«От Рафаэля до Пушкина,
От Лорки до Маяковского
Возраст гениев – тридцать семь»
(поэт Лев Озеров)
ЛЕВ СЕМЕНОВИЧ ВЫГОТСКИЙ – «МОЦАРТ ПСИХОЛОГИИ»
Лев Семенович Выготский – выдающийся советский психолог и педагог, получивший широкое международное признание. Ученому была отпущена короткая жизнь – он прожил всего 37 лет, но за эти годы ему удалось так много сделать, что и сейчас, сто лет спустя, его мысли и идеи, его имя и личность и сама его жизнь привлекают к себе умы и внимание исследователей со всего мира.
Лев Семенович Выготский родился 17 ноября 1896 года в небольшом белорусском городе Орша Могилевской губернии в многодетной семье мещанина Семена Львовича Выгодского (1869-1931) и его жены Цецилии Моисеевны (1874-1935). Мальчик появился на свет вторым из восьмерых детей: у него было два брата и пять сестер. Уже через год после его рождения семья Выгодских перебралась в губернский центр Гомель, где их отец, бывший выпускником Харьковского коммерческого института и имевший банковское образование, получил должность управляющего местного отделения одного из крупных российских банков. Семен Львович Выгодский также состоял членом Гомельского уездного налогового комитета, входил в совет директоров южно-русских соединенных банков. Семья Выгодских была вполне зажиточной и хорошо обеспеченной; они проживали в большом двухэтажном доме на углу улиц Румянцева и Аптекарской.
Детские годы, несмотря на то, что отец семейства был человеком волевым и довольно жестким (но при этом он очень любил своих детей и всегда помнил и знал, что каждому ребенку нужно), Беба (так малыша Леву сначала называла няня, а затем и самые близкие люди до конца его жизни) запомнил как вполне благополучные. Мама мальчика, имевшая педагогическое образование, отличалась чуткостью и мягкосердечностью, создавала добрую атмосферу, много занималась детьми и все свое время посвящала семейному воспитанию – благо в средствах Цецилия Моисеевна не была ограничена и могла позволить себе быть домохозяйкой. Именно благодаря ей в семье Выгодских царила атмосфера любви и внимания к каждому. Лев любил своих родителей, братьев и сестер; вместе с этим к отцу он испытывал огромное чувство уважения, к матери был неизменно нежен, внимателен и предупредителен. Все дети в семье Выгодских были необыкновенно дружны между собой, никогда не ссорились. Свою привязанность друг к другу, желание и готовность помочь тому, кто в этом нуждался, заботу о близких они сохранили на всю свою жизнь.
Начальным образованием подрастающего поколения в семье Выгодских занимался частный учитель Соломон Маркович Ашпиз (1876-1940) – математик по образованию, известный использованием так называемого «метода сократического диалога» и участием в революционной деятельности в составе гомельской социал-демократической организации (в свои молодые годы он отбывал ссылку в Сибири за участие в студенческих волнениях). Дом Выгодских был своеобразным культурным центром Гомеля, где регулярно собиралась местная интеллигенция, обсуждались новости культуры и события в мире. Отец их семейства был одним из организаторов «Общества распространения просвещения среди евреев», основателем первой в городе публичной библиотеки. В семье Выгодских всегда царил культ книги и театра – здесь обожали совместные чтения, обсуждения просмотренных спектаклей. Дети Выгодских сызмала привыкали к чтению хороших книг.
Значительное влияние на будущего психолога в детские годы оказал его двоюродный брат Давид Исаакович Выгодский (1893-1943), оставшийся в детстве без отца и живший со своей матерью Двосей Яковлевной, еще одним братом и сестрой в семье дяди по отцовской линии. Двоюродные братья и сестра, воспитывались вместе и наравне с восемью детьми Семена Львовича Выгодского, т.е. в доме вместе росло одиннадцать детей. Довольно быстро Д.И. Выгодский станет признанным в СССР литературным критиком, переводчиком-испанистом и поэтом (его жена Эмма Иосифовна Выгодская – популярная в Советском Союзе детская писательница).
