— Плати за коммуналку одна, раз ты тут хозяйка, — бросила Валентина Петровна, швырнув квитанции на кухонный стол.
Я стояла у плиты, помешивая суп, и не сразу поняла, что происходит. В квитанциях за свет, газ и воду стояла сумма в двадцать три тысячи — за трёхкомнатную квартиру, где жили четверо взрослых людей.
— Как это — одна? — обернулась я к свекрови. — Мы же все здесь живём.
— Ты командуешь, ты и плати, — холодно ответила она, скрещивая руки на груди. — Мы с сыном здесь гости.
Гости? В собственной квартире Андрея? Я поставила ложку и повернулась к ней всем телом.
— Валентина Петровна, я не понимаю. При чём здесь командование?
— А при том, что решаешь, что готовить, когда делать уборку, какие программы смотреть. — Её голос становился всё злее. — Ведёшь себя как хозяйка, вот и плати как хозяйка.
На кухне повисла тишина, нарушаемая только бульканьем супа. Я смотрела на эту женщину — маленькую, сухощавую, с туго завитыми волосами — и не узнавала её. Ещё месяц назад Валентина Петровна была со мной вполне вежлива. Что изменилось?
— Мам, что происходит? — в кухню вошёл мой муж Андрей с пакетами продуктов.
— Ничего особенного, — ответила свекровь, не сводя с меня злых глаз. — Просто объясняю твоей жене, кто должен платить за коммунальные услуги.
— Как кто? — удивился Андрей, ставя пакеты на стол. — Мы все вместе.
— Нет, сынок. — Валентина Петровна подошла к нему и положила руку на плечо. — Твоя жена считает себя здесь главной, пусть и платит главной.
— Мам, о чём ты говоришь?
Я молча слушала их разговор и чувствовала, как внутри всё закипает. Валентина Петровна приехала к нам из Тулы «на пару недель» ещё в декабре. Теперь был март. Вместе с ней жила её младшая сестра Лидия — тихая женщина, которая боялась лишний раз рот открыть.
— Андрей, — сказала я как можно спокойнее, — давайте сядем и обсудим ситуацию.
— Обсуждать нечего, — отрезала свекровь. — Ты хочешь тут королевой быть — плати королевские счета.
— Мама, прекрати! — повысил голос Андрей. — Лена моя жена, и мы живём в моей квартире!
— Твоей? — Валентина Петровна усмехнулась. — А кто тебе эту квартиру покупал? Кто двадцать лет копил каждую копейку?
Андрей покраснел. Да, квартиру когда-то покупала его мать на деньги, вырученные от продажи дома в Туле. Но оформили её на сына, и последние пять лет все расходы нёс он.
— Мам, это было давно. Теперь я сам за всё плачу.
— Ты платил, — поправила его мать. — А теперь пусть твоя хозяйка платит.
— Хорошо, — неожиданно для себя сказала я.
Они оба посмотрели на меня.
— Хорошо, — повторила я. — Буду платить одна.
— Лена, ты что? — растерялся муж.
— Всё нормально, Андрей. Если мама считает, что я должна платить одна, значит, так и будет.
Валентина Петровна торжествующе улыбнулась:
— Вот и договорились.
— Договорились, — кивнула я. — Только при одном условии.
— Каком? — насторожилась свекровь.
— Раз я плачу одна, то и живу одна. Вы с Лидией Петровной ищете другое жильё.
Улыбка мгновенно сползла с лица Валентины Петровны.
— Что значит ищем?
— Значит, съезжаете. — Я развернулась к плите и выключила газ под кастрюлей. — К концу недели.
— Ты с ума сошла! — взвизгнула свекровь. — Это наша квартира!
— Не ваша, — спокойно сказала я. — Андрея. А он мой муж, и я его жена. Вы здесь гости, как сами сказали. А гостей, которые ведут себя неприлично, принято просить.
— Лена! — Андрей схватил меня за руку. — Что ты творишь?
— То, что должна была сделать уже давно, — ответила я, высвобождая руку. — Твоя мать хочет, чтобы я платила за всех? Пожалуйста. Но тогда я сама решаю, кто здесь живёт.
— Андрей, скажи ей что-нибудь! — взмолилась Валентина Петровна.
Муж растерянно переводил взгляд с меня на мать.
— Мам, может, действительно стоит подыскать что-то своё? Временно...
— Временно? — голос свекрови сорвался. — Сын, да как ты можешь! Я же твоя мать!
