Эти слова повисли в воздухе кухни, как дым от пригоревшей каши. Мать сказала их буднично, почти между делом, протирая тарелку полотенцем. Словно не приговор вынесла, а погоду обсудила.
Юля подошла к окну и посмотрела на двор. Там, внизу, Димка с Алёнкой лепили снеговика. Димке семь, Алёнке пять. Они не знали, что мама сейчас решает — остаться или уйти. Они просто лепили снеговика и смеялись.
— Мам, ты вообще слышала, что я тебе рассказала?
— Слышала. И что теперь? Побежишь разводиться из-за какой-то... — мать поморщилась, подбирая слово, — интрижки?
Интрижки. Вот как это называется, оказывается.
Три года. Три года Серёжа врал ей. Три года говорил «задержусь на работе», «срочный проект», «корпоратив затянулся». Три года она верила. Дура.
А потом подруга случайно увидела его с какой-то девушкой. Они целовались в парке. Конечно, об этом рассказала Юле.
Юля тогда не закричала. Не заплакала. Просто решила сама всё разузнать…
Ночью дождалась, когда Серёжа уснул. Взяла его телефон и пошла в ванную смотреть. Пароль от телефона она знала. И нашла его переписку с «Олей М.»:
«Скучаю, котик. Когда приедешь?» И сердечко. Его ответ…
Очень долго она просматривала их переписку и оказалось, что это продолжается уже около трёх лет.
— Это не интрижка, мам. Это три года. У неё даже квартира рядом с его офисом. Он там живёт. Понимаешь? Живёт. А сюда... в гости приходит.
Мать вздохнула. Поставила тарелку на полку. Повернулась.
— Юленька. Ну и что? Мужики — они все такие. Твой отец тоже... — она махнула рукой. — Не важно. Главное — семья сохранена. Дети при отце. Квартира есть. Чего тебе ещё?
Юля закрыла глаза. Вспомнила, как Серёжа вчера пришёл домой. Уставший, пахнущий чужими духами. Как поцеловал её в щёку — быстро, формально, как штамп в документе поставил. Как спросил: «Дети спят?» — и ушёл в ванную.
Она не знала, толком эту женщину. В переписке она была записана как «Оля М.». Просто Оля М. С розовыми сердечками.
— Мам, он мне врал. Каждый день. В лицо смотрел — и врал.
— А ты что, хотела правду? — мать хмыкнула. — Правду, Юля, редко кто выдерживает. Легче жить, когда не знаешь.
— Но я теперь знаю.
— Ну и забудь. Сделай вид, что не знаешь. Мужики, они... перебесятся. Набегаются — вернутся. Куда он денется от детей, от дома? Та, другая, — она ему что? Развлечение. А ты — жена. Мать его детей. Это навсегда.
«Навсегда». Юля повторила это слово про себя. Оно царапнуло горло, как осколок стекла.
Навсегда жить с человеком, который тебя предал. Навсегда делить постель с тем, кто час назад был в чужой. Навсегда улыбаться, когда хочется кричать. Навсегда притворяться, что всё нормально.
— Мам, а ты... папу простила?
Мать замерла. Отвернулась к окну.
— При чём тут это?
— При чём. Ты же сказала — он тоже...
— Я сказала — не важно.
Но Юля уже видела. Видела, как напряглись плечи матери. Как она вцепилась в край раковины. Как двадцать пять лет молчания вдруг проступили морщинами на её лице.
— Ты не простила.
— Я сохранила семью.
— Это разные вещи.
Мать резко повернулась. В глазах — что-то тёмное, застарелое. Боль, которую она носила в себе четверть века, как пулю, которую не смогли извлечь.
— А что мне оставалось, Юля? Куда я бы пошла? С тобой, маленькой, на руках? К кому? Мои родители в деревне. Работы нормальной нет. Денег нет. И что — на улицу?
— Но ты же...
— Я выжила. — Мать сказала это так, словно гвоздь забила. — Выжила. Тебя вырастила. Образование тебе дала. Квартиру свою — мы с отцом вместе заработали. Всё это потому, что я осталась. Понимаешь?
Юля понимала. И не понимала одновременно.
— А счастлива ты была?
Мать молчала. Долго. Так долго, что за окном успело стемнеть.
— Счастье — это сказки для дурочек. Есть долг. Есть ответственность. Есть дети, которых нужно поднять на ноги. А счастье... — она махнула рукой. — Счастье придумали те, кому делать нечего.
Хлопнула входная дверь. Детский смех, топот ног, голоса: «Мама, мы снеговика слепили! Большого!»…
Юля вытерла глаза. Улыбнулась. Вышла в коридор — обнять, помочь раздеться.
Обычный вечер. Обычная жизнь. Вроде всё, как всегда.
Только теперь она знала: так — как всегда — больше не будет.