В 27-летнем возрасте Лев Семенович Выгодский изменит одну букву в своей фамилии (заменит в ней «д» на «т») и станет подписывать свои научные труды и документы фамилией «Выготский». По версии, уходящей своими корнями к А.Н. Леонтьеву, он сделает это, чтобы отличаться от уже приобретшего тогда широкую известность двоюродного брата Д.И. Выгодского. По другой версии, однажды озвученной его дочерью Г.Л. Выгодской – Л.С. Выготский хотел тем самым подчеркнуть, что их фамилия происходит не от слова «выгода», а идет от названия местечка «Выготы», где берет начало их род.
Получив начальное образование в домашних условиях, Л.С. Выготский затем поступит и с отличными оценками по всем предметам в 1913 году окончит Гомельскую частную гимназию А.Е. Ратнера, где особое внимание во время учебы будет уделять занятиям древнегреческим, древнееврейским, латинским, немецким и английским языками. Уже в гимназические годы интересы его были очень широкими и весьма разнообразными; в частности, помимо иностранных языков он обнаружил незаурядные способности к математике. При этом самыми любимыми предметами ученика в гимназии стали литература и история.
Еще будучи гимназистом Л.С. Выготский прочел несколько книг, которые его весьма заинтересовали и впервые пробудили интерес к психологии – зарождающейся тогда самостоятельной области научного знания, в которой впоследствии ему предстояло стать выдающимся исследователем. А тогда, в год окончания гимназии, по настоянию родителей способный юноша поступил на медицинский факультет Императорского Московского университета и переехал из провинциального Гомеля в столицу Российской Империи.
При выборе будущей специальности юноша поддался уговорам родителей, которым казалось, что медицинское образование сможет обеспечить их сыну в будущем интересную работу и средства к безбедному существованию. Но занятия на медицинском факультете не увлекли начинающего студента и менее чем через месяц после поступления в университет он перевелся на юридический факультет, сочтя его для себя более перспективным. После окончания юридического факультета Л.С. Выготский не собирался поступать на государственную службу, а планировал заняться частной адвокатурой. Будучи студентом-юристом Императорского Московского университета в годы Первой Мировой войны (1914-1918) молодой человек интересовался историей еврейского народа, его традициями и культурой, активно писал статьи на темы еврейской идентичности, литературные и театральные рецензии.
Спустя некоторое время его любовь к литературе и истории возобладала над всеми остальными занятиями и в 1914 году Л.С. Выготский становится вольным слушателем Московского народного университета им. А.Л. Шанявского по историко-философскому циклу академического отделения. (Это было частное высшее учебное заведение, называемое в повседневном обиходе «Университет Шанявского», учрежденное в 1908 году согласно духовному завещанию на личные средства генерал-майора Русской Императорской армии, сибирского золотопромышленника, мецената и благотворителя Альфонса Леоновича Шанявского (1837-1905) и его супруги Лидии Алексеевны (1850-1921). Семейство Шанявских принесло в дар городу один из своих домов (ул. Арбат, 4), в котором и было изначально размещено учебное заведение. В 1912 году, уже после смерти мужа, Лидия Алексеевна дополнительно профинансировала строительство нового здания университета на Миусской площади.
Слушателями народного университета на безвозмездной основе могли стать все желающие не моложе 16 лет, независимо от пола, национальности и вероисповедания. Тем обучающимся, кто испытывал нужду и финансовые трудности, выплачивалась стипендия за счет учебного заведения. Это был университет без обязательных посещений занятий, без экзаменов и зачетов. При этом окончившим полный курс обучения вместо диплома выдавали справку, которая не имела официального признания, а получившие ее не пользовались правами выпускников государственных учебных заведений.
