Есть момент, когда цепочки переживаемых нами событий, состояний, осмыслений скручиваются, сворачиваются в какой-то общий уже нераспутываемый на части клубок смыслов, собираются в некую едва уже уловимую нами точку смысла, в счастье прикосновения – едва осознавания того, что удерживается с трудом во внимании и уж тем более не управляется нами. Есть такой момент, в котором не оказаться путём последовательных размышлений или перетекающих друг в друга переживаний. Осознавание о котором идёт речь, подобно скачку, оно едва удерживается в памяти, точнее сказать, что удерживается лишь послевкусие осознавания. Мы прикасаемся к смыслам о себе, которыми мы точно не можем владеть, которые не можем изменять, к находящемуся вне протяжённости времени, к вечнобытующему в вечности. В таком состоянии мы обнаруживаем, как будущее назначается, уже существует в нас, как символ, как метафора жизни, как всегда существующий, простроенный ритм, рифма, синхронизм, частью, полнотой и ризомой которого мы и явля