— И я это помню каждый день, — устало сказал Андрей. — Но Лена тоже права. Мы молодая семья, нам нужно пространство.
Валентина Петровна смотрела на нас, и в её глазах была такая боль, что на секунду мне стало жаль её. Но только на секунду.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Посмотрим, как вы справитесь без меня.
Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Через минуту за ней потянулась тётя Лидия, виновато посмотрев на нас.
— Лен, ты не слишком жёстко? — спросил Андрей, когда мы остались одни.
— А как надо было? — я начала разливать суп по тарелкам. — Дать ей на голову сесть окончательно?
— Но она же моя мать...
— И что? Это даёт ей право издеваться надо мной?
— Она не издевается. Просто... привыкла командовать.
— Андрей, — я поставила тарелку перед мужем, — она три месяца живёт у нас бесплатно. Ест нашу еду, пользуется нашими вещами, смотрит наш телевизор. И при этом требует, чтобы я одна платила за коммуналку!
— Может, она просто не подумала...
— Подумала. Очень хорошо подумала. — Я села напротив него. — Она хочет показать мне моё место.
— Какое место?
— Прислуги. Которая готовит, убирает, платит за всё и при этом не имеет права голоса.
Андрей задумчиво помешал суп.
— А может, всё же найти компромисс?
— Какой? — я внимательно посмотрела на мужа. — Ты хочешь, чтобы твоя мать осталась?
— Не хочу, чтобы она обижалась.
— Понятно.
Мы поели молча. Из комнаты доносились приглушённые голоса — Валентина Петровна что-то горячо объясняла сестре.
Вечером, когда свекрови не было дома, я позвонила подруге Оле.
— Представляешь, — рассказывала я, лёжа на диване с телефоном, — требует, чтобы я одна за коммуналку платила!
— За что? — не поверила Оля. — За двадцать три тысячи?
— За всю. Мотивирует тем, что я тут якобы хозяйка.
— А Андрей что?
— Мямлит что-то про компромиссы. — Я вздохнула. — Боится маму расстроить.
— Лен, а ты серьёзно их выгоняешь?
— А что мне остается? Если я сейчас сдамся, она меня совсем затюкает.
— Правильно делаешь, — поддержала подруга. — Свекровь должна знать границы.
После разговора я долго лежала и думала. Неужели всё дойдёт до развода? Андрей хороший муж, но мамаша у него... От одних воспоминаний о сегодняшней сцене внутри всё закипало.
Валентина Петровна вернулась поздно, когда мы с мужем уже легли спать. Она прошла в свою комнату, тихо переговариваясь с сестрой. Из обрывков фраз я поняла, что они обсуждали съём жилья.
Утром свекровь встретила меня на кухне холодным молчанием. Я готовила завтрак, она сидела за столом с кислым лицом и демонстративно не здоровалась.
— Доброе утро, Валентина Петровна, — сказала я, ставя на плиту сковородку.
Никакого ответа.
— Будете яичницу? — попробовала ещё раз.
— Не буду, — коротко бросила она.
— Как хотите.
Я пожарила яичницу себе и мужу. Андрей завтракал торопливо, явно чувствуя напряжение.
— Мам, может, всё-таки поговорим спокойно? — предложил он.
— О чём говорить? — свекровь встала из-за стола. — Твоя жена ясно дала понять, что мы здесь лишние.
— Я дала понять, что не позволю над собой издеваться, — возразила я.
— Издеваться? — Валентина Петровна повернулась ко мне. — Это я над тобой издеваюсь?
— А как ещё назвать требование платить одной за четверых?
— Справедливостью! — вспыхнула она. — Ты тут распоряжаешься, как хозяйка, вот и неси ответственность хозяйки!
— Хорошо, — сказала я, вставая из-за стола. — Тогда как хозяйка говорю: освободите мою квартиру.
— Квартира не твоя! — взвизгнула свекровь.
— Но и не ваша, — спокойно ответила я. — Андрея. А он мой муж.
— Сын! — Валентина Петровна схватила Андрея за руку. — Скажи ей, что это наш дом!
Андрей мучительно молчал, глядя в тарелку.
— Мам, — наконец пробормотал он, — может, действительно пора подыскать что-то...
Свекровь отпустила его руку, словно обожглась.
— Значит, так, — прошептала она. — Значит, баба важнее матери.
— Дело не в важности, — попытался объяснить Андрей. — Просто мы молодая семья...
