Advance | Хорватия
Западные дипломаты утверждают, что договор о мире на Украине "вот-вот появится", пишет Advance. Уже есть несколько вариантов документа. Однако до настоящего мира еще далеко. То, что сейчас обретает форму, больше похоже на перемирие, при котором каждая из сторон старается выжать для себя максимум.
Иван Маркович
Пока дипломаты в Женеве говорят о "значительном прогрессе" и "ясных условиях мира", события на фронте развиваются так, как будто все это далекое будущее. Новые массированные удары российских дронов по Харькову — напоминание о том, что на украинском востоке и юге продолжается война на истощение. Вместе с тем украинские беспилотники все чаще поражают цели в глубине России, и недавно из-за этого временно не работали некоторые аэропорты столицы. Это новый этап вооруженного конфликта: сейчас обе стороны располагают возможностью наносить ущерб далеко за линией фронта. В такой обстановке разговоры о том, что "договор вот-вот появится", звучат и обнадеживающе, и малоубедительно.
ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>
В последние недели на фронте не было ярких событий, но сохранялись тенденции крайне нежелательные для Киева. Российские силы постепенно продвигаются по нескольким направлениям (…). Украинцы откровенно говорят о "тяжелой ситуации" в некоторых регионах, а российская тактика массированной артиллерии и планирующих бомб позволяет противнику пользоваться дырами в украинской ПВО. (…) Все это создает неблагоприятный контекст для переговоров: одна сторона может утверждать, что "добивается успехов на фронте", а вторая сетовать, что от нее требуют участвовать в переговорах со слабой позицией.
В такой обстановке Вашингтон сначала попытался протолкнуть мирный план из 28 пунктов, который, по крайней мере в первом варианте, выглядел как документ, написанный в Москве и перепечатанный в Белом доме. Он предусматривал дополнительные территориальные уступки России, ограничение численности украинской армии и официальный отказ от членства в НАТО — в общем, сведение украинской государственности к чему-то вроде демилитаризованной буферной зоны. Не случайно, что Кремль воспринял этот вариант с осторожностью, но позитивно, тогда как в Киеве, как и в европейских столицах, его расценили как де-факто капитуляцию. Только после европейских возражений и откровенного недовольства самой Украины план был сокращен в Женеве до 19 пунктов и освобожден от наиболее спорных российских максималистских требований. Теперь текущая линия фронта служит исходной точкой для переговоров, формально не признается ни одна из территорий, захваченных силой, и признается украинское право самостоятельно решать — быть или не быть интеграции в НАТО и ЕС.
Эти коррективы приближают американо-украинский проект плана к европейской позиции, но в то же время отдаляют его от того, чего требует Кремль. Россия уже отвергла отдельное европейское контрпредложение, которое направлено на "заморозку" конфликта по существующей линии и предоставление гарантий безопасности Украине де-факто в "натовском стиле", но без официального членства в НАТО. Для Москвы это означает: она воевала, терпела санкции, но завоеванные ею территории по-прежнему останутся спорными с правовой точки зрения, тогда как Запад надолго обезопасит Украину от нового конфликта. Поэтому Россия настаивает на том, чтобы ее "стратегические завоевания", прежде всего территориальные, были закреплены тем или иным образом или чтобы Украина хотя бы обязалась оставаться нейтральным государством. В противном случае настрой Москвы ясен: вооруженный конфликт продолжается, и недавние мощные удары можно считать давлением на участников переговоров.
Украинская позиция парадоксальным образом и жесткая, и уязвимая. Владимир Зеленский громко повторяет принципиальные моменты: Украина не откажется официально от своих территорий, границы нельзя менять силой, никто не согласится на ограничение численности ВСУ и на амнистию военных преступников. Вместе с тем его политическая позиция, пожалуй, еще никогда не была столь шаткой с начала вооруженного конфликта: коррупционный скандал, усталость общества, военный натиск и ощущение, что важнейший союзник в Вашингтоне сейчас хочет "закрыть досье" и заняться собственными проблемами. Американская администрация при Трампе транслирует двойственные сигналы: мы готовы менять первоначальный план и учитывать украинские и европейские возражения, но в то же время Белый дом дает понять, что помощь не будет бесконечной и что на "достойный мир" нужно соглашаться быстрее. Это создает опасность того, что Киев заставят подписать договор, который, может, и остановит кровопролитие, но оставит горький осадок несправедливости и предательства, а такое вряд ли может обойтись без политических последствий в обществе, которому нанесен огромный урон.
