"... Во время очередного кувырка Вова на несколько секунд скрылся под водой и не показывался. Влад начал кричать:
- Вовка, Вовка, ты где?
Вовка ещё не успел показаться, как на крик отреагировал Гром. Он бросился в воду, словно понимал, что Вова в опасности. Когда тот вынырнул, то увидел Грома, стоящего рядом ..."
Читайте: Благословенная
Как ни старалась Наталья поднять Грома на ноги, ничего не получалось. Вроде ему становилось лучше, но хромота не проходила. Она пришла к выводу, что, вероятнее всего, это не просто ушиб и растяжение, а надрыв связок.
- Похоже, что восстанавливаться наш Гром будет долго, - сказала она после того, как в очередной раз приложила к больной ноге компресс с солью. Женя стоял рядом и держал Грома. Тот хоть раньше и спокойно себя вёл в присутствии хозяев, сейчас пробовал вырываться. Правда, быстро успокаивался, понимая, что ему хотят облегчить боль и страдания.
Анна Михайловна намекнула дочери, что, возможно, лучший выход - это сдача Грома на мясо.
- Вы не подумайте, что я какая-то бездушная, но из строя Гром вышел, гостей на нём катать нельзя. Да что там катание. Он даже подойти к себе не даёт. Так что и фотографии с ним бесполезно делать, - сказала она сущую правду. Гром был с самым настоящим красавцем. Гнедой, с пышной гривой, которая блестела на солнце, он полностью оправдывал своё имя. Когда он выходил из денника, то все, кто находился рядом, устремляли свои взоры именно на него. Каждый хотел запечатлеть себя рядом с такой красивой лошадкой, а сейчас... Сейчас получалось, что Наталья и Женя суетились возле Грома. Забота о его здоровье отнимала много времени, а толку от самого Грома не было.
- Эх, Анна Михайловна, - сказал Женя, Грома мы не отдадим никуда. Он нам больше, чем просто лошадь. Это наш друг.
- Он нам как член семьи, - дополнила Наташа. - Мама, не понимаю, как ты можешь такое предлагать.
- У вас детей полон дом. Они растут, а вместе с ними растут и их потребности. Сами говорили, что на одну лошадь четыре тонны сена в года нужно. Что же, задаром кормить теперь Грома?
Наташа и Женя переглянулись. но ничего не ответили, а Анна Михайловна больше спорить не стала. Она пошла к себе домой, но мнения своего не изменила. Высказала всё, что думает Татьяне Ивановне. И уже мама Жени начала намекать на то, что слишком он и невестка возятся с больной лошадью, от которой нет толку.
- Вы на одни уколы сколько денег растратили, и ещё расходы предстоят. Да и времени столько с ней проводите, что скоро дети вас ревновать начнут. - заметила Татьяна Ивановна, но Женя с мамой был не согласен.
- Хлопцы тоже переживают, мама. Прибегают по сто раз, а когда выводят Грома на луг, то не отходят от него. Ведут бережно, боятся, что он может упасть. Они даже на речку его с собой берут. Считают, что там ему может стать лучше. - ответил Женя. Он говорил правду. Гром любил воду и не боялся заходить в реку в отличие от Звёздочки и Лучики.
Фёдору доставалось от Анны Михайловны и Татьяны Ивановны. Тёща зятя хоть и жалела, находила каждый день повод, чтобы припомнить тому его выходку.
- Теперь вот убытки из-за Грома, и время тратится, и деньги просто так уходят, - приговаривала Анна Михайловна. Она вроде и не упрекала Фёдора конкретно, но он ведь понимал, что её слова сказаны в его адрес.
В один из погожих летних выходных дней Фёдор за семейным обедом поставил всех перед фактом:
- Наверное, уеду я отсюда. Долго думал и решил, что от меня все неприятности. Не будет меня - не будет и проблем.
- Что за новости? - спросила Анна Михайловна. Она так удивилась, что даже есть перестала. - Это с чего вдруг? Алина, что ль, тебя назад позвала? Если так, то я сразу скажу: несерьёзно всё это, не выйдет ничего.
- К ней бы я ни за какие коврижки не вернулся. - усмехнулся Фёдор. Просто чувствую себя виноватым. Хоть никто мне ничего не говорит, но я ведь вижу, как вы все на меня смотрите. Да и если Гром не станет таким, как прежде, я себе этого не прощу.
- И куда ты поедешь? - поинтересовалась Наташа. - Снова счастье своё искать начнёшь? Пожалей хоть детей своих. Они только-только к тебе привыкать начали.
Наталья подошла к открытому настежь окну и посмотрела на своих любимых хлопчиков, которые о чём-то оживленно беседовали на улице. Долго за столом они не засиживались, тем более, когда заходили разговоры между взрослыми, старались побыстрее уйти. У них были свои заботы и разговоры.