— Молодая семья! — передразнила его мать. — А кто вам эту семью устроил? Кто квартиру дал, мебель покупал, свадьбу оплачивал?
— Мам, ну что ты...
— Что я? Правду говорю! — Валентина Петровна разошлась не на шутку. — Двадцать пять лет я на тебя жизнь положила! Одна растила, без отца! Всего себя лишала, лишь бы ты ни в чём не нуждался!
— Я помню и ценю это...
— Не ценишь! — закричала она. — Иначе не выгонял бы родную мать из дома!
— Никто вас не выгоняет, — вмешалась я. — Просто предлагаем пожить отдельно.
— Заткнись! — рявкнула на меня свекровь. — Это между мной и сыном!
— Мам! — возмутился Андрей. — Как ты разговариваешь с моей женой?
— А как она со мной разговаривает? Выгоняет, как собаку!
— Я предложила вам снять жильё и жить самостоятельно, — сказала я. — В этом нет ничего оскорбительного.
— Ничего оскорбительного? — Валентина Петровна подошла ко мне вплотную. — А то, что ты разбиваешь семью? То, что настраиваешь сына против матери?
— Я ни против кого не настраиваю. Просто хочу жить в своём доме без постоянных конфликтов.
— Тогда живи! — швырнула она квитанции мне под ноги. — Плати свои двадцать три тысячи и живи королевой!
— Хорошо, — наклонилась я за квитанциями. — Буду платить.
— И готовь сама, и убирай сама! Посмотрим, как запоёшь!
— Посмотрим, — согласилась я.
Свекровь ушла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в серванте.
— Лена, — устало сказал Андрей, — может, хватит?
— Чего хватит?
— Этой войны. Пойди, извинись перед мамой.
Я медленно повернулась к мужу:
— За что мне извиняться?
— За то, что довела её до истерики.
— Я довела? — не поверила своим ушам. — Андрей, твоя мать потребовала, чтобы я одна платила за коммуналку! За всех четверых!
— Ну и что? Заплатила бы разок, она бы успокоилась.
— А потом что? Потом бы стала требовать, чтобы я одна за продукты платила? За интернет? За кабельное?
— Не утрируй.
— Я не утрирую! — Меня начинало трясти от возмущения. — Твоя мать проверяет, можно ли мной помыкать! И ты ей в этом помогаешь!
— Да брось ты! Какое помыкание? Обычная семейная ссора.
— Обычная? — Я смотрела на мужа и не узнавала его. — Андрей, мне двадцать восемь лет. У меня есть работа, образование, собственное мнение. И я не позволю свекрови делать из меня прислугу!
— Никто из тебя прислугу не делает!
— Делает! Три месяца она живёт на наши деньги, ест нашу еду и при этом требует, чтобы я перед ней отчитывалась!
— Мам просто привыкла быть главной в доме.
— Пусть будет главной в своём доме! — Я схватила сумку и направилась к выходу.
— Лена, куда ты?
— На работу. А вечером хочу увидеть результат: либо твоя мать извиняется и ведёт себя прилично, либо съезжает.
— А если не съезжает?
Я остановилась у двери и посмотрела на мужа:
— Тогда съеду я.
Дверь захлопнулась за мной с такой силой, что эхо прокатилось по всему подъезду.
На работе я не могла сосредоточиться. В голове крутилось утреннее объяснение, и от злости хотелось что-нибудь разбить. Коллеги осторожно обходили меня стороной — видимо, на лице было написано «лучше не подходить».
В обед позвонил Андрей:
— Лен, как дела?
— Отлично, — сухо ответила я. — У тебя какие новости?
— Поговорил с мамой. Она согласна найти жильё.
— И?
— И ничего. Будет искать.
— Когда?
— На выходных посмотрит варианты.
— Андрей, — сказала я медленно, — сегодня среда. До выходных она успеет мне ещё не одну лекцию прочитать.
— Лен, ну потерпи пару дней...
— Нет, — отрезала я. — Либо они съезжают завтра, либо завтра съезжаю я.
— Куда ты съедешь?
— К Оле. Она уже согласилась меня приютить.
— Лена, не глупи! Из-за ерунды разрушать семью!
— Это не ерунда, Андрей. Это принципиальный вопрос: кто в нашем доме главный — я или твоя мать.
— Да никто не главный! Мы все взрослые люди...
— Именно. Поэтому взрослые люди живут отдельно от родителей.