Однако «Университет Шанявского» был чрезвычайно популярен, поскольку уровень преподавания в нем был очень высоким. Дело в том, что после студенческих волнений 1911 года и последовавших за этим репрессий более ста штатных преподавателей и выдающихся русских ученых (в их числе К.А. Тимирязев, В.И. Вернадский, П.Н. Сакулин, П.Л. Чебышев, С.А. Чаплыгин, Н.Д. Зелинский и др.) в знак протеста покинули Императорский Московский университет и многие из них затем нашли приют в частном Московском народном университете им. А.Л. Шанявского. Практически в одно время с Л.С. Выготским вольным слушателем Университета им. Шанявского был великий русский поэт Сергей Александрович Есенин (1895-1925). В наши дни в здании знаменитого университета располагается Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ), в состав которого входит учебный Психологический институт им. Л.С. Выготского).
Одним из преподавателей и куратором Л.С. Выготского в Московском народном университете им. А.Л. Шанявского был выдающийся российский мыслитель, предвосхитивший развитие философской герменевтики ХХ столетия Густав Густавович Шпет (1879-1937). Г.Г. Шпет являлся в свою очередь учеником, ближайшим соратником и верным другом «Отца русской психологии» Георгия Ивановича Челпанова (1862-1936), организовавшего в 1912 году первое в России научное учреждение психологического профиля – Институт психологии им. Л.Г. Щукиной (ныне – Федеральный научный центр психологических и междисциплинарных исследований). Психологию и педагогику в Университете им. Шанявского преподавал другой ученик и бывший аспирант Г.И. Челпанова – Павел Петрович Блонский (1884-1941).
В студенческие годы Л.С. Выготский открывает для себя психологию и начинает интересоваться научной литературой психологической направленности. В числе первых он знакомится с трудом по психолингвистике «Мысль и язык» российского литературоведа Александра Афанасьевича Потебни (1835-1891). Его внимание привлекает знаменитый курс лекций «Многообразие религиозного опыта», прочитанный в свое время «отцом американской психологии» Уильямом Джеймсом (1842-1910) студентам Эдинбургского университета (Шотландия), а также психоаналитическая книга «Психопатология обыденной жизни» набиравшего в те годы всемирную известность австрийского психоневролога и психотерапевта Зигмунда Фрейда (1856-1939). Сам он об этом писал так: «Научные занятия по психологии начал еще в университете. С тех пор ни на один год не прерывал работы по этой специальности». Небезынтересно, что специального психологического образования как такового в ту пору в России практически еще не существовало, и Л.С. Выготский, подобно большинству пионеров этой науки, дипломированным психологом изначально не был.
Когда Л.С. Выготский перешел на третий курс обучения в Императорском Московском университете, из Гомеля в Москву переехала его младшая сестра Зинаида (1898-1981) и поступила в частное высшее учебное заведение для женщин России – на Высшие женские курсы профессора В.И. Герье, имевшие историко-филологическую направленность (после Октябрьской революции 1917 года эти Курсы были присоединены к Московскому университету, а затем преобразованы во 2-й Московский государственный университет (2-й МГУ), впоследствии – Московский педагогический государственный университет имени В.И. Ленина). Небольшая разница в возрасте, общие интересы и тесная дружба связывали брата и сестру на протяжении всей жизни Л.С. Выготского. В дальнейшем Зинаида Выгодская стала известным лингвистом и переводчиком, автором нескольких весьма популярных в Советском Союзе русско-английских и англо-русских словарей (для школьников, студентов, преподавателей, переводчиков). В студенческие годы брат с сестрой вместе ходили на одни и те же лекции, вместе работали в семинаре, вместе посещали театры, библиотеки.
В 1916 году Л.С. Выготский успешно завершил обучение на историко-философском факультете Московского университета им. А.Л. Шанявского, в качестве выпускной работы представив двухсотстраничное исследование «Трагедия о Гамлете, принце Датском У. Шекспира». Сама атмосфера Московского народного университета, знакомство с его студентами – вольными слушателями и общение с уникальными профессорами значили для Л.С. Выготского намного больше, чем занятия на юридическом факультете Императорского Московского университета.