Серёжа пришёл в десять. Юля уже уложила детей спать и сидела на кухне. Ждала.
— Привет. Устал как собака. Отчёт квартальный...
— Серёж...
Что-то в её голосе заставило его остановиться. Он замер у холодильника с открытой дверцей. Бутылка воды в руке.
— Что?
— Я знаю про Олю.
Тишина.
Юля смотрела на его лицо и видела, как оно меняется. Секунда — и маска растерянности. Ещё секунда — расчёт: что она знает, сколько знает, можно ли выкрутиться. Третья секунда — решение.
— Какую Олю? — Он даже улыбнулся. Чуть-чуть. Самым краешком губ. — Юль, ты о чём?
— Олю М. Которая «котик» и «скучаю».
Бутылка дрогнула в его руке. Но голос остался спокойным:
— Это коллега. Мы работаем над проектом, иногда переписываемся. Ты что, мой телефон проверяла?
— Три года, Серёж. Вы переписываетесь три года.
Он закрыл холодильник. Медленно. Сел напротив. Посмотрел ей в глаза — впервые за вечер посмотрел по-настоящему.
— И что?
Вот так просто. И что.
— Ты мне изменяешь. Три года.
— Юля... Давай не будем устраивать сцену. Дети спят.
— Дети спят. А ты три года врал мне…
— Я не врал. Я просто... — он подбирал слова, — не рассказывал всего.
— Это называется враньё, Серёж.
— Это называется — сохранение семьи. — Он сказал это так, словно объяснял очевидное тупому ребёнку. — Ты думаешь, я один такой? Юля, все так живут. Все. У Димки отец — встречается с другой женщиной. У Ленки муж — вообще на работе роман крутит. И что? Все разводятся? Нет. Потому что умные люди понимают: семья — это одно, а... это — другое.
— А я? Я кто в этой схеме?
— Ты — моя жена. Мать моих детей. — Он сказал это так, будто медаль вручал. — Это важнее всего остального. Важнее каких-то... глупостей.
Три года лжи. Три года «задержусь на работе». И это — глупости.
— Я хочу развод.
Серёжа замер. Потом медленно откинулся на спинку стула. Скрестил руки на груди.
— Нет.
— Что значит — нет?
— Значит — нет. Я не дам развод. И детей не отдам. И квартиру — тоже. Если ты думаешь, что можешь вот так просто встать и уйти... — он усмехнулся. — Подумай ещё раз.
Юля почувствовала, как холод поднимается по позвоночнику. Она знала этот взгляд. Взгляд Серёжи-переговорщика. Серёжи, который в бизнесе слыл акулой. Серёжи, который никогда не проигрывал.
— Ты не можешь меня заставить...
— Могу. — Он встал. — Юля, ты сидишь дома семь лет. Ни работы, ни накоплений, ни навыков. Кому ты нужна? Что ты умеешь? Супы варить и детей в садик водить? Это не профессия.
— Это ты попросил меня уйти с работы. Сказал — я достаточно зарабатываю...
— Правильно. Я — зарабатываю. А ты — тратишь. Почувствуй разницу.
Он уже уходил из кухни, когда обернулся:
— Подумай хорошенько. У тебя двое детей, никаких доходов. А у меня — юристы, связи и деньги. Как думаешь, кто выиграет в суде?
Дверь в спальню закрылась. Тихо, аккуратно. Даже с каким-то уважением к спящим детям.
Юля сидела на кухне и смотрела в темноту за окном. Там, в соседнем дворе, горели окна чужих квартир. Чужие жизни. Чужие драмы. Или — чужое счастье?
Что делать? Что делать, когда все вокруг говорят — терпи? Когда некуда идти? Когда страшно?
За стеной заворочался Димка. Что-то пробормотал во сне — наверное, опять увидел своих динозавров.
Ради детей. Все вокруг твердят: ради детей. Но что именно — ради детей? Терпеть? Молчать? Притворяться? Или...
Юля встала. Подошла к шкафчику над раковиной. Достала старую записную книжку с потёртой кожаной обложкой. Там, между пожелтевшими страницами, лежала визитка.
«Марина Вершинина. Адвокат по семейным делам».
Её дала подруга год назад. На всякий случай. Юля тогда посмеялась: зачем мне? У нас всё хорошо. Теперь она смотрела на эту визитку, как на спасательный круг.
Позвоню? Утром? А может — мама права? Может, перетерпеть, переждать? Может, Серёжа одумается?
Нет. Не одумается. Она видела его глаза сегодня. Он не раскаивался. Он злился, что его поймали.
Юля убрала визитку в карман халата. Выключила свет на кухне. Завтра. Завтра она позвонит.
Утро встретило её звуком будильника и голосом Алёнки: «Мама, я хочу блинчики!»
