Глава 4. Волной смыло...
– Цусима! М@ть вашу! – раздался удивленный грубый голос с соседнего лежака. Этот густой бас принадлежал мужчине, могучее тело которого украшали татуировки, вернее, наколки, вроде «не забуду мать родную», «век воли не видать», силуэты русалок, драконов, черепа с костями и прочие тематические изображения, популярные у криминальной публики.
– Не Цусима, а цунами. Цусима – это остров японский, – поправил его Строганов. – А цунами, сударь, и есть гигантская волна.
– Цусима, цунами!.. Клал я на них на всех с прибором, – вскричал бритоголовый мужик.
– Выпить хочешь? – спросил его Сергей.
– Давай.
Он жадно отхлебнул из горла, вернул бутылку и, матерясь, бросился что есть мочи наутёк.
– Ох, ну ни х@рена себе! – воскликнул Сергей, залюбовавшись быстрым откатом воды из бухты.
Волна убегала все дальше и дальше от кромки берега. Отлив ускорялся, и на глазах стремительно трезвеющего от такой неожиданности полковника море уходило… в море. Далеко, у линии горизонта, вся эта масса воды поднялась высоченной стеной и внезапно устремилась вспять, обратно к берегу, с нарастающим гулом, как будто по дну неслось многотысячное стадо слонов.
– Дьявольщина! – громко выругался Строганов шалея от ужаса и, подхватив вещи, помчался, что было сил, не оглядываясь, прочь от берега. За его спиной нарастал шум, который постепенно переходил во все более грозный, устрашающий рёв.
«Бедняги осьминоги, – с сочувствием подумал он с сочувствием почему-то именно об этих обитателях океана, – вас сейчас расплющит не по-детски. Как ещё никогда не колбасило. Ох, Серега, а как тебя самого сейчас, заколбасит, мало не покажется, если не успеешь отнести свой зад подальше от берега…»
Перед ним была стена высотою в два метра, огораживающая пляж. Что ж, придётся прыгать, как на общевойсковой полосе препятствий.
Швырнул по очереди рюкзак и сумку вверх, подпрыгнул, задрав ногу и ударив кроссовком как можно выше в эту шершавую поверхность, подтянулся на руках, перенёс тело на стенку, соскочил с неё и вновь подхватил свои вещички.
Краем глаза уловил, что вода уже рядом, угрожающе нависла над ним, почти нагнала. Ещё скачок, ещё прыжок – и вот оно, толстое, раскидистое дерево. Инстинктивно кинулся к нему, обогнул ствол. За ним стояла на песке лодка с двумя выносными опорами, – тримаран, значит. Сергей прыгнул в неё, упал на дно, крепко обхватив руками мачту, и тут вода ударила сверху тяжёлым молотом.
Основная сила удара обрушилась на дерево, в борт, но и Строганову досталось. Разгневанная стихия никого и ничего не щадила на своём пути, и, словно лошадь копытом, заехала Серёге по спине, по заднице. Хорошо ещё, что голову не задела.
Стиснув зубы, бывалый тренер дельфинов изо всех сил пытался удержаться в тримаране, который вертело водоворотом, словно щепку. Хотя этот «ковчег» полностью захлестнуло волной, но все же через минуту пассажиру посчастливилось всплыть на поверхность на этой спасительной соломинке.
Полузатопленную лодку стремительно несло на здание отеля, а вокруг пенилась бушующая водяная поверхность, бурлящая, словно кипящая смола. Славный супчик готовится в этой морской кастрюле. Но, ох, как не хочется стать мясом в тропическом борще.
Волна, не дойдя до здания, нехотя прекратила своё инерционное движение вперёд и пошла в обратный путь, увлекая за собой собранную ею страшную добычу – живых людей и животных, мёртвые покалеченные тела, автомобили, покрышки, мусор, коряги, доски – все подряд. Предметы, оставшиеся на плаву, со страшной скоростью понесло в открытый океан.
Развернуть лодку обратно не было никаких сил. Главное сейчас – удержаться на поверхности воды, не уйти под неё, ибо тут обратного пути точно не будет.
Откуда ни возьмись набежал новый бурун, снова заполнив ветхое судёнышко водой и с огромной скоростью швырнув его вперёд. Создалась угрожающая ситуация, тримаран слишком много зачерпнул воды. Сергею показалось, что сейчас челнок перевернётся и пойдёт на дно, но случилось чудо – волна вздыбила нос лодки, и лишняя вода ушла назад через корму. Тримаран снова выскочил на поверхность. Строганова чем-то сильно ударило по голове, и он на мгновение отключился.
Очнувшись, страдалец долго ещё лежал лицом вниз, страшась открыть глаза. Пролетающие в воздухе доски – остатки пляжных строений, неистово колотили его по спине и рёбрам, в ушах звенело, в воздухе стоял зловещий свист. «Вот это скорость! Что, неужели моя лодочка преодолела звуковой барьер?» – промелькнуло у Сергея в голове.
Его все сильнее вжимало в днище. Неимоверная сила давила на плечи, спину, ноги, голова гудела, и, казалось, вот-вот лопнет, сердце учащенно билось, кровь лихорадочно пульсировала в висках. Лодку ударяло о воду, словно об асфальт, и каждый толчок отзывался в бедном многострадальном теле.
Вцепился в середину скамьи так, что пальцы побелели от напряжения. Тримаран летел, как необузданный мустанг, которого только что выловили в прерии, тут же оседлали, и теперь дикий скакун пытался сбросить нахального седока.
Вокруг завывал то ли океан, то ли воздух над ним. Впереди что-то мерцало и искрилось, пространство, нависая полукругом над водой, изгибалось и дрожало. Воздух будто дышал, и его колебания все учащались. Атмосферное давление с каждой минутой нарастало, свист усиливался, скорость лодки увеличивалась, будто какая-то центробежная или центростремительная сила собиралась разжевать утлое судёнышко с пассажиром в придачу и выплюнуть в пространство, в тартарары, в преисподнюю. По мере приближения к этому кольцу, вернее, к чему-то, похожему на гигантскую бриллиантовую диадему, треск и рёв усиливались.
Воздух наэлектризовался, искры летели во все стороны, и Строганов начал опасаться появления крупной шаровой молнии или мощного удара электрическим разрядом.
«Эта дорога ведёт в ад?» – Он в ужасе опустил голову и закрыл глаза. Смотреть в лицо смерти не хотелось, а молитв не знал.
«Видимо, я все же не герой», – подумал он, и на этой отрезвляющей ноте процесс мышления оборвался. Мозг отключился – Сергей вновь на мгновение потерял сознание. Затем в ушах его раздался оглушительный треск, словно перед ним взорвали невидимую преграду, и постепенно сквозь слегка приоткрытые ресницы начал прорисовываться белый свет.
«Ага! Небо прояснилось!» – обрадовался Строганов этому явлению природы.
Превозмогая боль и страх, он окончательно открыл глаза, поднял голову и с удивлением увидел над собой чистое голубое небо, а рядом почти спокойное сине-зелёное море. Прямо за носом лодки резко обрывался пенный гребень гигантской волны, которая постепенно затухала и плавно опускалась на бесконечную водяную гладь океана.
Водяной вал, замедляя ход, ниспадал на эту спокойную поверхность, слегка всколыхнув её, и мчался дальше, постепенно снижая скорость. Окрестные воды пришли в движение, поглотив постороннюю волну, и расступились, приняв её в себя.
Мощь течения заметно убавилась, вода больше не била по днищу, но продолжала нести лодку в полную неизвестность со скоростью, по ощущениям Сергея, примерно полсотни миль в час.
Строганову повезло несколько раз: он удержался, не разбился, не захлебнулся, уцелел! Всплеском волны что-то забросило на правый опорный рычаг лодки.
Отдышался, огляделся. Вокруг лодки плыли мёртвые тела людей и животных, отбросы, мусор. Рядом шлёпала по воде изгородь с воротами, сплетённая из веток ротанга и ещё каких-то кустов, – да какая, к черту, разница, из чего.
На изгороди лежал лицом вниз человек, зацепившийся военной формой за сучок. Серж хотел ему помочь, подтянул тело к борту, но было поздно: бедняга давно захлебнулся. Труп вместе с изгородью плыл в воде. Это был тот самый вооружённый полицейский, который проверял документы у входа на пляж. На спине у него была винтовка «М16», на портупее – пистолет в кобуре, на ремнях – подсумки.
Строганов отыскал в воде подходящую палку и воспользовался ею, чтобы пододвинуть тело несчастного ближе. Вынул из своего чудом сохранившегося рюкзака заветный нож аквалангиста, перерезал ремень, вытянул в лодку кобуру и подсумок, с трудом снял со спины мертвого охранника винтовку и содрал с него полусапожки. Они пришлись впору. Осмотрел оружие – вроде бы исправно.
