Нити судьбы

— Всё лучшее — зятю! — торжественно объявила мама, размахивая документами на дачу над головой. — Пусть Игорёк знает, как мы его ценим! Я стояла на пороге дачной кухни с подносом в руках и смотрела, как моя мать протягивает моему мужу бумаги на участок, который мы с папой обустраивали пятнадцать лет. Игорь принял документы с такой благодарной улыбкой, будто получил Нобелевскую премию. — Валентина Петровна, я не знаю, что сказать... — Он прижал руку к сердцу в театральном жесте. — Это слишком дорогой подарок...

— Опять эти твои цветочки поливаешь? — Галина Михайловна стояла в дверном проёме балкона, сжав губы в тонкую линию. — Лучше бы полы помыла как следует. Я не оторвалась от фиалок, продолжая опрыскивать фиолетовые лепестки из пульверизатора. Вода мелкими каплями оседала на листьях, и они блестели в утреннем свете как драгоценные камни. — Полы я мыла вчера, Галина Михайловна. — Мыла, мыла... — проворчала свекровь. — А пыль на телевизоре видишь? А ванную когда последний раз скоблила? Запах её сладких духов смешался с ароматом влажной земли в горшочках, и получилась удушливая смесь...

— Мы переезжаем к вам, пока наш ремонт, — объявила Галина Николаевна, входя в нашу квартиру с двумя огромными чемоданами. — Недельки на две, не больше. Я стояла на пороге прихожей с полотенцем в руках — только что мыла голову — и смотрела на мою свекровь, которая уже снимала пальто, явно не ожидая возражений. Следом вошёл Виктор Петрович с третьим чемоданом и сумкой, полной каких-то банок. — Добрый вечер, Аня, — кивнул он мне и прошёл в сторону гостиной. — Где Серёжа? — На работе задерживается, — ответила я, всё ещё не веря происходящему...

— Лена, запомни раз и навсегда: мой сын — король, а ты — прислуга, — Валентина Петровна даже не подняла глаз от телевизора, когда я вошла в гостиную с подносом. — И пока ты живёшь в этом доме, будешь прислуживать ему, как положено жене. Я поставила чай на журнальный столик, стараясь не дрожать руками. Три года брака, а свекровь до сих пор говорила со мной так, будто я случайная прохожая, которая зачем-то забрела в их квартиру. — Мама, хватит, — Олег даже не оторвался от телефона. — Лена и так всё делает...

— Зачем тебе этот диплом? — Андрей даже не поднял глаз от телефона, когда я показала ему приглашение на защиту. — Твоё место на кухне, а не в офисах. Я стояла посреди гостиной, держа в руках белый конверт с логотипом института, и чувствовала, как внутри что-то болезненно сжимается. Пять лет вечерней учёбы, сотни бессонных ночей с учебниками, экзамены между готовкой ужина и стиркой — и вот результат. Диплом переводчика английского языка. Мой билет в новую жизнь. — Андрей, я же мечтала об этом, — попыталась я объяснить...

— Ты слишком стара для моего мальчика, — Валентина Петровна произнесла это с таким видом, словно объявляла научно доказанный факт. — Сергею нужна молодая жена, которая родит ему здоровых детей. Я стояла на кухне её просторной квартиры, держа в руках тарелку с остывшим борщом, и чувствовала, как щёки горят от унижения. Тридцать пять лет — это что, старость? А то, что мы с Сергеем уже пять лет счастливо живём вместе, видимо, ничего не значит. — Валентина Петровна, — тихо сказала я, — а что думает об этом сам Сергей? — А что он может думать? — свекровь презрительно махнула рукой...

— Лида, не делай из мухи слона, — свекровь отхлебнула чай из фарфоровой чашки, не поднимая глаз. — Мужчины все такие. Им нужна разрядка. Я сидела за кухонным столом, сжимая в руках телефон с фотографиями. Андрей с рыжеволосой девицей в номере отеля. Их переплетённые тела, её смех, его нежные прикосновения. Двадцать семь снимков, которые разрушили мой мир за пять минут. — Разрядка? — я посмотрела на Галину Петровну. — Это вы так измену называете? — Измену, — она фыркнула. — Громкие слова. Андрюша просто немного увлёкся...

— Это наш семейный бизнес, тебе тут не место, — Виктор Сергеевич даже не поднял глаз от документов, когда я вошла в его кабинет. Запах дорогого табака и кожаной мебели ударил в нос. Массивный стол из красного дерева, книжные полки до потолка, портрет покойной жены в золочёной раме — всё здесь кричало о солидности и достатке. А я стояла посреди этого великолепия как просительница. — Виктор Сергеевич, но я экономист с красным дипломом, у меня опыт работы в торговле... — У тебя есть опыт быть хорошей женой моему сыну, — он наконец посмотрел на меня холодными серыми глазами...

— Готовь, убирай, молчи, — бросил Виктор, не поднимая глаз от телефона. — И кофе сделай покрепче. День тяжёлый будет. Я стояла у раковины, мыла посуду после его завтрака. Горячая вода обжигала руки, но не так сильно, как эти три слова, которые он повторял каждое утро вот уже пятнадцать лет. — Виктор, а может, поговорим о... — О чём говорить? — он поднял взгляд от экрана. — У меня переговоры через час, проект на миллион, а ты со своими разговорами. Делом займись лучше. Запах его одеколона «Хуго Босс» смешивался с ароматом жареного бекона...

— Алёнушка готовила борщ совершенно по-другому, — вздохнула Валентина Петровна, помешивая мою кастрюлю деревянной ложкой. — У неё получался такой наваристый, красивый... А у тебя какой-то водянистый. Я стояла у раковины, мыла тарелки после обеда и считала до десяти. Потом до двадцати. Потом просто дышала, вдыхая запах укропа с подоконника и пытаясь не сказать ничего лишнего. — Валентина Петровна, может, поделитесь рецептом Алёны? Я с удовольствием попробую приготовить как она. — Ах, милая, да что...

— Ты же без работы, будешь за нами ухаживать! — Галина Петровна поставила чемодан прямо на мою любимую персидскую дорожку и оглядела нашу гостиную критическим взглядом. — А то дома сидишь, ничего не делаешь. Я медленно отложила чашку кофе и посмотрела на свекровь. В углу гостиной стоял ещё один чемодан, а рядом — здоровенная сумка с надписью "Аптечка". Пахло её приторными духами "Красная Москва" и чем-то медицинским. — Галина Петровна, — начала я осторожно, — а надолго вы к нам? — Пока не поправимся, — отрезала свекровь...

— Приготовишь на двадцать человек, ты же дома сидишь! — Нина Васильевна властно постучала накрашенными ногтями по столешнице. — У меня завтра корпоратив, а повар заболел. Я медленно отложила чашку с остывшим кофе и посмотрела на свекровь. В её глазах плясали привычные искорки превосходства — мол, ты же не работаешь, вот и крутись. — На двадцать человек? — переспросила я, стараясь сохранить спокойствие. — Да, на двадцать. Салат оливье, селёдка под шубой, горячее — что-нибудь мясное. — Нина Васильевна небрежно махнула рукой, будто речь шла о бутербродах...