В 1917 году после свершения Октябрьской революции Л.С. Выготский прекращает учебу в Московском университете и с так мало значащим в ту неспокойную пору свидетельством о прослушанных курсах юрфака оставляет Москву. На непродолжительное время молодой человек уезжает из неспокойной, объятой революционными беспорядками столицы в поволжскую Самару. Однако вскоре он возвращается обратно к своим родителям в белорусский Гомель, где в связи с тяжелой болезнью матери и младшего брата, домашние остро нуждаются в его помощи и участии.
На огромных просторах бывшей Российской Империи полыхала Гражданская война (1917-1922), повсеместно царили безвластие, голод, разруха, эпидемии. Интервенция (немецкая оккупация), вооруженные конфликты и восстания не обошли стороной белорусский Гомель: все, что перенесли за это время Выгодские, как и другие жители этого города, трудно пересказать в двух словах. С началом войны в их большой семье вспыхнул легочный туберкулез, умер от тифа средний брат. Пожалуй, тяжелей всего Выгодским далась болезнь самого младшего брата Додика – общего любимца, которого туберкулез в скоротечной форме настиг на тринадцатом году жизни, и мальчик буквально «в одночасье сгорел» от тяжелого недуга.
После младшего брата острой формой туберкулеза заболела и мучительно долго выздоравливала и восстанавливалась их мать Цецилия Моисеевна. Л.С. Выготский постоянно находился у постели умирающего младшего брата, а также полгода ухаживал за больной матерью, одновременно приняв на себя всю самую тяжелую и черную работу по дому. Некоторое время спустя и у самого Л.С. Выготского был обнаружен легочный туберкулез, ему тоже требовалось серьезное лечение и повышенное внимание к собственному здоровью. С тех пор вспышки и рецидивы болезни не один раз ввергали его в «пограничную ситуацию» между жизнью и смертью, Однако, несмотря на это «гробовое» по тем временам заболевание, четырнадцать последующих лет он продолжал чрезвычайно интенсивно и помногу трудиться.
Когда самое страшное осталось позади, в Гомеле прочно утвердился мир и пришла Советская власть, для возвращения к нормальной жизни городу потребовались специалисты, в том числе, школьные учителя. И двадцатидвухлетний Лев Выготский одним из первых откликается на этот призыв. Вот когда пригодились ему знания и квалификация, полученные в Московском народном университете им. А.Л. Шанявского! В 1919 году вместе со своим двоюродным братом Давидом Выгодским он устроился «шкрабом» (так тогда официально называли учителей и школьных работников) в единую трудовую школу второй ступени, преподавал в Гомельском педагогическом техникуме до 1924 года. (Впоследствии, быстро ставший широко известным филологом-испанистом и поэтом, в 1938 году Д.И. Выгодский был осужден по громкому «делу переводчиков» и скончался в Карагандинском исправительно-трудовом лагере (Казахстан) в 1943 году. Был посмертно реабилитирован в 1957 году).
В советской единой трудовой школе Л.С. Выготский вел занятия по литературе, в педагогическом техникуме читал лекции по философии, логике и психологии будущим школьным учителям, а также преподавал на краткосрочных педагогических курсах (молодое советское государство своим важнейшим приоритетом внутренней политики провозгласило ликвидацию неграмотности населения и стране требовалось много учителей).
Одновременно с этим в 1919-1921 годах Л.С. Выготский заведовал сначала театральным подотделом Гомельского отдела народного образования, затем был литературным редактором издательского отдела Гомельского губернского управления партийной и советской печати. В эти годы молодой специалист выступал с многочисленными докладами, посвященными вопросам искусства, литературы, науки. Широкий круг интересов Л.С. Выготского, его эрудиция и энциклопедические знания поражали слушателей. Лев Семенович являлся своеобразным культурным центром, вокруг которого группировалась передовая интеллигенция Гомеля. На организованных им «литературных понедельниках» активно обсуждались новые поэтические и прозаические произведения. «Понедельники» привлекали многочисленных слушателей, с большим интересом участвовавших в литературных дискуссиях и диспутах.