«Винтовка для джунглей капризна в деле, а вот четырнадцатизарядный браунинг – самое оно, – рассудил наш вояка. – А что у нас с патронами? По четыре магазина. Маловато, но ладно – я же не собираюсь начать Третью мировую войну».
Извинился перед мертвецом:
– Тебе, парень, это имущество уже ни к чему, а я босой и безоружный, мне, возможно, акул придётся отстреливать и по острым камням ходить. Когда ещё появятся эти спасатели, начнутся какие-нибудь поиски. Вон как побережье от меня удалилось, короче, прощай, братец, ты лишний на моей шхуне.
Разрезав брюки, за которые мёртвой хваткой зацепилась ветка, Сергей отправил мёртвого полицейского в свободное плаванье. Труп, булькнув, ушел под воду.
Угрызения совести не мучили Строганова совершенно. Лодка – это ведь не катафалк, а спасательное плавсредство. От плетня избавиться так легко не удалось, этот «плотик» крепко зацепился ветками за боковой рычаг тримарана.
Серж напрягся, оттолкнул плетень, и его сразу понесло куда-то в морские просторы. Вокруг по-прежнему плавали гроздья бананов, ананасы и кокосы. А в плодах – ещё и живительная влага. Орехи шоркались и ударялись о борта лодки, они, видимо, боялись сгинуть в открытом океане. Осторожно продвигаясь по пятиметровому судну, аккуратно собирал на борт все эти дары моря.
«Потом будет поздно. Утонут или унесёт их, что мне есть и пить? Возможно, придётся болтаться в море несколько дней. Что ж, если пучина сразу меня не поглотила, то есть большая вероятность, что удастся выкрутиться.
Не хотелось бы плавать в море кверху брюхом, посиневшим утопленником, нахлебавшимся воды. Или оказаться обглоданным рыбами, истерзанным акулами. Будем надеяться, что судёнышко хорошо просмолено и добротно сделано. Мне, полковнику Сергею Строганову, ещё рано быть персонажем горестного, скорбного, участливого и в меру доброжелательного некролога. Нет, я поборюсь за жизнь до конца, возможно, удастся пожить неделю, другую, а может, и третью, и четвертую. Доктор Ален Бомбар, в своё время, пересёк океан в маленькой надувной резиновой лодке и выжил».
Краболовная лодка сделана была с умом: имелась на ней мачта, будочка с навесом, в которой можно укрыться от палящего солнца. Только вот мачта есть, а снасти оборваны, от неё остались лишь жалкие лоскуты и обрывки верёвок. Но это лучше, чем болтаться на плоту, захлёстываемом волнами, до костей намокнуть и просолиться в морской воде.
Без лодки акулы могли бы отведать на обед новое блюдо, редкое для этих мест, – «русский турист». «Эх, руссо-туристо, облико морале»! А при встрече с зубами хищниц не осталось бы ни облико, ни морале.
В водоворотах продолжали мелькать шнурки, верёвки, зонты, палки, пляжные полотенца, куртки, проплыли невдалеке даже спортивные штаны. Вот тримаран вновь догнал человека, обхватившего ствол вырванной с корнем пальмы, в туземной одежде, с вещмешком и «Калашниковым» за спиной. Судя по всему – это местный повстанец. И уже тоже труп.
«А мне повезло, – мелькнула мысль. Он вновь воспользовался импровизированным багром, подтянул пальму, снял с покойного оружие и торбу с боеприпасами: патронами и гранатами. А ещё из вещмешка торчал одноразовый гранатомёт «Муха». – Теперь я вооружён и очень опасен», – подбодрил себя не без сарказма.
Наступил день, и началась беспощадная тропическая жара. Солнце палило, словно желало доделать то, что не удалось свирепым волнам: добить, сжечь, испепелить. Строганов выловил из воды какой-то шест и большой раскрытый пляжный зонт, который несло по воде и буквально забросило на лодку. Опять повезло. Теперь у него небольшой тент перед маленькой будочкой. Под ним можно лежать и не бояться, что поджаришься, как цыплёнок гриль, до румяной корочки.
«Нет уж, я не индейка и не окорок. В горах Гиндукуша солнце пекло не слабее. Раз выжил там, значит, и здесь выживу. Куда-то течение все равно вынесет. А действительно, куда меня несёт? Кажется, в сторону Австралии. Или мимо неё?»
Некоторое время он отдыхал и восстанавливал силы после ловли кокосов, манго, папайи и ананасов. Море воняло! Именно воняло, а не пахло, как обычно, свежестью, солью, рыбой, – источало тяжёлое зловоние, которое появилось после того, как стихия слизнула с лица земли прибрежные города и деревни.
Часть мусора быстро затонула, а часть, как и лодка Строганова, с бешеной скоростью неслась рядом, и тоже неизвестно куда. Цвет воды соответствовал запаху. Вместо ласковой голубоватой или изумрудно-зеленой, она была сейчас тёмно-серой, а местами светло-коричневой.
«Сколько же в ней сейчас кишит всяческой заразы», – поразился Сергей. От одной этой мысли ему сразу стало худо физически, и нашего мореплавателя стошнило за борт – организм так отреагировал на стресс.
Час за часом, мало-помалу, по мере того, как лодку уносило все дальше и дальше в открытое море, вода становилась чище, а воздух – свежее. Однако теперь путешественник поневоле начал страдать от нестерпимой жажды.
Он закрепил на мачте подсумки, «Муху», автомат, винтовку и пистолет, рассыпал патроны и гранаты, чтобы они побыстрее просушились, голову сунул под зонтик и задремал. Снилось ему болото и шагающая по грязи пехота, а затем вдруг жижа разверзлась, и он погрузился в неё по самый подбородок. Дышать было тяжело, одежда и сапоги, намокнув, тянули на дно трясины…
Проснулся он с громким криком, вырвавшимся из груди. Приснившийся ему кошмар был настолько пугающим, что Строганов резко вскочил на ноги, сделал шаг в сторону и полетел за борт, не удержав равновесия на раскачавшейся поверхности лодки.
Падая, он оцарапал о сучковатую ветку свой голый зад. Нырнул, к счастью, неглубоко, упал недалеко от лодки, поэтому, отплевавшись, несколькими судорожными гребками успел догнать свой ковчег и ухватиться за боковой рычаг.
Выбраться обратно оказалось делом не из лёгких. Слегка поцарапав локти и брюхо, ему в конце концов удалось забраться внутрь лодки. Если бы он хоть чуть-чуть зазевался, возможно, пришлось бы долго грести руками в погоне за тримараном, причём без малейшей надежды на успех. До первой проплывающей рядом акулы, течение не позволило бы ему догнать лодку быстро.
Сергей сообразил, что на всякий случай нужно привязать к корме верёвку. Открыл коробку, которую накануне выловил среди бесполезного мусора, порылся в ней. Тут была мужская рубашка с многократно повторенным рисунком «пальма и обезьяна», женский ремешок, верёвочка. Все это он скрутил, стянул, связал. Вышло нечто довольно прочное, метра четыре в длину. Крепким морским узлом Сергей завязал самодельный «канат» за крайнюю, продольную опорную палку.
«Теперь за моим «ковчегом» будет тянуться хвост в несколько метров. Если придётся прыгнуть за проплывающим мимо кокосом, есть большая доля вероятности быстро вернуться на ковчег. Жаль, что на нем нет каждой твари по паре. Особенно человеческой. Вчерашняя массажистка была бы к месту. В случае чего, можно было бы и сырую съесть», – усмехнулся невесело своему чёрному юмору Серега.
Действительно, неделя, другая такого дрейфа – и людоедство для кого угодно перестанет быть аморальным деянием. Высокая мораль цивилизованного человека притупится и трансформируется в примитивные инстинкты дикаря, который всеми способами борется за существование.
Бананы, самые скоропортящиеся и к тому же самые сытные продукты, Сергей оприходовал в первые двое суток. Спустя неделю и прочие фрукты закончились. Последними доел кококсы. К концу второй недели его странствий в океане есть стало совершенно нечего.
Течение ослабло, и скорость ковчега Строганова упала до нескольких миль в час. Часами, до рези в глазах, всматривался он в безлюдное водное пространство, но не замечал ни огонька, ни дымка.