- Вова и Влад с прохладцей ко мне относятся. Я их не виню. Мне самого себя в первую очередь винить надо, - виновато произнёс Фёдор. - У меня всё из рук почему-то валится, к чему бы и ни прикоснулся. Начал забор красить - пролёт целый упал. К Грому подошёл - сам получил и за ним не уследил, упустил... В общем, наверное, судьба у меня такая, делать всё из рук вон плохо.
- Перестань нести ерунду! Ты же сам знаешь, что я без тебя как без рук! - сказал Женя. - Кто будет помогать дом для гостей строить? А с лошадьми разве мне одному справиться? Сам понимаешь, что мы без тебя никак не обойдёмся.
Неожиданно в этот момент в комнате появился Вова. Он прибежал, чтобы попросить у мамы Наташи любимое лакомство для хлопцев - ломоть хлеба, политого водой и посыпанного сахаром. Услышав, что отец собирается уехать, он, забрав присмаки для братьев, помчался на улицу, где, конечно же, рассказал об услышанном. Вскоре он вернулся домой не один, а с Владом.
- Папа, ты что это уезжать собрался? - спросил Влад с присущей ему деловитостью.
- Думаю, что так будет лучше... - тихо ответил Фёдор.
- А мы? Как же мы? - по-детски, искренне не понял намерений отца Вова. - Ты нас снова бросить хочешь? Мы тебе надоели?
- Нет, что вы такое говорите, - начал оправдываться Фёдор. - Я буду к вам часто приезжать. Постараюсь каждые выходные здесь проводить.
- Не понимаю, зачем тогда куда ехать, - пожал плечами Влад, а Вова подошёл к отцу и погладил того своей рукой по густым непослушным волосам.
- Папа, останься с нами, не уезжай! - сказал он и обнял Фёдора. Это был первый раз, когда Вова выразил свои чувства к отцу. Фёдор от неожиданности прослезился. Никак не ожидал он, что сын начнёт просить его остаться. Был уверен, что детям он не нужен, что они просто терпят его, потому что он сейчас находится рядом с ними. Но стоит ему уехать, как сразу же забудут и даже вспоминать не станут.
Следом за Вовой к отцу подошёл и Влад. Он был сдержаннее, чем Вова. Ничего не говорил и не просил отца остаться с ними, но тоже обнял, давая понять, что полностью разделяет мнение брата.
- Надеюсь, хлопчики мои, что хоть вас он послушает, - дрожащим голосом сказала Анна Михайловна. - Поймёт, что нельзя оставлять своих детей одних, пусть и с родственниками.
... Фёдор не уехал. Слова и объятия сыновей дали ему понять, что злости никто на него не держит. И он наконец-то понял, что нужен своим детям. Хоть они и не выражают своего к нему отношения открыто, всё равно любят его.
... Через три недели стало лучше Грому. Он хоть ещё прихрамывал, стал таким же, как и раньше. Ходил уже более резво, а в глазах появился тот самый жгучий огонёк, полный жизни и озорства. А потом случилось то, что полностью привело Грома в чувство...
Стоял жаркий день, и хлопцы пошли на речку. Вместе с ними отправилась и Анна Михайловна. Когда Женя и Фёдор были на работе, а Наталья занималась с Любашей или хлопотала по хозяйству, с ребятами на речку ходили бабушки. В этот раз пришла очередь Анны Михайловны. Рядом, на приречном лугу, ходили лошади.
Вова и Влад плескались у берега. Далеко заплывать им не разрешалось, как и Мише с Лёшей. Близнецам нравилось показывать друг другу в воде разные упражнения, в том числе делали кувырки. Анна Михайловна, правда, возражала, но внуки обещали ей, что всего по одному разу кувыркнутся. Нравилось им выделывать разные выкрутасы. Во время очередного кувырка Вова на несколько секунд скрылся под водой и не показывался. Влад начал кричать:
- Вовка, Вовка, ты где?
Вовка ещё не успел показаться, как на крик отреагировал Гром. Он бросился в воду, словно понимал, что Вова в опасности. Когда тот вынырнул, то увидел Грома, стоящего рядом.
- Это он спасать тебя бросился! Ай да Гром, ай да молодец! - похвалил Грома Влад, а за ним и Миша с Лёшей.
- Вот оно как, хоть хромой Гром, а воду бросился сразу. А я ещё говорила, что на мясо его пора сдавать, - сказала виноватым голосом Анна Михайловна. - Ты прости меня, Гром, прости наш спаситель!
Прошло ещё три недели - и Гром полностью поправился. Правда, Фёдора к себе по-прежнему не подпускал, боялся. Зато был рад остальным членам большой семьи.