Спутник Путина: Запад пришел в ужас от нового российского боевого дрона С-70 "Охотник"
Европа пытается в этой истории выступать в роли рупора совести и рациональности, но уже слишком поздно. На протяжении многих лет европейцы следовали американской стратегии и ограничивали собственную автономию, так что теперь, когда Вашингтон внезапно отступает, европейские власти в панике малюют свои "красные линии". Они говорят, что границы нельзя менять силой, что украинскую армию нельзя ограничивать, что депортированных детей необходимо вернуть, что военные преступники должны быть наказаны. Кроме того, они обещают финансовую помощь на много лет вперед и рассказывают, как превратят замороженные российские активы в репарации. Однако реальная сила европейцев видна именно в данный момент: без американской воли продолжать финансировать войну в полной мере у Европы не останется ни политического консенсуса, ни военно-промышленных возможностей, чтобы компенсировать американскую помощь. Поэтому Европа настаивает хотя бы на том, чтобы присутствовать на переговорах и чтобы договор не подписывали за ее спиной.
Вопрос, действительно ли "договор вот-вот появится", скрывает в себе серьезную дилемму, о чем бы мы ни говорили: о прекращении огня или о реальном мире. То, что сейчас обретает форму в Женеве, больше похоже на перемирие, чем на мирный договор. Прекращение боев с признанием того, что важнейшие вопросы (статус оккупированных территорий, гарантии безопасности, санкции, репарации, ответственность за преступления) остаются открытыми. Это не конец конфликта. Для Украины это сопряжено с риском "корейского сценария": страна остается разделена, линия разграничения милитаризована, а державы меняют свои приоритеты. Россия, в свою очередь, де-факто признала бы, что ей не удалось сломить Украину и Запад, но Москва получила стратегически важные территории и развеяла иллюзию о беспрепятственном расширении НАТО на восток. США получат таким образом возможность покончить с этим конфликтом как с "решенной проблемой" и переключиться на Китай.
Можно ли вообще найти прагматичное решение, которое все стороны смогут "продать" своей общественности? Теоретически да, но оно обойдется слишком дорого тем, кто меньше всех хотел конфликта. Украине пришлось бы, формально не отказываясь от территорий, на деле мириться с российским контролем над частью ее регионов на фоне международного контроля в том или ином виде и неких гарантий безопасности. России пришлось бы согласиться на то, что захваченные ею регионы останутся непризнанными, согласиться пусть и на ограниченные, но реальные гарантии безопасности для Украины и как минимум частично заплатить за ущерб, выплатив репарации или потеряв замороженные активы. Западу, в свою очередь, пришлось бы признать собственную ответственность за то, что, расширяя НАТО без всякой стратегии мира, он вверг регион в войну. Кроме того, Запад был бы вынужден отказаться от максималистской идеи о "стратегическом поражении России". Все это звучит как компромисс, но в нынешнем политическом климате зачастую проще продолжить воевать, чем признать собственную ответственность.
Эрдоган судорожно забегал: Путин взял на мушку его главную добычу
Остается и третий вариант: не даст ли кто-нибудь в последний момент задний ход. Кремль откровенно заявляет, что если Украина откажется от плана, в целом приемлемого для него, то Москва продолжит наступление и усилит натиск. В Вашингтоне нервничают и оглядываются на собственную общественность. Трампу нужна "сделка", но она не должна выглядеть как откровенная победа путинских ультиматумов. В Европе власти ходят по тонкому льду: конфликт уже принес им большие экономические и политические убытки, но они уже связали себя риторикой о том, что границы нельзя менять силой. Так и Владимир Зеленский не может подписать документ, который большая часть общества воспримет как предательство всех погибших. В этой сети противопоставленных друг другу красных линий коллапс переговоров в самый последний момент не фантастика, а вполне реальный риск.
Таким образом, договор формально, может, и "вот-вот появится". Несколько вариантов документа кружат между Женевой, Вашингтоном, Киевом, Москвой и европейскими столицами. Однако до настоящего мира еще далеко. Пока российские беспилотники бомбят Харьков, а украинские БПЛА гасят огни под Москвой, ясно, что война все еще диктует политику, а не наоборот. Лучше всего, если бы все стороны признали то, что отказывались признавать годами: безопасность нельзя выстроить на постоянном расширении блоков и унижении противника. Ее бы строить на новом всеобъемлющем договоре о европейской безопасности, в котором ни Украина, ни Россия не были бы только пешками. Пока такого договора нет, любой "мир" будет хрупким, временным, и только один дрон или одно политическое заявление будет отделять нас от возвращения войны.