И вот однажды рядом заколыхался одиночный кокос. Ого! Словно бог услышал его мольбы и сбросил с небес спасительный подарочек. Орех скрылся под ковчегом, постучал по днищу и вынырнул за кормой. «Какое счастье, Строганов, что ты верёвку связал», – сказал он про себя и со спокойной душой бросился в морскую рябь, догнал бултыхающийся на небольших бурунах кокос. Бросая его вперёд перед собой, догнал «канат». Уцепившись за него, подтянулся, прицельно забросил плод на настил и сам выбрался туда же. Он вновь распорол голое тело о ветки, запутавшиеся вокруг лодки, но теперь крови оказалось больше, чем в прошлый раз. Достал йод, пластырь и бинт из заветной аптечки, перевязался.
Вскоре на запах свежей крови приплыли две акулы. Не очень крупные, но крайне недружелюбные. Могут эти твари перевернуть лодку, как это происходит в кино, в так называемых фильмах ужасов? Возможно.
Строганов взял винтовку, прицелился и послал одну пулю в ближайшую к нему зубастую тварь. Вода окрасилась красным, напарница накинулась на раненную подругу и добила её.
Пока она пировала, ковчег Строганова удалился на значительное расстояние. Для этого наш путешественник приложил немалые усилия, гребя веслом.
А ведь в первые дни акул возле лодки не было видно. Они, видимо, суетились больше вокруг побережья, охотясь на трупы, доедая утопленников. Теперь район охоты для них расширился, акулы-людоеды шныряют всюду, добрались и сюда. Стало быть, за кокосами нырять смертельно опасно.
Шёл пятнадцатый день его одиссеи. Язык распух, как у покойника. Кожа тела представляла собой один большой солнечный ожог жжение от него не помогала снять даже мокрая одежда.
Шестнадцатый день. Летучая рыбка сама запрыгнула, или её выбросило на ковчег. Сергей схватил её, разорвал, выпотрошил и съел в сыром виде. Полегчало. Он сделал острогу, попытался высмотреть ещё какую-нибудь рыбину, но фортуна отвернулась от него, должно быть, все рыбьи косяки держались сейчас на глубине.
В небе появились птицы, стремительно мчавшиеся куда-то вдаль. Эх, взмахнуть бы руками и устремиться ввысь, вслед за ними. Но если есть пернатые, значит, недалеко должна быть земля.
Семнадцатый день. Ковчег дрейфовал в ту сторону, куда улетели птахи. «Должно быть, там остров, – подумал Сергей с надеждой. – Кабы добраться до него? А то ведь жажда скоро доведёт меня до сумасшествия».
Он вспомнил горно-пустынную местность под Газни. Там он и его товарищи тоже порой мучились неделями без воды. Однажды, после длительного марша, двое суток лежала рота в барханах. Ни у кого не было ни грамма воды во фляжках, только на третьи сутки воду и сухпай к ним забросили «вертушкой». Но там об их бедственном положении знали, беспокоились, думали.
А тут… Кто о нем знает и думает? Кто обеспокоится? Шеф, возможно, только сейчас забил тревогу. И что ему сообщат? Что сотни, а может, тысячи людей погибли, ещё больше пропало без вести. И один из пропавших – его подчинённый, бедовая головушка Серёжка Строганов. Поднимут коллеги чарку, другую, выпьют за упокой его души «третий тост», да и забудут. Навсегда.
Судно сильно поскрипывало, и мелькнула тревога: «Не развалилось бы».
Несколько раз за долгие дни и часы плаванья на горизонте ему мерещилась земля. Но время шло, берег так и не показывался, а вот птички все летали.
Где-то же они гнездятся, но где?.. Подсказок не было.
Как-то раз, когда Серж находился в полузабытьи, ему послышался шум прибоя. Или померещилось? С трудом разогнав дрему усталости, он приподнял тяжёлую, словно наполненную свинцом голову. Сложил руки козырьком, загораживаясь от солнца, и стал вглядываться в даль.
Ё-мое! Риф! За ним островок. Даже остров, большой, заросший тропическим лесом. В длину не менее километра. «Да! Долго же я спал, чуть не прозевал землю. Грести! Быстрее, к берегу!» – И наш мореплаватель взялся за дело.
Но вскоре оказалось, что можно и не тратить силы на это занятие. Бесполезно – вокруг желанной земли располагался барьер – риф. Об него разбивались волны, а далее, уже метров через пять, синела спокойная прибрежная гладь.
Так это остров или полуостров? Впрочем, пока это неважно. Главное – вот она, земля, а значит– вода, еда, укрытие от солнца.
Течение постепенно подтягивало лодку к пенным бурунам, где виднелись острые шипы кораллового рифа. Эти опасные выступы защищали землю от вторжения и волн и бог его знает чего или кого ещё... Кое-где они выступали на несколько сантиметров, кое-где – на метр, а в основном были притоплены. Теперь нужно обнаружить проход и не разбиться о преграду.
Сереге снова повезло – проскочил. Ковчег только слегка скребнул днищем о риф. Для равномерного распределения веса по всей лодке он встал на четвереньки. Преграда перед заветной землёй была шириной около трёх метров, а затем вновь пошла глубокая заводь. Лагуна! Используя доску как весло, Строганов принялся без передышки грести. Парадокс – быть окружённым со всех сторон водой и умереть от жажды. Потому что вода ему сейчас нужна только пресная Какая ирония судьбы... Это ничуть не смешно – трагично.
«Где же, где же вода?» – мучил его единственно важный сейчас вопрос. – «Она вообще на острове есть ли?»
Метров за пятьдесят до песчаного пляжа горемыка прыгнул в воду и быстро поплыл к берегу, забыв даже про возможную встречу с акулами. Ему было уже плевать на них: мучения, вызванные жаждой, подавили инстинкт самосохранения.
«Ну, выплыл! Ну, выбрался. А вода то где? Где найти родник, ручеек, лужицу, в конце концов?»
Под пальмой валялась гроздь перезрелых бананов, Серега поглотил ее, очень быстро. Потом нашёл в глубине леса, на прогалине, маленькое озерцо с пресной водой. Долго жадно пил из горстей. Наконец напился.
«Теперь уж наверняка выживу. Я новый Робинзон!» – обрадовался он.
«А на сколько лет?» – беспардонно напомнил о реальности и уколол его въедливый внутренний голос.
Глава 5. На острове невезения
Островок, на который его занесло, за узкой прибрежной полосой был покрыт густыми зарослями из тропических деревьев и кустарников, названий которых Строганов не знал. Пальмы да банановые растения – вот и все его познания в тропической флоре.
А тут на него обрушилось такое буйство ароматов и красок, которого он ещё не встречал. Растительность этого тропического острова была поразительно многообразна и прекрасна. Но ему было не до любования её красотами.
Обнаружил на песке два кокоса. Повозился, вскрыл, насладился их внутренней сладковатой жидкостью, называемой также кокосовым молоком. После этого расковыряв ножом плотную скорлупу орехов, если, конечно, эту белую массу, отдалённо похожую на плотную жвачку, можно назвать мякотью. «Пообедав» отбросил в сторону мусор, несколько раз глубоко и протяжно вздохнул и выдохнул. Спрятал своё утлое судёнышко подальше от берега, чтобы приливом его не смыло в открытое море, улёгся на песок под пальмой и уснул крепким сном. Впервые после катастрофы под ним ничего не качалось, не плескалось, было сухо и тепло.
И вдруг где-то близко сильно громыхнуло. Вскоре удар повторился. Стучали где-то рядом.
«Кто это? Аборигены? – была первая мысль. – Или так топают какие-то дикие звери?»
Порывы ветра раскачивали деревья, о чем-то шепталась листва, но ни голосов, ни рычания животных не слышалось.
Сергей подскочил к сумкам, быстро достал браунинг и нож. Вспомнил про винтовку и автомат, снял оружие с веток и положил рядом с собой.
Нарубил веток каких-то экзотических растений, тщательно замаскировался, затем лёг, обняв цевье ружья и приклад автомата. В укрытии с оружием спать гораздо спокойнее. Хотя во время крепкого сна оно не помощник, скорее наоборот, враг может тихо подкрасться и зарезать, чтобы завладеть винтовкой и автоматом.
Можно попытаться не спать, но вряд ли он долго продержится в таком режиме, очень уж вымотался за последние дни.
Сергей некоторое время вглядывался в сгустившуюся тьму, но глаза его начинали постепенно слипаться, а голова – клониться на грудь. Несколько раз он падал лицом то на винтовку, то на пистолет, то на автомат, ударяясь попеременно то подбородком, то губами, то носом.
«Дьявольщина! Не зарежут, так сам себе всю морду в кровь разобью», – выругался он и лёг, устраиваясь удобнее, чтобы продолжить своё бдение.
