НАЧАЛО
Немного задержалась с продолжением, постараюсь сделать регулярной.
Думая, что хозяйка ей все еще подыгрывает, Анна с удовольствием покинула кухню, за дверью которой бушевал Иван. Феофану было невдомек, что угрозы слуги не пустой звук, а их общее будущее. Возможно, он и расправился с Эмилией и ее прислужником так скоро и жестоко, памятуя эту их первую встречу.
Пока Анна размышлял подобным образом, Феофан вёл ее за руку по коридору. Он ее схватил — и довольно грубо (видимо, недоверие, которое родилось в нем с самого начала знакомства и обида на хозяйку, скрывшего любимого племянника, ревностью жгла его преданное сердце) — едва они покинули светлую кухню. Это была необходимость. В коридоре стояла, как густой туман, абсолютная мгла, в которой даже дышать было трудно. Психосоматика, не иначе. Анна вновь почувствовала беспокойство, особенно в отсутствие Игоря. Пусть он и ненавидит ее, зато уже не раз вставал на защиту. И даже, если он преследовал какие-то свои, корыстных цели, здесь, в этом веке, только рядом с ним Анна чувствовала себя в безопасности.
Впрочем, мысль, что свет в коридоре выключили намеренно, скрывая обычный квартирный бардак, который никак не вязался с образом слепой прорицательницы, ехидно поселилась в голове после того, как Анна несколько раз больно наткнулась на что-то, несмотря на предупредительность Феофана.
Не успели ее глаза привыкнуть к темноте, как Феофан толкнул от себя дверь справа, которую Анна не заметила, и практически втолкнул ее в дым, наполненной свечами комнаты.
На фоне плотно зашторенного окна спиной к гостье стояла Эмилия. Настроившись на работу, она приосанилась и сильно отличалась от доброй тётушки, которую Анна видела на кухне. Настоящая прорицательница. Даже у Анны зародились бы сомнения, не знай она правды.
Игорь так и не вернулся. Видимо, все еще был занят, улаживая проблему с Натальей. Или Эмилия сознательно не пустила его на сеанс.
— Садись, — коротко приказала старая мошенница, но сама при этом не двинулась с места.
Анна послушно подошла к столу, отодвинуть тяжёлый деревянный стул и села. Ее лицо ярко освещали свечи, а фигура Эмилии по-прежнему скрывалась в тени.
— У тебя есть вопросы? Спрашивай.
Наверное, она имела ввиду эту странную и пока не до конца понятную аферу с объявлением, на которое Анна клюнет спустя сто лет. Но нет. Не этот вопрос волновал сейчас девушку.
— Вы знаете художника? — не задумываясь, выпалила она взволнованно. – Такой высокий, с бородой. Носит шляпу. Больше, к сожалению, ничего не могу сказать. Но вы обязательно должны его знать. Я чувствую! Скажите правду!
Вопрос произвел неожиданный эффект. Эмилия дернулась, издала звук, похожий на хрип и резко раздвинула шторы, впуская в комнату уличный свет.
Потом она решительно подошла к столу, задула свечи, села напротив Анны и, все еще до конца не совладав со своим голосом спросила:
— Что ты знаешь о художнике? Ты его видела? Когда, где? Кто ты вообще такая? Откуда Игорь тебя знает?
Поскольку Анна, оторопевшая от вала странных вопросов, которые заставляли задуматься больше, чем давали ответов, молчала, Эмилия резко схватила ее за руки, лежавшие на столе, сжала так, что Анна вскрикнула, а потом вдруг резко отпустила, как будто ее ударило током.
Отпустила, откинулась на стуле, закрыла глаза и запрокинула голову.
Анна испугалась, что старушку разбил инсульт, хотела вскочить, чтобы оказать первую помощь, но тут Эмилия я заговорила.
Голос ее звучал, с одной стороны, театрально, с другой, глухо, точно она говорила в банку с водой.
— Большая любовь — большие испытания. Комната в крови. Потеря. Обман. Нет, нет — самообман. Ты получишь, что хотела, и будешь от этого несчастной.
Сказать, что на Анну произвел впечатления фокус Эмилии, ничего не сказать. Холод сковал ее, как тогда в комнате с картиной. В комнате, которая была в крови. В том числе в ее собственной.
Она вскочила, попятилась и уперлась спиной во что -то твёрдое, но живое.
Ойкнула, оглянулась. За ней в проеме двери стоял Игорь. Но смотрел не на нее — он и не заметил, что Анна в него врезалась — нахмурившись, он смотрел на свою тётушку, потом точно очнулся, поднял Анну за подмышки переставил в сторону со своего пути и подскочил к старушке. Вылил в ладонь воду из графина, который Анна раньше не заметила на столе, и провел мокрыми руками по щекам и лбу Эмилии.
Та немедленно встрепенулась и тут же опала, как пустой мешок. Она бы и со стула грохнулась, если бы Игорь ее не подхватил.
— Не стой столбом — зови этого поэта, пусть бежит за врачом.
Эмилия подняла руку, пытаясь протестовать, но Игорь был суров и непреклонен.
— Нет уж, дорогая. У меня кроме тебя на этом свете никого нет. Совсем заигралась, тебе же нельзя колдовать.
— Я случайно. Я больше так не буду, — как маленькая девочка, которой она с радостью обернулась в объятиях Игоря, прописала старушка. — Не надо врача. Это дорого.
— Угомонись, я сказал, — и увидев, проходя мимо, что Анна так и не двинулась с места, зарычал. — Быстро за этим, как там его — Федотом!
— Феофаном. — на автомате поправила его Анна, прошмыгнула вслед за Игорем в коридор.
Продвигалась вперёд Анна наощупь, трогая стены в надежде отыскать хоть одну дверь, за которой мог скрываться слуга.
Наконец, ей повезло. Она нашла ручку, повернула. В маленькой комнате, где кроме кровати, сундука и ничегошеньки не было, в самом углу, увешенного иконами, стоял на коленях Феофан и усердно бился лбом об пол.
Услышав сзади движение, он резко вскочил и с яростью в глазах пошёл на Анну.
Но та успела привыкнуть, что в этом времени ее то убивали, то пытались задушить, то снасильничать.
Схватив и выставив вперед себя стул, она громко крикнула.
— Там хозяйке вашей плохо. Врача надо срочно.
Феофан моргнул, и как будто Анна переключила канал в телевизоре — ярость сменилась тревогой. Не обращая внимания более на Анну, он вылетел в коридор, оставив ее одну.
Анна не планировала надолго задерживаться в комнате этого неприятного человека. Но взгляд ее невольно упал на красный угол. Там рядом с изображениями святых она с удивлением узнала последнего русского царя, который по ее предположения, уже успел отречься от престола.
В двадцать первом веке ее бы не удивило соседство святых образов и Николая II — всю его семью за мученическую смерть причислили к лику святы.
Но в 1917 году царь еще и не догадывался о своей трагической судьбе.
Анна подошла ближе.
Это календарь 1917-го года. Почти такой же, как в комнате, где ее убили. Только тот был настольный, а это настенный.
Карандашом Феофан зачеркивал истекшие дни.
Сегодняшнее число он также успел замазать.
21-е октября. До революции почти две недели. Вал времени чтобы найти художника и узнать, есть возможность вернуться домой. Эмилия, судя по ее реакции явно что-то знает.
А любовь? Может, старая мошенница и права – любовь сулит ей большое горе.
Например, смерть.
Телеграм "С укропом на зубах"