В процессе преподавательской деятельности в Гомельском педагогическом колледже у Л.С. Выготского сформировался интерес к научной психологии настолько глубоко, что определил весь дальнейший его путь как ученого. Спустя пять лет после прихода в техникум он организовал экспериментальный (опытный) кабинет (психолого-педагогическую лабораторию), который не только способствовал развитию интереса к психологии у обучающихся, но и позволял ему самому проверить свои теоретические предположения.
В экспериментальной психолого-педагогической лаборатории Гомельского педагогического техникума на протяжении 1923 года Лев Семенович совместно со студентами-практикантами провел цикл экспериментальных исследований с использованием метода психологических профилей, разработанного известным российским психоневрологом и дефектологом Григорием Ивановичем Россолимо (1860-1928). Они обследовали не только нормативных детей, но и детей с особенностями психического развития, в то время называемых дефективными: глухонемых, с выраженными нарушениями зрения, умственно отсталых (в наши дни обозначение «дефективный ребенок» признано не вполне этичным, вместо него используют термин «ребенок с ограниченными возможностями здоровья»).
Результаты проведенной опытно-экспериментальной работы спустя некоторое время легли в основу созданной им прикладной книги для учителей «Педагогическая психология» (она будет опубликована в 1926 году) и его судьбоносного выступления на II Всероссийском психоневрологическом съезде, состоявшемся в начале января 1924 года в Петрограде. Темы больных детей, малолетних преступников, психоанализа, гипноза, телепатии ожидаемо собрали большое число участников этого массового мероприятия, конкурирующего по своей массовости с партийными съездами. Их общее количество составило более полутора тысяч – это были родители больных детей, педагоги, врачи, юристы, экзальтированные любители Фрейда, эстрадных фокусов, всевозможных гаданий, чудес и пр. Но, безусловно, наряду с клиническими специалистами (психиатры, неврологи, врачи общей практики, физиологи и т.п.), участниками съезда были всемирно известные в те годы советские ученые, профессионально занимающиеся психологическими проблемами: В.М. Бехтерев, А.А. Ухтомский, К.Н. Корнилов, П.А. Люблинский, А.П. Каптерев, А.П. Нечаев, А.С. Грибоедов, В.П. Кащенко, В.Н. Мясищев и др. Публичное выступление Л.С. Выготского на таком представительном научном мероприятии медико-психологической направленности состоялось впервые. Молодой провинциальный исследователь своим выступлением хотел доказать, что рефлексологический подход, развиваемый в те годы знаменитым петроградским психоневрологом, академиком Владимиром Михайловичем Бехтеревым (1857-1927) не может объяснить психологию сознания.
Тогда Л.С. Выготский поддерживал менее механистичную, по его мнению «реактологию», предложенную (бывшим учеником и аспирантом уже упомянутого выше Г.И. Челпанова) Константином Николаевичем Корниловым (1879-1957). К.Н. Корнилов был только что назначен на должность директора Института экспериментальной психологии в Москве (полное название – Московский государственный институт экспериментальной психологии Российской Ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук; ныне – Федеральный научный центр психологических и междисциплинарных исследований).
Доклад молодого, никому не известного работника просвещения из Гомеля назывался «Методика рефлексологического и психологического исследования» и вызвал повышенный интерес у профильных специалистов. В нем он критиковал рефлексологический подход, развиваемый академиком В.М. Бехтеревым на основе учения первого русского Нобелевского лауреата (1904 год), «старейшины физиологов мира» Ивана Петровича Павлова (1849-1936), и указывал на несоответствие классического метода воспитания условного рефлекса задаче научно обусловленного объяснения поведения человека в целом.