Тропическая ночь была непроглядно черна. Куда ни кинь взор, ни огонька, ни искорки. Только, если посмотреть на небо, увидишь светящиеся и подсматривающие за тобой звезды и луну. В ночном небе он не замечал никаких пролетающих спутников и вспомнил, что днём не видел ни единого самолёта. Это было очень странно…
Время от времени его посещали невесёлые мысли: «В какую даль меня занесло? Судя по всему, бесконечно далеко от морских и воздушных маршрутов. А если здесь, на острове, кто-то подглядывает за мной из чащи джунглей, то делает он это очень умело и профессионально.
Как же может называться этот остров? Неужели он безымянный? Хватит ему быть таким. Назову его как в песне – островом Невезения. Почему так? А если разобраться, разве мне так уж повезло, что я выжил? Невелико счастье – куковать в джунглях всю оставшуюся жизнь».
Строганов ещё раз внимательно огляделся по сторонам и невесело подумал: «Возможно, даже скорее всего, сгину я здесь один-одинёшенек», – с тоскливой обречённостью сделал вывод он.
Ветер стих, прогретый за день воздух, душный и липкий, опустился на пляж. Наконец стук прекратился, и наступила тишина.
«Нет, в наше время охотники за черепами даже в этих диких местах, скорее всего, давно перевелись. Бояться нужно хищников: волков, шакалов, гиен. Определённо стучит что-то неодушевлённое», – успокаивал сам себя Сергей.
Общая атмосфера была влажной. Вскоре он продрог, и пришлось срочно разжечь костёр. При его свете стало как будто веселей, но все равно страх продолжал напоминать о себе в глубине души.
«Выпить, что ли, глоток для храбрости? Что ж, хорошая идея. А потом написать письмо и дать знать о себе на Большую землю бутылочной почтой. Сейчас допью заветную бутылку джина, нацарапаю записку и брошу в море. Пусть ищут меня, беднягу. Один только момент неясен: на каком языке писать послание? На русском? Да кто ж его в этих широтах может знать. На английском? И английский местные судоводители, бороздящие океан на джонках, вряд ли изучали. А иероглифам, китайским или японским, я не обучен. Даже ругательным. По-тайски тем более не разумею.
Остаётся один только вид общения – язык рисунков, пиктограмма: остров, пальма и одинокий человечек, вблизи острова – затонувший кораблик. А где этот остров находится, каковы его координаты… – никто не узнает. Послание ведь будет без почтовой марки, без штемпеля, без индекса и точного обратного адреса, всего лишь с запиской: «Остров Невезения, хижина Сережи, центральный пляж. Стучать три раза». Можно ещё свою фамилию приписать».
Чтобы разогнать всё более безжалостно сжимающую тоску, Сергей откупорил литровку припасённого джина и сделал несколько больших глотков, закусив выпивку набившими оскомину бананами. Затем аккуратно завернул пробку и рухнул поблизости от тлеющего костра, провалившись в глубокое забытье.
Проснулся Строганов с гулом в голове и допил, опохмеляясь, остатки джина. Крепкий сон вновь сморил его. Теперь залитые алкоголем глаза уже никакими силами не удалось разомкнуть до полудня.
Снились кошмары: дикари, хищники, крокодилы, змеи, скорпионы. Сергей хрипел, отбивался, извивался на песке, но не просыпался, пока песок не стал обжигать тело. Лучи солнца, стоящего в зените, буквально раскалили остров.
Открыв глаза, он, ослепленный ярким светом, тотчас их закрыл. Отполз в тень и там, вскочив на ноги, кинулся в кусты азалий.
«Если я тут надолго задержусь, надо будет позаботиться о туалете, иначе вся растительность в окрестностях погибнет. Следом за флорой вымрет и фауна, и останусь я доживать свои последние денёчки в полном одиночестве, посреди высохших коряг. Да и что-то как-то не особенно хочется наступать на собственные фекалии».
Следом возникла другая мысль – о туалетной бумаге: «Тут хотя бы океан, можно помыться, а как обходятся без туалетной бумаги дикари в саванне, в пустыне, в джунглях? Подручным материалом? Песочком? Банановыми листьями? Морской водичкой?»
– Вот именно – подручным, – ответил он сам себе другим, каким-то унылым голосом.
Ещё во время скитаний по бескрайним океанским просторам он заметил, что, будучи по природе человеком общительным и разговорчивым, смертельно устал от тишины и молчания.
Постепенно Сергей начал разговаривать сам с собой. При этом разделил себя на двух собеседников. Один из них был ироничный, неунывающий оптимист, другой – скептик, пессимист, к тому же закоренелый циник.
Раздвоение личности, оценил он это явление как бы со стороны. Случалось, что личностей оказывалось уже даже три, пессимист выступал отдельно и циник отдельно. Причём циник Строганову здравомыслящему нравился всё более, а безмозглый жизнерадостный оптимист раздражал своим щенячьим восторгом перед многообразием жизни. Циник со временем стал чересчур много материться, да так смачно и разнообразно, как номинальный Строганов не позволял себе даже в казарме.
Вот и сейчас оптимист с его неиссякаемой верой в положительный исход при любых обстоятельствах произнёс:
– Ничего, Серега, прорвёмся! Удобрим этот берег качественным навозом и будем собирать по четыре урожая бананов в год. Не помрем!
Пессимист тут же его оборвал:
– Чудак ты, право. Удобрить – это, возможно, и получится, но есть и другая сторона медали. Этот замечательный, красивый остров мы быстро и на многие века загадим.
То, что вчера стучало и так напугало ночью нашего Робинзона, оказалось падающими с высоких пальм кокосами.
«Ага, точно. Вспомнил. Я такое в кино видел, кажется».
Причина стуков выяснилась, но воспоминания о голливудском фильме про современного Робинзона «Изгой» с Томом Хэнксом в главной роли навеяли грусть. Тот парень несколько лет боролся за жизнь на необитаемом островке и спасся, но ведь это все лишь кино, выдумка, развлечение.
Его два альтер эго, поругавшись между собой ещё минут пять, но так и не выявив победителя в споре, угомонились.
Сергей побрёл по береговой кромке в поисках хоть чего-нибудь съестного и в надежде набрести на какой-нибудь ручей с пресной водой. Автомат больно натирал обгоревшие спину и плечо, многочисленные колючки впивались в ступни, москиты лезли в глаза.
Так и не отыскав ничего путного, вернулся, помыл ноги, надел ботинки, снятые с мёртвого полицейского. Они слегка жали, но зато в такой обуви можно передвигаться, не боясь пораниться о битое стекло. Каждая ранка в условиях отшельничества чревата заражением и смертью. Сергей и так безмерно удивлялся тому, как это он до сей поры умудрился остаться живым, выйти целёхоньким из всех передряг.
Кстати, о стекле. Удивительно, но на побережье совсем не было выброшенных морем следов цивилизации, не замечалось ни пластиковых бутылок, ни полиэтиленовых пакетов, ни окурков, бумажек, стёкол.
Четыре часа неторопливой ходьбы вдоль берега, и он вновь очутился на том самом пляже, откуда недавно стартовал. Пейзаж был везде один и тот же: всюду пальмы, разные экзотические растения, кустарники, густая, высокая трава, скрывающая все, что находится в глубине острова. А там, вероятно, водится дичь, в том числе и хищники.
А кто он сам? Хищник, охотник или крупная дичь?
Песчаный берег везде был пустынен и чист. Не обнаружилось никаких признаков, даже намёков на присутствие зверей или людей.
– Это ж надо, куда меня занесло, – подумал вслух Серж. – На не загаженный цивилизацией островок.
– Правильно, занесло тебя, приятель, в самую глубокую за@дницу на земле, – ответил циник. – Ни людишек, ни мусора от их деятельности, а вывод из этого простой – надо нагнать самогонки и упиться. Гнать ее тут не перегнать из гнилых бананов
– Что ж, прекрасно, нужно только собрать их, а потом сварганить огненную жидкость и вспомнить об каком-нибудь из великих достижений цивилизации, – рассеял сгустившийся туман уныния оптимист.
Внезапно Сергей остановился как вкопанный. То, что он увидел, поразило его сильнее, чем удар молнии. Лодка на воде. Рыбацкая! Не его лодка, а чужая. Чудо свершилось! Возможно, выжил ещё кто-то – значит, спасся не он один, и шансы на выживание повышаются.
Быстро раздевшись, бросился в воду и поплыл к рыболовному судёнышку. «Интересно, а где же люди? Утонули или тоже бродят по берегу в поисках воды и пищи? Если человек в лодке был один, отдаю предпочтение женщине, а мужик-рыбак мне вовсе не нужен. Делить с ним пополам остров? Сожрёт все бананы, а проку от него будет чуть. Другое дело – баба! Готов отдать ей даже часть урожая, а если она ещё и красавицей окажется, то по царски пожалую половину всех фруктов», – размечтался Строганов.