Обычное утро. Завтрак, сборы, ссора из-за шапки, беготня по квартире. Серёжа уехал рано — даже не позавтракал. Буркнул что-то про важную встречу и хлопнул дверью.
Юля отвела детей в сад и школу. И только потом, сидя на скамейке в пустом дворе, достала телефон.
Визитка лежала в кармане. Марина Вершинина. Адвокат.
Пальцы дрожали. Сердце колотилось. Один звонок — и обратной дороги не будет. А может — не надо? Может, ещё поговорить с Серёжей? Может, они смогут...
Телефон завибрировал. Входящее сообщение.
От Серёжи: «Вечером поговорим. Нормально, без истерик. Лады?»
Лады. Как с партнёром по бизнесу. Как с коллегой. Не как с женой. Юля смотрела на экран и чувствовала, как что-то внутри неё — что-то мягкое, тёплое, верящее — тихо умирает.
Нет. Не «лады»… Она набрала номер.
— Алло?
— Здравствуйте. Марина Вершинина?
— Да, слушаю вас.
— Меня зовут Юля. Мне нужна... — голос дрогнул. — Мне нужна консультация. По разводу.
На том конце помолчали. Потом женский голос — тёплый, спокойный:
— Юля, вы правильно позвонили. Давайте встретимся и всё обсудим. Когда вам удобно?
Когда удобно. Никто давно не спрашивал её — когда ей удобно.
— Сегодня. Можно сегодня?
— Конечно. В два часа. Записывайте адрес?
Юля записала. Положила телефон. И вдруг поняла: она успокоилась.
Кабинет Марины Вершининой оказался маленьким, но уютным. Никакой казённой мебели, никаких папок до потолка. Просто светлая комната с мягким диваном и запахом кофе.
Сама Марина — женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и внимательными глазами — слушала молча. Не перебивала. Не охала. Просто слушала.
Юля говорила почти час. Про три года лжи. Про вчерашний разговор. Про угрозы Серёжи. Про мамины слова. Про страх — липкий, парализующий страх остаться одной с двумя детьми и без гроша в кармане.
Когда она закончила, Марина налила ей воды. Подождала, пока Юля выпьет. И только потом заговорила:
— Юля, я вам сейчас скажу то, что говорю всем женщинам в вашей ситуации. Можно?
Юля кивнула.
— Вы — не беспомощная. Вы — не никому не нужная. И два ребёнка — это не клеймо. Это ваша семья. Ваша сила. Понимаете?
— Но Серёжа сказал...
— Серёжа сказал то, что выгодно Серёже. — Марина чуть улыбнулась. — Он хороший переговорщик, да? Вот он и ведёт переговоры. Запугивает, давит, блефует. Классическая тактика.
— А если не блефует?
— Давайте разберём по пунктам. — Марина достала блокнот. — Квартира куплена в браке?
— Да.
— Значит — совместно нажитое имущество. Половина ваша по закону. Дети. Суд в девяноста процентах случаев оставляет детей с матерью. Особенно таких маленьких. Алименты — двадцать пять процентов на одного ребёнка, тридцать три — на двоих. Плюс — если докажем его доходы...
— Он скрывает. Официально получает мало, остальное — в конвертах.
— Разберёмся. — Марина записала что-то в блокнот. — Юля, я не говорю, что будет легко. Не будет. Развод — это всегда война. Особенно когда вторая сторона не хочет отпускать. Но выиграть — можно. И нужно.
Юля смотрела на эту женщину и чувствовала странное. Впервые за долгое время кто-то говорил ей: ты можешь. Не «терпи», не «смирись», не «куда ты денешься». А — можешь.
Марина отложила блокнот. Посмотрела в окно.
— Знаете, что самое сложное в разводе? — продолжила Марина. — Не суды. Не дележ имущества. Не даже война за детей. Самое сложное — решиться. Сделать первый шаг. Вы его уже сделали. Вы здесь. Значит — справитесь.
Домой Юля вернулась другим человеком.
Нет, страх никуда не делся. Он всё ещё сидел где-то под рёбрами — холодный, колючий. Но рядом с ним появилось что-то ещё. Что-то похожее на злость. Или — на решимость.
Она забрала детей из сада и школы. Накормила ужином. Почитала сказку на ночь. Всё как обычно. Всё, как всегда.
Серёжа пришёл в девять. Трезвый, спокойный. Даже цветы принёс — три розы в целлофане.
— Юль, давай поговорим.
Она кивнула. Прошла на кухню. Села напротив.
— Я погорячился вчера. — Он положил цветы на стол. — Не надо было так. Прости.
Прости. Первое «прости» за три года.
— Я понимаю, что тебе... неприятно. Но давай как взрослые люди. Разумно. У нас дети. Квартира. Общая жизнь. Ты правда хочешь всё это разрушить из-за...
— Из-за чего, Серёж? Договори.
