинации на «Оскар» за монтаж и звук. Variety приписала успех фильма Уоллису и назвала его «сильным коммерческим фильмом» с первоклассным актерским составом. Режиссура Стёрджеса, добавило издание, «передала захватывающий дух той эпохи». Вторя настроениям Флеминга, Time сравнил решение Уайатта оставить Лору ради Дока с решением человека, который предпочёл обычному электрический стул.
Хотя фильм обычно называют первым блокбастером Стёрджеса, сам режиссер преуменьшал его значение. «Великолепная семерка» и «Великий побег» — это мои фильмы», — говорил он. «Это я наложил на них свой отпечаток. В «Перестрелке» я был просто режиссером. Это была постановка Хэла Уоллиса». Более того, по его мнению, вестерн получился слишком красивым и страдал от слабого антагониста. «Когда я смотрю его сейчас, — признавался Стёрджес, — он не выдерживает сравнения ни с «Черной скалой», ни с «Великолепной семеркой». Он выглядит «киношно» и вычурно, декорации слишком чистые, и мне кажется, что всё поставлено слишком механически».
(с) Свен Железнов
Если хочется больше статей о вестернах, пишите в комментариях о каких. И, конечно, ставьте лайки!
Читайте также:
Вестерн о Гражданской войне и индейцах: “Побег из форта Браво” (1953)
Вестерн на все времена: “Великолепная семерка” (1960)