Я отключилась и выключила телефон. Работать всё равно не получалось, поэтому я отпросилась пораньше.
Домой возвращаться не хотелось. Я зашла в кафе, заказала кофе и пыталась привести мысли в порядок. Неужели всё действительно дойдёт до развода? Из-за свекрови?
Вечером я всё же вернулась домой. В квартире была подозрительная тишина. Валентина Петровна и тётя Лидия сидели в комнате перед телевизором, Андрей читал на кухне газету.
— Как дела? — спросила я мужа.
— Нормально, — не поднимая глаз, ответил он.
— Твоя мать что-то решила?
— Завтра пойдёт смотреть квартиру.
— Какую квартиру?
— Однокомнатную. В соседнем районе.
— А тётя Лидия?
— С ней.
Я кивнула и пошла в душ. Когда вернулась, Андрей лежал в постели и смотрел в потолок.
— О чём думаешь? — спросила я, ложась рядом.
— О том, как всё глупо получилось.
— Что глупо?
— Ну, эта ссора. Из-за коммуналки... — Он повернулся ко мне. — Лен, может, всё забудем? Мама завтра съедет, и всё наладится.
— Андрей, — сказала я, глядя ему в глаза, — дело не в коммунальных платежах.
— А в чём?
— В том, что твоя мать не уважает меня. Считает меня никем. И ты это позволяешь.
— Да брось ты! Какое неуважение?
— Она требует, чтобы я одна платила за четверых! Это нормально?
— Ну, может, она просто не подумала...
— Подумала. И ещё как подумала. — Я села на кровати. — Андрей, скажи честно: ты на чьей стороне?
— Ни на чьей. Я хочу, чтобы все были довольны.
— Это невозможно. Твоя мать хочет быть здесь главной, а я этого не потерплю.
— Почему не потерпишь? Она же старше, опытнее...
— Потому что это мой дом тоже! — Я встала с кровати. — И я не намерена играть роль покорной невестки!
— Лена, ну что ты заводишься...
— Я не завожусь! Я защищаю свои права!
Мы ещё долго препирались шёпотом, чтобы не разбудить свекровь. В итоге разошлись, ничего не решив.
Утром я проснулась от звука кипящего чайника. На кухне хозяйничала Валентина Петровна — жарила оладьи, заваривала чай. Она была необычайно деловита и даже напевала что-то под нос.
— Доброе утро, — сказала я.
— Утро, — коротко ответила свекровь, не оборачиваясь.
— Как дела с квартирой?
— Какой квартирой? — удивилась она.
— Которую вы вчера смотрели.
— А, эту... — Валентина Петровна махнула рукой. — Не подошла.
— Почему?
— Дорого. Тридцать тысяч за однушку! Где я такие деньги возьму?
Я почувствовала, как внутри всё похолодело.
— А что теперь?
— А ничего, — спокойно сказала свекровь, переворачивая оладьи. — Будем искать что-то подешевле.
— Как долго искать?
— Да кто ж знает? Может, месяц, может, два.
Она улыбнулась мне такой милой улыбочкой, что стало ясно: искать она не собирается вообще. Просто тянет время, надеясь, что я сдамся.
— Понятно, — сказала я.
— Что понятно?
— Ваша позиция.
Валентина Петровна пожала плечами и продолжила колдовать над сковородкой.
В этот момент на кухню вышел сонный Андрей.
— Ой, оладушки! — обрадовался он. — Мам, как раз вовремя!
— Садись, сынок, завтракать будем, — ласково сказала свекровь.
Я молча наблюдала эту семейную идиллию и понимала: моё терпение закончилось.
— Андрей, — сказала я, — мне нужно с тобой поговорить.
— Потом, — отмахнулся он, уплетая оладьи. — Мам, как вкусно!
— Старалась для сыночка, — умилилась Валентина Петровна.
— Андрей, — повторила я громче, — поговорить. Сейчас.
— Да сиди ты, — раздражённо сказал муж. — Видишь, завтракаю.
— Вот именно, — вмешалась свекровь. — Мужчина должен спокойно поесть с утра.
Всё. Чаша терпения переполнилась.
— Хорошо, — сказала я. — Тогда поговорим вечером.
Я собралась на работу, а перед уходом позвонила Оле:
— Помнишь, предлагала переночевать у тебя?
— Конечно помню. Что случилось?
— Случилось то, что сегодня вечером я забираю свои вещи.