Он замялся.
— Из-за моей ошибки.
— Три года — это не ошибка. Три года — это выбор. Ты выбирал её. Каждый день.
— Юля...
— Я подаю на развод.
Тишина. Он смотрел на неё — и она видела, как меняется его лицо. Удивление. Злость. Расчёт.
— Ты была у адвоката.
Это был не вопрос. Утверждение.
— Да.
— И что тебе наговорили? Что ты получишь половину всего и заживёшь счастливо?
— Мне сказали правду. Про мои права. Про закон. Про то, что я — не твоя собственность.
Серёжа встал. Прошёлся по кухне. Остановился у окна — спиной к ней.
— Юля, ты не понимаешь, во что ввязываешься. Я могу сделать так, что ты не получишь ничего. Вообще ничего. У меня связи, понимаешь? В суде, в опеке, везде. Ты будешь жалеть...
— Нет.
Он обернулся.
— Что — нет?
— Не буду жалеть. — Юля встала. Подошла к нему. Посмотрела в глаза. — Знаешь, чего я боялась больше всего? Не суда. Не бедности. Я боялась, что дети вырастут и увидят: мама всё терпела. Мама молчала. Мама делала вид, что всё нормально. И подумают — так и надо. Так и должно быть. Димка подумает, что можно врать жене. Алёнка подумает, что нужно терпеть, когда врут.
— Юля, это демагогия...
— Это правда. — Она не отводила взгляд. — Я не хочу такого примера для своих детей. Не хочу, чтобы они выросли и повторили нашу историю. Понимаешь?
Серёжа молчал. Долго. Что-то мелькнуло в его глазах — то ли уважение, то ли растерянность. Он не привык, что ему говорят «нет». Не привык, что жена стоит перед ним — спокойная, уверенная, чужая.
— Ты изменилась.
— Нет. Я просто перестала бояться.
Развод занял несколько месяцев.
Марина оказалась права: легко не было. Были суды, ссоры, бесконечные документы. Были ночи, когда Юля плакала в подушку — тихо, чтобы не разбудить детей. Были моменты, когда хотелось всё бросить и вернуться. Смириться. Забыть.
Но она не сдавалась. Мама поначалу не разговаривала с ней месяц. Потом пришла — с пирогом и красными глазами. Сказала: «Я просто боялась за тебя. Прости». Обняла. Заплакала. И Юля плакала тоже — впервые за долгое время не от горя, а от облегчения.
Серёжа сопротивлялся до последнего. Прятал доходы, настраивал детей, угрожал. Но Марина оказалась сильнее. Или — Юля оказалась сильнее. Или — правда оказалась сильнее лжи.
В результате Серёжа сам отказался от квартиры в пользу детей. Видимо совесть проснулась. Или подумал, что дети ему потом не простят этого…
В итоге — квартира осталась детям. Алименты — официально, через суд, с контролем. И главное — свобода. Странная, пугающая, прекрасная свобода.
Прошёл год
Юля стояла у окна в своей — теперь уже своей — квартире и смотрела на двор. Там Димка гонял мяч с друзьями. Алёнка качалась на качелях, болтая ногами.
Обычный вечер. Обычная жизнь. Только теперь — другая.
Она устроилась на работу. Сначала — администратором в клинику. Потом прошла курсы, получила сертификат. Сейчас работала офис-менеджером в небольшой компании. Денег было немного, но — свои. Заработанные. Честные.
Мама приходила по выходным — помогала с детьми, готовила, ворчала, что Юля слишком много работает. Но в глазах у неё было что-то новое. Гордость? Уважение? Юля не знала точно. Просто однажды мама сказала — тихо, почти шёпотом: «Ты смелее меня оказалась».
Это было лучше любого «прости».
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги: «Юль, завтра посиделки у Маши. Придёшь? Там будет один интересный человек...»
Юля улыбнулась. Отложила телефон.
Интересный человек. Может быть. Когда-нибудь. Не сейчас.
Сейчас ей пока и так хорошо. С детьми. С работой. С новой жизнью, которую она строит сама — по кирпичику, по шагу.
— Мам! — крикнула Алёнка с улицы. — Смотри, как высоко!
Юля помахала ей в окно. Алёнка засмеялась — звонко, заливисто.
«Кому ты потом с двумя детьми нужна будешь?»
Юля вспомнила мамины слова и покачала головой.
Себе. Себе я нужна. И детям — нужна.
А остальное... приложится.
Она отошла от окна. Поставила чайник. Достала из холодильника продукты — нужно приготовить ужин.
Обычный вечер. Обычная жизнь.
Но теперь — её собственная.
И это было главное.
Через два года Юля всё-таки встретила того самого «интересного человека». Его звали Андрей, он работал инженером и заботился о её детях, как о своих...
Но это уже совсем другая история.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