Добравшись до лодки, он ухватился руками за борт, подтянулся, с трудом забросил тело в судёнышко. Внутри не было никого и ничего. Борт был расколот о риф, и полузатопленная лодка еле держалась на плаву. Скорее всего, это судёнышко тоже сорвало с якоря во время стихийного бедствия, потому что в воде болталась оборванная длинная верёвка, привязанная к носу. На дне лежали рваные снасти, стоптанные сандалии, гарпун, весло. «Сандалии – это замечательно. Ого! Канистра с водой! Питьевой!»
Сергей осторожно хлебнул из горлышка – жидкость была тёплая, затхлая, противная, но пить можно.
«Лишь бы чистая была, без холеры. Эх, судьба-злодейка! Лодка здесь, а её хозяин или хозяйка, вероятно, давным-давно на дне моря рыб кормит».
Взявшись за весло, Сергей начал грести к берегу.
– Да ну, никакого толку от этой лодчонки, – сказал его внутренний пессимист.
– Но есть ещё оружие, – оспорил пессимист его мнение.
– Вот дуралей! Зачем тебе автомат на необитаемом острове? – усмехнулся пессимист. – Из него даже кашу, как из топора, не сваришь. И патронов к нему у тебя всего две сотни. Сплошное расстройство. И к винтовке только сто патронов в подсумках.
– Зато есть четыре гранаты и ещё четыре обоймы к пистолету.
– Вооружён я до зубов, а где они, враги то? – вмешался в спор своих двойников сам Серега. – Где их найти? Сразу сдался бы в плен, если бы пообещали вывезти на Большую землю. Одно ясно: надо собирать съестное в дорогу, искать воду, охотиться и рыбачить. Передохнуть, набраться сил и готовиться к отплытию, пока какие-нибудь враги и в самом деле не объявились.
Первую неделю он непрерывно обследовал остров: продирался сквозь кусты, залезал на деревья и, наконец, нашёл родник. Выяснилось, что, кроме птиц, черепах и насекомых, на острове не было больше никакой живности. Но варить суп из черепах он, увы, не умеет, да и перца нет ни крупинки.
Это ж надо, чтобы так не повезло – находиться в местах, откуда вывозятся мировые запасы пряностей, но не иметь их под рукой. И кабанчики, увы, тут не водятся, а то было бы и мясо, и сало. Хотя с салом тоже ничего не получилось бы: нет ни соли, ни перчика, ни чесночка. Не сало получится, а топлёный жир. Сплошные огорчения и лишения.
Что ж, нет так нет, придётся обходиться без мяса.
Мясо даже начало сниться Сереге. Хотя бы птичку какую поймать и поджарить. Воспоминания о вкусной и здоровой пище, вернее, настоящей, калорийной еде, возбуждали аппетит, включали физиологические функции организма, и начиналось слюновыделение, урчание желудка, просыпался зверский аппетит. Кокос и гроздь бананов голод только заглушали, но не удовлетворяли его, брюхо возмущалось и негодовало, сетуя на однообразную растительную пищу.
«Может, сбить палкой с ветки вот того разноцветного попугая и сварить из него бульон? Птице, поди, лет сто. Мясо у неё должно быть жёсткое, как кожа ялового сапога. А если рискнуть и попробовать?»
Сергей огляделся в поисках подходящей для метания дубинки. Он и раньше в кустах попугаев видел, но колебался, охотится на них или не стоит? Как и сейчас. Сомневался не столько во вкусовых качествах мяса попугая, сколько в том, имеет ли на это моральное право. Много лет в квартире Строгановых жил какаду, Другой попугай, по имени Диего, и сейчас был полноправным членом семьи его родителей.
«А если поймать попугая и научить говорить, а затем подолгу с ним беседовать?» Пока раздумывал, попугай что-то проверещал и улетел.
– Цыпа-цыпа! Попка-ду@рак, ты где? – позвал Серега.
Нравственные терзания устранил сам пернатый, который, улетая, в страхе об@делал полковника с ног до головы.
– Св@олочь! А я ещё страдал и раздумывал, расставаться с вегетарианством или нет, – гневно произнёс Сергей вслух, обращаясь ко всем остальным пернатым. – Первого же попавшегося попугая забью, как заурядную курицу. Трепещите, бройлеры-балаболы!
Несколько раз он метнул палку по сидящим на ветвях птичкам, но ни разу не подбил ни одной. Птахи убрались подобру-поздорову, и только один наглый крупный попугай по-прежнему важно восседал на ветке. Он не улетал, косился на незваного бледнолицего пришельца и что-то кричал ему скрипучим голосом.
Сергей подкрался к птице с палкой, прицелился, замахнулся, но она, словно догадавшись о его коварных намерениях, прокричала какое-то неизвестное местное ругательство, а затем рассерженный нахальный говорун встрепенулся, взмахнул крыльями и улетел.
«Ах ты, него@дяй! Однако какой крупный был экземпляр. Наверное, из него получился бы наваристый супчик. Да и перья на шляпу пригодились бы».
Строганов хлопнул себя ладонью по лбу: «Дурило! Какая палка! Браунинг у тебя на поясе, автомат на ремне. Стреляй – не хочу. А теперь бегай по джунглям, разыскивай это летающее мясо для бульона».
Поиски съестного в лесу не принесли результата, новоявленный Робинзон только вспугнул змею. Нет, к поеданию змей Серж был ещё не готов!
«Оголодал я, но все же не до такой степени. Хотя… если бы кто научил, как ее приготовить… Тогда, возможно, рискнул бы».
А огромный попугай вскоре вернулся на облюбованную им пальму и что-то громко орал до самого утра.
Основательно обследовав лес, Серж решил, что неплохо бы было заняться рыбалкой. В заводи на мелководье были видны неспешно плавающие ленивые, красивые, разноцветные рыбы, передвигавшиеся парами, стайками и поодиночке. Отдельные экземпляры достигали сантиметров сорока. Из обломанной ветки Сергей выстругал что-то среднее между копьём и дротиком, заострил наконечник. Вышла неплохая острога.
С двадцатой или тридцатой попытки первая килограммовая рыбина забилась, проткнутая насквозь, а через несколько минут – вторая.
Далее рыб ловить он не стал, желание побыстрее съесть добычу пересилило рыбацкий азарт. Строганов собрал сухие ветки и опавшие стебли пальм – или правильнее их назвать листьями? – и соорудил из двух рогатин мангал. Он почистил и выпотрошил рыбин, нанизал их на ветки и, сгорая от нетерпения, приступил к жарке. Не дожарил – поспешил: с одного бока они получились сыроватыми, с другого – подгоревшими. Закончил с трапезой и облизал пальцы. Эх, вот чего ему катастрофически недостаёт, так это соли. Ладно, зато теперь в желудке не одни бананы-кокосы.
Долгим взглядом посмотрел на лагуну: рыба сновала у самого берега косяками, ловить – не переловить. Действительно, куда спешить? – никуда рыбы не денутся. Главное, чтоб ядовитыми не оказались.
Добытчик прилег и, блаженствуя, замурлыкал песню из старого мультика про кота-рыболова: «Первая рыбка моя, а вторая моя, а третья, вот такая, моя…»
Желудок радостно поскрипывал, перемалывая сытный обед, островитянина потянуло в сон. Закрыл глаза, и безмятежные сновидения окутали мозг. Проснувшись, Строганов опять взялся за острогу и полез за новой добычей.
Вторая рыбалка едва не стала последней в его жизни. Вода заметно прибыла, риф заливало небольшой волной, и образовался проход над камнями, давший дорогу к берегу крупным морским хищникам. Этими хищниками были акулы, устремившиеся в лагуну в поисках добычи. Беззащитная рыба укрылась на мелководье и жалась к песчаному пляжу.
Серега акул не заметил, со спокойной душой направился на промысел и первым же ударом подцепил большую рыбину. Она из последних сил трепыхалась на копьё, но рыболов, испустив боевой клич, швырнул её подальше на песок. Снова прицеливаясь, краем глаза заметил стремительное движение какого-то крупного подводного существа.
Инстинктивно отпрыгнув в сторону, выставил впереди себя острогу и отпугнул этим движением двухметровую акулу. Хищница мотнула тупорылой головой и, мелькнув плавником над водой, ушла на новый заход.