Начинающий ученый не побоялся пойти против корифеев науки и общего течения рефлексологии. Он утверждал, что для понимания внутренних психических процессов нужно выйти за пределы организма и искать объяснения в общественных отношениях этого организма со средой. Следует искать «не внутри мозга или духа, но в знаках, языке, орудиях, социальных отношениях». Участники съезда отмечали, что содержание двух докладов, представленных Л.С. Выготским, было новаторским и преподнесены они были блистательно. Содержанием и стилем выступления, убедительностью аргументов, да и всем своим обликом 27-летний докладчик выделялся из привычного всем круга лиц, чем, собственно, и привлек к себе внимание своего ровесника и уже известного тогда московского психоневролога Александра Романовича Лурии (1902-1977).
Недавний выпускник медицинского факультета Императорского Казанского университета А.Р. Лурия прославился тем, что состоял в личной переписке с мировой знаменитостью того времени, создателем глубинной психологии и психоанализа (психотерапевтического метода лечения неврозов и личностных расстройств) Зигмундом Фрейдом (1856-1939). Также молодой невролог А.Р. Лурия был известен своим знакомством и с другой, впоследствии весьма одиозной, околопсихологической персоной, поскольку в 1922 году был избран секретарем Русского психоаналитического общества (РПО). Дело в том, что по роду своей занятости в РПО А.Р. Лурии достаточно часто приходилось иметь дело с советским государственным и партийным деятелем высокого ранга Львом Давидовичем Троцким (1879-1940), являвшимся активным участником Российского психоаналитического общества и всерьез увлекавшимся психоанализом и психологией. Кроме того, Л.Д. Троцкий как представитель Политбюро Центрального Комитета ВКП(б) и Советского правительства курировал психоаналитическое движение в России.
Четкость и стройность основных положений двух докладов Л.С. Выготского, представленных вниманию участников II Всероссийского психоневрологического съезда, не оставляли сомнений, что провинциал хорошо подготовлен к представительному собранию и удачно излагает лежавший перед ним на кафедре текст. Когда же после окончания доклада А.Р. Лурия подошел к Л.С. Выготскому, чтобы выразить ему свое восхищение, то с удивлением увидел, что никакого текста пространного доклада не было. Перед выступавшим лежал чистый лист бумаги. Его личность произвела такое сильное впечатление на А.Р. Лурию, который был в ту пору Ученым секретарем Московского института экспериментальной психологии, что он сразу бросился убеждать директора института К.Н. Корнилова «немедленно, сейчас же», этого мало кому известного «просвещенца» из Гомеля «переманить» в Москву. Безусловно, поступившее от К.Н. Корнилова предложение поступить на работу в знаменитый Московский институт экспериментальной психологии (бывший "Челпановский" Институт психологии им. Л.Г. Щукиной на Моховой) Л.С. Выготский принял сразу, хотя оно не стало для него неожиданностью.
Вскоре Л.С. Выготский переехал в Москву и его «на первое время» поселили прямо в институтской библиотеке. Так в 1924 году начался последний этап жизни и научного творчества знаменитого ученого: это было самое продуктивное в научном плане десятилетие его жизни. В том же 1924 году в Москву вскоре перебралась и вся его родительская семья. В Москве отец их семейства С.Л. Выгодский служил управляющим Арбатским отделением Промышленного банка с 1924 года и до своих последних дней (он умрет в 1931 году). Еще проживая в Гомеле Лев Семенович познакомился с единомышленницей, которая в дальнейшем стала его невестой и женой – Розой Ноевной Смеховой (1899-1979).
