1873 год. Викторианская Англия. Ученые мужи в сюртуках и с окладистыми бородами вовсю пытаются разложить мир по полочкам. И вот один из них, Фридрих Макс Мюллер, берет такую скользкую тему, как религия, и заявляет: «А давайте-ка подойдем к этому как к науке! Без истерик и догм». Его книга «Введение в науку о религии» - это, по сути, манифест. Призыв к трезвомыслию.
До Мюллера религию чаще всего либо обожествляли, либо демонизировали. Церковь говорила: «Это божественное откровение, и точка». Атеисты-скептики парировали: «Да это просто мракобесие и выдумки жрецов». Макс Мюллер предлагает третью, шокирующе спокойную позицию: а давайте просто изучим это явление, как изучают геологию или биологию. Религия - такая же часть человеческой культуры, как язык или искусство. Ее можно анализировать, сравнивать, классифицировать. Это был культурный шок. Согласись, здорово - перестать спорить, кто прав, а просто начать с интересом разглядывать.
Сравнительный метод - наш главный инструмент.
Это, наверное, его главный конек. Мюллер был филологом, знал кучу древних языков и видел сходство между санскритскими, греческими и латинскими мифами. Он понял: чтобы понять одну религию, нужно увидеть ее на фоне всех остальных. Как ботаник сравнивает листья разных растений.
Он не искал «истинную» религию. Вместо этого он говорил: «Смотрите, вот индийский бог Дьяус, а вот греческий Зевс, а вот римский Юпитер - и все они, черт побери, восходят к одному древнему прообразу!». Он называл это «болезнью языка» - когда древние метафоры, описывающие силы природы (например, «небесный отец»), со временем костенели в образы богов. Для своего времени это был прорывной подход.
Истоки религии - в «чувстве Бесконечного».
А вот тут начинается философия. Мюллер не считал, что религия - это примитивный страх перед громом, как позже будут утверждать некоторые. По его мнению, корень религии - в фундаментальной человеческой способности. В том, что мы, в отличие от животных, можем ощущать нечто за пределами видимого мира - Бесконечное.
Это не обязательно Бог в церковном понимании. Это то самое щемящее чувство, когда смотришь на звездное небо, ощущаешь мощь океана или просто задумываешься о бренности бытия. Вот эта способность, считал Мюллер, и есть почва, на которой вырастают все религиозные системы. Религия начинается не с догмы, а с этого смутного, но мощного переживания.
Здесь он, конечно, выдавал свое филологическое происхождение. Мюллер был уверен, что ключ к пониманию древних верований лежит в языке. Чтобы понять Ригведу или древнегреческие гимны, нужно вскрыть значения слов, которые за тысячелетия исказились или забылись.
Он мог часами копаться в том, как имя бога превращалось из нарицательного существительного в собственное, как поэтический эпитет становился именем божества. Для него миф - это «заболевшая метафора», а задача ученого - поставить ей диагноз, отыскав первоначальный, простой смысл.
Макс Мюллер не был безгрешен. Современная наука о религии ушла далеко вперед, многие его конкретные теории (та же «болезнь языка») сегодня считаются наивными или ошибочными.
Но его главное достижение - не в ответах, а в вопросе. Он создал игровое поле. Он сказал: «Ребята, религия - это не священная корова и не дурацкая выдумка. Это сложнейший феномен человеческой души и культуры, и подходить к нему нужно с научным, непредвзятым любопытством».
Он заложил фундамент. Без его «Введения» не было бы ни Джеймса Фрэзера с его «Золотой ветвью», ни Мирчи Элиаде, ни всей современной религиоведческой кухни. Он первый, кто осмелился посмотреть на верования всего человечества не как проповедник или судья, а как ученый-естествоиспытатель.
ОТКРЫТ НАБОР НА КУРС "ПЬЕСА"
СЛЕДУЙТЕ ЗА БЕЛЫМ КРОЛИКОМ!
Ваш
Молчанов