Пятясь назад и озираясь, Сергей потихоньку отступал на безопасное мелководье. В этот момент уже другая тварь атаковала его более решительно и умело. Тычок в морду острогой хищницу не остановил, а лишь притормозил её движение. Нанеся еще один удар острой палкой в акулью морду, он сделал два прыжка назад. Акула забороздила по дну плоским брюхом и, не достав до жертвы, благоразумно свернула в сторону.
Лежа без сил на песчаной косе, Сергей размышлял:
«Хорошо, что эти зубастые хищницы не умеют передвигаться по суше. Счастье, что они не тюлени и не имеют ласт. Не то бы полакомились отставным полковником на берегу. Как замечательно, что крокодилы тут не водятся. И на том спасибо судьбе».
Уплывшая «малышка» уступила место более крупной особи, которая заняла позицию в засаде, а через проход заплыла очередная кровожадная тв@арь. Акулы из лагуны больше не уходили – поджидали добычу.
После пережитого ужаса нашего островитянина долго еще колотила нервная дрожь. В итоге день его закончился, как и начинался, бананами.
Отныне он стал заходить в воду с опаской. Теперь вешал на шею кобуру с пистолетом на всякий случай и, оглядываясь по сторонам, осторожно заходил в море до трусов, вернее, до того места, где должны были быть трусы. Естественно, что на необитаемом острове он купался голым.
«Бабу бы бы! – всё чаще подумывал он, мысленно произнося первые три разумных слова первого хомо сапиенса из старого анекдота. – И покрасивее! Тогда можно будет на родину не спешить. А что? Объявить себя императором этого клочка земли, выпустить марки, начеканить монеты, придумать флаг и вывесить на флагштоке, сделанном из самой высокой пальмы. Настругать бойцов и сформировать из них народное ополчение. Долго пришлось бы муштровать армию, но это дело нехитрое и не трудоёмкое. Лишь бы будущую императрицу какой-нибудь волной занесло», – предавался мечтаниям наш отшельник.
Но нет, шли дни, а ни одной русалки волны так и не прибили к берегу проклятого острова Невезения. Одиночество становилось невыносимым…
Глава 6. Каннибалы
Однажды, блуждая по острову, Сергей наткнулся на большую поляну, где на пепелище валялось множество обгоревших костей. В серой золе виднелись ребра, берцовая кость, чуть в стороне – череп. Не было никаких сомнений, что останки принадлежали человеку.
Приглядевшись как следует, Сергей сделал ещё более неприятное открытие – останков человеков было несколько, и это было не ритуальное погребение или жертвоприношение, а пиршество. Ибо кости, которые валялись вокруг углей, были тщательно обглоданы, а при погребальном ритуале тела сжигали дотла и прах развеивали по ветру. Значит, людей не хоронили, а съедали.
«Да эти джунгли явно кишат каннибалами! Людоеды… Кошмар! Вот я попал то! Из огня да в полымя…» – ужаснулся Сергей и тут же попытался найти утешение: – «А может, они лишь иногда приплывают на остров? И следующая жуткая трапеза лет через двадцать?»
Было бы совсем плохо, если бы дикари оказались местными, с этого острова, а сейчас просто отсутствовали, отправившись на охоту. Ведь, будь они залётными варягами, Строганов вполне смог бы успеть подготовиться к радушной встрече. Предупрежден – значит вооружён. «А вдруг они уже следят за мной? Даже сейчас, сию минуту? – запаниковал Сергей. – Уже сейчас прячутся в зарослях и выжидают?»
Огляделся – ни души вокруг.
«Ладно, надо готовиться, – встрепенулся он. – Враг мой лишён, скорее всего, понятий о факторе внезапности. Надо установить ловушки, растяжки, натянуть звенелки, погремушки и, конечно, окопчик отрыть. Дело привычное, не впервой.
Эх, как жалко, а на вид замечательный и райский уголок! И – на тебе – дикари. Людоеды. А еще говорят, что с каннибализмом в мире покончено. Вот так папуасы, вот так малый развивающийся народ. Интересно, эта страна тоже член Движения неприсоединения? Её представители заседают в Совете Безопасности ООН в промежутках между поеданием ближних своих?»
Строганов распутал леску, найденную в затопленной лодке, и после упорного труда навесил на неё ракушки – для шума, и установил сигнальные растяжки на тропах. В каждой ракушке для этого пришлось проскрести ножом дырочки.
«Теперь если кто пройдёт, то в темноте наверняка зацепит растяжки ногой, и ракушки начнут стучать друг о друга. Какая никакая, а сигнализация. На этот перестук можно успеть выстрелить, если мой сон не будет слишком крепким», – так предполагал Серега.
А относительно того, что однажды ночью хищники о двух ногах попытаются незаметно сюда подкрасться, у него не было ни малейших сомнений.
Не надеясь на одну линию сигнализации, полковник к вечеру установил вторую полосу сигналок. Там, где можно, пригнул на излом ветви, чтобы они хлестнули задевшего их лазутчика, на особенно широкой тропе установил растяжку с гранатой.
Бывалый вояка, он вырыл также в песке окопчик для стрельбы лежа, неподалёку отрыл второй. Оглядел плоды своих трудов и подумал:
«Маскировка и ещё раз маскировка. Надо присыпать окопы листьями и если дикари уже затаились на острове, то они, конечно, давно меня заметили и готовят свои желудки к пиршеству, разводят костры, собирают специи, шампуры.
А если их на острове сейчас нет, значит, нужно быть как можно более незаметным, вернее, менее приметным. Загар уже приобрёл, теперь надо доводить его до черноты. И никаких стрижек, которые все равно нечем делать. Волосы надо чуть завить, сшить набедренную повязку, отрастить ногти, украсить лицо и тело узорами. Стать своим. Ой, мама дорогая! Так никакие спасатели подбирать не станут, примут за дикого аборигена»…
Первая ночь бдения прошла без происшествий. Сергей нервничал, но никто к нему не подкрадывался, не нападал. Возможно, кто-то и был рядом, но своего присутствия ничем не выдавал.
Полночи Строганов бодрствовал, разглядывая звезды и вспоминая названия созвездий. В астрономии он был не силён, хотя в детстве любил читать фантастику о космических путешествиях, посещал пару раз планетарий, однако научно-популярные лекции давно выветрились из его памяти. Большая и Малая Медведицы, Кассиопея, Пояс Ориона, Полярная звезда – вот и все его познания в астрономии.
Сон сморил его позже трёх часов ночи, хотя время пришлось определять интуитивно. Мобильник не работал, часы, вроде бы, противоударные и водонепроницаемые, давно взбесились, и их заклинило. Под утро Серегу сморило, но, что поделать, организм его безмерно устал и требовал сна.
Проснулся Сергей неожиданно, оттого, что громко, на весь остров, верещали птицы. Неспроста? Все может быть…
Вскоре свежий ветерок с моря окончательно разогнал сон, а первые лучи солнца заставили подняться на ноги и выбраться из укрытия. Разведка – прежде всего.
«Почему это птахи ночью так орали в глубине чащи? Надо разведать! – размышлял Строганов, аккуратно переступая через растяжки. Слегка углубился в джунгли, но присутствия людоедов поблизости не наблюдалось. – Возможно, двуногие хищники бродят чуть дальше? Час от часу не легче».
Наломал крепких ветвей, которые затем заострил с обеих сторон, воткнул в песок остриём вперёд. После обеда растягивал над землёй лианы на уровне примерно тридцати сантиметров, чтобы вероятные противники спотыкались и натыкались. Вторую ночь он спал относительно спокойно и крепко.
И вот так живя теперь под девизом «Враг не пройдёт!», наш островитянин устраивал и совершенствовал оборону, всюду ставил петли, натягивал заострённые колья на противовесах. Вскоре перешёл на рытье ям-ловушек с острыми кольями на дне – успел отрыть, оборудовать и замаскировать целый десяток.
«Ох, уж эти легенды о добродушии жителей Океании! – негодовал Строганов. – Вернусь домой живым, обязательно набью морду какому-нибудь умнику из телевизионного «Клуба путешественников», пусть не вешает народу свою лапшу на уши о добродушных и миролюбивых папуасах. А Миклухо-Маклая, будь он жив, вызвал бы на дуэль».
Как-то раз, выйдя на песчаный пляж, потягиваясь и разминая натруженную спину, Строганов уставился на водяную гладь и оторопел. К острову плыли три пироги, в каждой из которых сидели более десяти аборигенов. Они первыми заметили Сергея и радостно завизжали, издавая воинственные кличи.
Опять повезло: при переправе через риф дикари взяли немного вправо, и течение и лёгкий прибой сносили лодки с вопящей шайкой чуть в сторону, именно к тому месту, где Серж обнаружил костры и остатки ужасной трапезы. Видимо, поначалу они туда и намечали пристать, а теперь, заметив «дичь», слишком поздно поменяли курс.