В Москве молодой семье выделили комнату в полуподвальном помещении Института экспериментальной психологии (никакой лучшей жилплощади предложить новоиспеченным молодоженам на тот момент не смогли). Супружеская пара прожила недолгую совместную жизнь – всего десять лет, но это был счастливый брак и большая совместная любовь, которой они очень дорожили. Семейная история Выгодских сохранила трогательные моменты о талисмане Льва Семеновича – простом серебряном колечке жены, которое она всякий раз снимала с руки, когда он уходил из дома и носил его с собой «на счастье и удачу» на все важные мероприятия до самой смерти, и которое жена вложила ему в ладонь в его последний путь.
После переезда в Москву в семье родились две дочери: Гита и Ася. Обе они впоследствии стали учеными: Гита Львовна Выгодская (1925-2010) – кандидат психологических наук, научный сотрудник НИИ дефектологии АПН СССР, Ася Львовна Выгодская (1930-1985) – кандидат биологических наук, научный сотрудник НИИ онкологии Министерства здравоохранения СССР. Продолжила известную психологическую династию и внучка ученого, дочь Гиты Львовны Выгодской – доктор психологических наук Елена Евгеньевна Кравцова (1950-2020), в прошлом возглавлявшая учебный Институт психологии Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) имени своего знаменитого деда.
Прибыв в Москву Л.С. Выготский сдал экзамены на звание штатного научного сотрудника 2-го разряда (так в те годы именовалась должность младшего научного сотрудника). Приступив к работе в Институте экспериментальной психологии, он вскоре поступил в аспирантуру и формально считался одновременно учеником А.Р. Лурии и его коллеги А.Н. Леонтьева – впоследствии одного из ведущих советских психологов. Но, по существу, Лев Семенович сразу же стал их общим научным руководителем (да и по возрасту он был несколько старше каждого из них). Так образовалась знаменитая «тройка», получившая в психологическом сообществе название «Круг Выготского», переросшая в последующем в не менее знаменитую «восьмерку»: А.Р. Лурия (1902-1977) – А.Н. Леонтьев (1903-1979) – Л.И. Божович (1908-1981) – Д.Б. Эльконин (1904-1984) – А.В. Запорожец (1905-1981) – Р.Е. Левина (1908-1989) – Н.Г. Морозова (1906-1989) – Л.С. Славина (1906-1988).
В дальнейшем это послужило основой длительного научного альянса и сотрудничества ученых и их последователей, составивших костяк так называемой «Харьковской психологической школы», существовавшей некоторое время в отечественной психологической науке. Считается, что благодаря этой группе появилось и стало развиваться направление культурно-исторической психологии, а самого Л.С. Выготского называют основоположником культурно-деятельностного подхода. Сегодня, спустя целое столетие, никого из учеников Л.С. Выготского уже нет в живых, но основанная им научная школа (правда, сам он ее основоположником себя никогда не считал) продолжает существовать и успешно развиваться в новых поколениях российских ученых-психологов.
Тогда же, в начале 1924 года, Л.С. Выготский по внешнему совместительству был принят на должность доцента 2-го МГУ (ныне МПГУ – Московский педагогический государственный университет) и допущен к чтению лекций. Работу в Институте экспериментальной психологии, занятия со студентами в высших учебных заведениях он совмещал с активной организационной деятельностью в Народном комиссариате (Министерстве) просвещения РСФСР. Почти сразу после переезда Л.С. Выготского в Москву, в июле 1924 года бывший его коллега по Гомельскому губернскому отделу народного образования (1919-1922) Израиль Исаакович Данюшевский (1890-1950), ставший членом Государственного ученого совета и работающий в Народном комиссариате просвещения РСФСР (с 1941 года переименован в Министерство просвещения), рекомендовал его на должность заведующего отделом воспитания физически дефективных и умственно отсталых детей. За первые полгода после переезда в Москву Лев Семенович выступил с тремя научными докладами и включился в целый ряд исследований, в том числе всерьез увлекся дефектологией (междисциплинарная отрасль знания, изучающая развитие детей с психическими и физическими нарушениями, а также вопросы их обучения и воспитания).