«Что ж, все равно они доберутся сюда по берегу», – осознал с горечью наш отшельник и призадумался.
Едва пироги скрылись за уступом скалы, как Строганов мгновенно вышел из состояния оцепенения. Быстро воткнул в землю остриями вверх последние выструганные колья, которые ещё не были установлены, свои разбросанные вещички швырнул в запасный окоп, проверил оружие, дослал патрон в патронник автомата.
«Ну, сейчас начнется!» – приготовился полковник и погладил цевье АК.
Однако время шло, а атака не началась – дикари явно ожидали наступления сумерек. Сергей, лежа, всматривался в заросли, судорожно сжимал приклад и нервничал. Ему не хотелось убивать этих людей, пусть даже людоедов, кто виноват в том, что у них такие обычаи?..
«Эх, лучше бы они тихо убрались восвояси. Чего им от меня надо? Я невкусный! Ведь после всех этих нескольких недель бананово-кокосовой диеты штаны с меня спадают, остались только кости да обвисшая на них кожа. Даже шерсть на груди выгорела и поредела. А вдруг они предпочитают постное мясо, без лишнего жирка? Ну, тогда я как раз им придусь по вкусу в качестве мяса на косточке. Но, боюсь, ребята, вкусить это мясо придётся не всем. Выживут лишь единицы. Большая часть сама пойдёт на шашлык для уцелевших. Эй, вы, будущие куски барбекю, подходите! Нашпигую ваше мясо свинцом!» – раззадоривал себя полковник перед схваткой.
Когда сумерки сгустились настолько, что и в двух шагах было ничего не видно, Сергей услышал шум. Постепенно невидимые в темноте враги перешли на бег, а затем и на бешеный галоп. Они мчались, перепрыгивая через коряги, продираясь сквозь заросли дикого колючего кустарника и с каждой минутой постепенно приближались к лагерю.
Кто-то из них попал в ловушку, кто-то наскочил на замаскированные колья. Растерявшись, они остановились и отступили. Потянулись долгие минуты ожидания, казавшиеся Сергею часами. Наконец шайка каннибалов перегруппировалась и, разделившись на две части, пошла в новую атаку по побережью. И справа, и слева двигалось больше, чем по десять человек.
«Ну все, моё терпение лопнуло! Ни бифштекса, ни жаркого и моей за@дницы на барабан вам не видать! Огонь!» – скомандовал сам себе полковник.
И началось избиение «невинных младенцев», то есть – кровожадных людоедов. Первый из бегущих дикарей, самый наглый и здоровенный, дико орал и размахивал копьём, но вскоре упал как подкошенный – ему хватило одной пули. Рука стрелка не дрогнула, мастерство не пропьешь! Второй нападавший не заметил гибели вожака, сделал ещё шаг и получил две пули. Третий не успокоился даже после двух пролетевших мимо цели коротких очередей.
Дикарь сиганул вперёд и проглотил пулю ртом, исполнив последний в своей жизни прыжок. Голова его треснула, во все стороны брызнули мозги и кровь. Налётчики очень громко орали и не сразу услышали звук выстрелов.
Сергей стрельнул влево, а вправо швырнул гранату. Взрыв не только услышали, но и все увидели и оценили по достоинству! Теперь они поняли, с кем связались. Парочка дикарей трепыхалась, наткнувшись на колья, а ещё несколько корчились, обливаясь кровью, сражённые осколками гранаты.
«Ага! Это вам не с беззащитными ботаниками и антропологами воевать. Не тот парень лежит в этом окопе, которого можно сожрать без хрена и соли. Прочь! Кыш по вигвамам! Или как у вас хижины называют? Бунгало, избушки на курьих ножках? Ага, послушались, побежали наконец-то восвояси с визгом, с воплями ужаса. Вот это другое дело!» – констатировал Сергей свою полную победу.
Раненные дикари бросились в лагуну и поплыли прочь. На освещённой луной водной поверхности они были как на ладони, и Строганов увидел, чем окончилась их попытка к бегству. Далеко не ушли, пловцов быстро догнали голодные акулы и расправились с ними.
Сергей поднялся, выбрался из окопчика и огляделся.
«Жуть! Боже! Сколько на песке кровищи! А вдруг остались еще живые? И как изъясняться с пленниками, командовать ими? На каком языке они говорят? Знают ли английский или французский? Помню ещё несколько десятков слов на испанском и на португальском. Утром приберусь. Сегодня копать могилы нет сил. Тех, кто сейчас корчится, завтра скормлю акулам. И я ни в чем не виноват. Акулы – это мусорщики моря, их надо тоже чем-то питать. Не собою же». – И Строганов с чувством исполненного долга завалился спать прямо в своём окопчике.
Когда рассвет едва забрезжил, одновременно начался сильный шторм. Сергей разглядел удаляющиеся пироги, в каждой из которых сидело по три или четыре спасшихся людоеда. Неужели они поехали за подкреплением, и обратно приплывёт целая армия?
Набегающие волны понесли туземные судёнышки обратно и со всего размаху швырнули на рифы. Затем морская пучина поглотила то, что осталось от приплывшей шайки. На поверхности воды не было видно ни людей, ни лодок. Сказалось недостаточное количество гребцов, сидящих на вёслах, и паника, овладевшая ими. Сама судьба пришла на помощь одинокому бойцу.
«Пора отсюда валить, – сделал безоговорочный вывод Строганов. – В следующий раз может приплыть более многочисленная шайка, а у меня закончатся патроны, и тогда меня точно съедят. Подлатать тримаран – и в путь. Эх, нажраться бы сейчас, после успешного боя, но где взять фронтовые сто грамм? И почему я не выгнал бочонок самогонки? Банановки, кокосовки или из папайи. Правда, это проблематично, нет змеевика, бочки и прочего, а вот бражка вполне могла бы получиться. Нужно только выдолбить ёмкость в стволе поваленной пальмы, нарезать, накрошить сырье, поставить на солнцепёк и ждать завершения процесса».
Однако даже нестерпимое желание выпить после боя не заставило его проделать такую адскую работу. Это же надо неделю, а то и месяц, кромсать дерево для бочонка, извести сотню килограммов фруктов. Нет уж, лучше сделать запас еды для дальней дороги.
Он приступил к разведке побережья, нашёл четыре остывших трупа, к которым и обратился с речью:
– Ну что, допрыгались, мерзавцы? Так вам и надо! Не нужно было и пытаться съесть русского офицера. Могли бы встретить как уважаемого вами Николая Николаевича Миклуху, который Маклай, преподнести дары, я б вам в ответ подарил пуговицы, брелоки, спички, бусы. В результате из меня не вышло ни шашлыка, ни барбекю, ни люля-кебаба, а то, что от вас осталось, пошло на корм акулам. Вон как они резвятся. Скорее бы доедали, не то объявятся какие-нибудь наблюдатели из ООН или борцы за права человека, правозащитники, врачи без границ, разведут бодягу про расизм, про геноцид малых народов… А меня, белого человека, съесть – не геноцид?! Ну и что с того, что у вас такой рацион – человечина? Да плевать я хотел на ваше этническое и культурное наследие, моральные ценности, нравы и обычаи! Я тоже жить хочу!
Сергей бродил по пляжу, сталкивая тела каннибалов в лагуну и наблюдая за радостным оживлением оголодавших акул и рыб, при этом размахивал руками, усиленно жестикулировал, разговаривал сам с собой, успокаивая свою недремлющую совесть. Возмущался действиями захватчиков и одновременно наслаждался победой, восхищался превосходством белого человека в собственном лице.
А ведь победу ему обеспечили, прежде всего, плоды технологического прогресса. Но он гнал от себя эту мысль, ибо уже осознал, что технологический прогресс теперь от него дальше, чем иные планеты.
Постепенно очистив пляж и ближайшие джунгли от трупов, он двинулся по следам нападавших. Вдруг кто-то из них окочурился в глубине джунглей и осквернит остров своим трупным запахом? А ему хотелось оставшиеся здесь дни прожить комфортно. Может жмурик распространить заразу? Конечно! А болеть здесь нельзя – врачей и даже знахарей нет как нет. Умрёшь, и могилку никто не выкопает, не зароет, а останки твои склюют пернатые хищники.
В отчаянии Сергей вскричал:
– Боже! Так что же, прикажешь мне помирать здесь, на острове, в окружении акул? Неужели я обречён? Не желаю больше быть Робинзоном. Хочу на родину, к берёзкам!
Только он это выкрикнул, как в кустах кто-то звонко пискнул, и неизвестный бросился прочь, ломая на бегу ветви деревьев.
Сергей вначале остолбенел от неожиданности – могли же убить из засады. Но не убили. Повезло? Точно! Да уж, расслабился и крайне неосторожно поступил...
Следующая мысль была по-военному короткой: «Нагнать, поймать, допросить». Действительно, кто они такие, откуда, почему каннибалят в наше время? На дворе двадцать первый век, а тут люди друг друга едят.
«Кука они в своё время сожрали, однако так ему и надо, проклятому империалисту, а меня то за что? За помощь, оказанную Советским Союзом странам Азии и Африки? Несправедливо! И все же, кто от него так шустро сиганул от меня?..»
Вскоре он подобрал оброненную на бегу набедренную повязку, сделанную из шкуры, лианы и пальмовой ветви, значит, след не потерян. Ускорил шаг и вскоре в просвете между пальмами заметил темнокожую фигуру. Убегающий человек припадал на раненную левую ногу, торопливо шагал, спотыкался, несколько раз упал.
«Врешь, не уйдешь! – обрадовался Сергей. – Сейчас узнаю, почему вы напали на мирного отшельника, жертву кораблекрушения. Пора им вспоминать английский и французский, они не могут не знать языков своих бывших колонизаторов».
Можно было свалить бегущего выстрелом из пистолета, попасть по ногам, но первое правило разведчика гласит, что «язык» нужен живым и более-менее здоровым, второе – нормально говорящим, а не стонущим от боли.
Он не стал стрелять, а поступил проще – подпрыгнул и в прыжке поддал ногой в голый з@ад. За@дница, звучно чмокнув, мягко приняла удар, спружинила, и её обладатель с визгом рухнул на песчаную прогалину между деревьями.
Что-то смущало Сергея ещё во время погони, и он никак не мог понять, что же именно, а теперь понял – беглец оказался не молодым мужчиной, а беглянкой, юной девушкой.
Он сжалился и наложил повязку на рваную рану на ноге несчастной. Разрезал примитивные путы из лианы на руках и почесал репу: «Почему она связана? Хм, должно быть, эта девушка не из шайки людоедов, а планируемая ими жертва».
Строганов провёл дрожащей ладонью по нежному девичьему телу, погладил туземку по голове. «Баба как баба!» А потом он взял и поцеловал её в сочные пухлые губы. Удивительно, но девушка ответила ему не менее жадным поцелуем. Мораль цивилизованного человека была отброшена. Теперь он стал таким же дикарем, самцом…
«Однако хороша у меня Пятница, ласковая, не то что у Робинзона из романа Дефо. Не мужик, слава богу. Будет все в одном флаконе, – усмехнулся про себя Серж. – И собеседник, и физиологическая, и психологическая разгрузка».
Спустя пятнадцать минут он лёгким усилием поставил девушку на ноги и по-хозяйски рассмотрел добычу. Девица оказалась очень даже симпатичная, могла быть и страшнее. Хороша, не хуже тех недавних китаянок и таек. В меру пухлые губы, в меру сплюснутый носик, округлое лицо, большая, крепкая грудь, плоский живот, стройные ноги.
Пока Сергей смотрел на туземку во все глаза, она испуганно ёжилась и тряслась.
«Наверное, боится, что съем, – подумал Строганов. – В её глазах я такой же дикарь, как соплеменники. Не съем. Для тебя, детка, есть занятие получше, а применение телу куда более достойное».
Глаза пленницы расширились от ужаса, когда её взгляд упал на винтовку.
– Что, впервые видишь бледнолицего и стреляющую, громыхающую железяку? – спросил Сергей девицу по-английски, повторил то же по-французски, по-русски – это уже просто так, от безнадёги, но в ответ получил лишь какие-то нечленораздельные звуки. Жаль…
Отряхнув песок с футболки и штанов, он жестами и свистом позвал пленницу за собой, но она внезапно взбрыкнула и, словно дикое животное, помчалась через кустарник, с громким хрустом ломая ветви. Побежала в глубь острова, не разбирая дороги. Вырвалась-таки на свободу.
«Кто их, этих женщин, поймёт? Только что была сама нежность, ласковая, как кошечка, благодарная, и вдруг сбежала. Ладно, беги! Куда ты, милая, денешься с необитаемого острова? – рассудил Строганов. – Это, как на подводной лодке, – деться некуда. Теперь нас двое: я и моя темнокожая Среда. А как ещё – сегодня же среда».
Строганов видел, как вдалеке, уже у самых зарослей, несколько раз мелькнули упругие, словно у спортсменки, чёрные ягодицы, а затем женская фигурка и вовсе исчезла из виду. Преследовать её уже не было сил.
«Ну и пусть себе бежит дурешка. Соскучится – сама придёт. Таких, как я, не бросают», – подумал Сергей и непроизвольно самодовольно ухмыльнулся.
Пролетели дни, и от былого сражения не осталось и следа. Акулы съели свою добычу и, покрутившись в лагуне ещё несколько дней, умчались в открытый океан, хищные рыбы доели то, что осталось. Аборигены пока не возвращались, но и аборигенка тоже не показывалась на глазах.
Серега постоянно прикидывал: а все ли дикари утонули во время шторма? И что ему делать дальше? На этот раз людоеды не ожидали отпора, поэтому и бежали в панике. А что будет, когда они вооружатся, да вдруг налетят огромной шайкой, оравой, целой ордой? И не двадцать их будет, а сотня? Да с ружьями, с автоматами. Вдруг у них где-нибудь в хибарах «Калашниковы» припрятаны? Не может быть, чтобы в этих джунглях не было огнестрельного оружия. Мы пятьдесят лет вооружали партизан по всему миру. Наверняка оно есть.
Да ещё эта Среда, юная диверсантка, бродит по округе, громко и дико воет по ночам. Никакой культуры. Зовёшь кого-то в ночной тишине? Хочешь общаться? Тогда не вой, приходи – Серега будет только рад. В этот раз все будет цивильно, с соблюдением принципов гуманизма и правил гигиены.
А если по-честному, то пора отсюда как можно быстрее валить – хватит оттягивать отплытие. Бежать куда глаза глядят, точнее, куда ветер подует. Время для этого настало самое подходящее.
Разумнее всего, конечно, двинуться на север, где-то там, далеко, Россия и её пока плохо освоенные окраины. Но как далеко нужно плыть? Сколько идти под парусом и грести вёслами? До Владивостока? Или надо курс держать на Охотск? А есть ли поблизости другая страна, в которой людей не едят? Ни чёрных, ни белых. Китай? Где они, эти проклятые города, телефоны, телеграфы, компьютеры, Интернет? Где туалет с туалетной бумагой и гостиничный номер с кондиционером? А? Эх, знать бы навигацию и иметь лоцию…
– Люди! Я вас спрашиваю, где все это, где?! – вскричал Строганов, обращаясь неизвестно к кому. – Пора отсюда валить!
Сказано – сделано. Взял топорик в руки и принялся валить подходящие по размеру деревца. Срубил, очистил, зашкурил, прикрутил лианами опоры на место сломанных. Готово, тримаран восстановлен. Теперь дело за заготовками провизии.
Пока Строганов работал, темнокожая красотка осторожно наблюдала из зарослей за деятельностью белого человека. Серега иногда замечал её, махал ей руками, криками подзывал, но «шоколадка» тотчас скрывалась в джунглях. Считала, наверное, что сполна расплатилась со спасителем.
«Зря ты убежала. Взяли бы с собой побольше еды, да и поплыли бы, вдвоём то всегда веселее, – мысленно обращался к ней Серега. – Научил бы тебя материться по-русски, песни петь, складно и забавно говорить. Жаль, девчонка совсем дикая. Ей нужна дрессировка. Но дрессура – дело трудоёмкое, жестокое и кропотливое, а у него сердце доброе. Нет у него времени на укрощение строптивой. Ну и ладно, пусть себе пасётся среди пальм. Бананов и кокосов тут хватит на целый батальон, одна, она как-нибудь прокормится. На острове останется ещё лодка с пробитым бортом, при желании её тоже можно починить и уплыть. Флаг «шоколадке» в руки! А ему ждать у моря погоды некогда. Есть ещё и дома дела. Махни платочком мне вслед, подруга, утри нечаянную слезу. Прощай, остров Невезения, точка в океане, картинка из книжки про дальние страны. Крошечный кусочек земли, райское наслаждение, экзотика, твою мать!»
Николай Прокудин. Редактировал BV.
Продолжение следует.
=====================================================
Друзья! Если публикация понравилась, поставьте лайк, напишите комментарий, отправьте другу ссылку. Спасибо за внимание. Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно! ======================================================