Благодаря этому интересу ему удалось первый и единственный раз побывать за границей на научной конференции международного уровня. С 20 по 24 июня 1925 года в качестве ответственного работника Народного комиссариата просвещения РСФСР Л.С. Выготский был делегирован от РСФСР в Лондон на Интернациональный дефектологический съезд по обучению глухонемых детей. Представительное мероприятие международного уровня на него не произвело особого впечатления, но по дороге в Лондон и обратно домой он заезжал в европейские столицы – Берлин (Германия), Париж (Франция) и Амстердам (Нидерланды), где имел возможность встречаться, устанавливать контакты и общаться с местными психологами.
После возвращения в Советский Союз Л.С. Выготский был госпитализирован из-за обострения легочного туберкулеза (началось горловое кровотечение) в Московскую клиническую туберкулезную больницу им. Г.А. Захарьина и почти на целый год получил статус инвалида II группы.
Болезнь к тому времени уже была сильно запущена; ни стрептомицина, ни других эффективных антибиотиков и противотуберкулезных препаратов тогда еще не изобрели. «Я чувствую себя вне жизни, вернее между жизнью и смертью: я еще не пришел в отчаяние, но уже оставил надежду», – сознается он тогда в письме к А.Р. Лурии. Но в тот раз болезнь временно отступила и судьбой ему было отпущено еще семь научно насыщенных лет жизни. Назначенный ему домашний режим сделал невозможным преподавательскую работу в вузе и, все-таки, несмотря ни на что Л.С. Выготский продолжал работать как ученый-исследователь.
К концу 1925 года он завершил работу над кандидатской диссертацией, выполненной на тему: «Психология искусства», а также над книгой «Педагогическая психология», которая была основана на конспектах лекций, подготовленных им еще в Гомельском педагогическом техникуме. Текст диссертации «Психология искусства» был принят в качестве основания для присуждения ему ученого звания старшего научного сотрудника (эквивалентного современной степени кандидата наук), которое Л.С. Выготский получил 5 ноября 1925 года заочно, без публичной защиты (в отсутствие автора диссертации по причине болезни).
По совокупности всех научных трудов в 1927 году научно-педагогическая секция ГУС – Государственного ученого совета Народного комиссариата просвещения РСФСР (аналог современной Высшей аттестационной комиссии – ВАК РФ) утвердила его в ученом звании профессора. К началу 1930-х годов Л.С. Выготский опубликовал более 200 научных работ (191 работа вышла на русском языке и 51 публикация – на иностранных языках) и тем самым фактически стал одним из ведущих советских ученых-психологов того времени.
В декабре 1927 году ведомственным решением Народного комиссариата (Министерства) просвещения РСФСР Л.С. Выготский был назначен директором Московской медико-педагогической опытной станции вместо освобожденного с этой должности врача и педагога, профессора Всеволода Петровича Кащенко (1870-1943). Знаменитая Московская медико-педагогическая опытная станция (Школа-санаторий для дефективных детей), организованная В.П. Кащенко на его частные средства еще в дореволюционном 1908 году, была одним из первых в России учреждений для детей с интеллектуальной недостаточностью и трудностями поведения. Случившееся в конце 1927 года событие было внезапным и ошеломляющим как для самого В.П. Кащенко, так и для всех работников опытной станции. При этом никаких обвинений или критических доводов в адрес В.П. Кащенко высказано не было (увольнение было связано с кампанией по отстранению от работы дореволюционных специалистов, так называемых «старых кадров»).
Девять месяцев спустя Л.С. Выготский по собственной инициативе отказался от должности директора Медико-педагогической опытной станции, которую через некоторое время занял его бывший коллега, уже упоминавшийся выше Израиль Исаакович Данюшевский. Как известно, И.И. Данюшевский и Л.С. Выготский были близко знакомы: они вместе работали в первой трудовой школе города Гомеля и Гомельском губернском отделе народного образования с 1919 по 1922 гг. В июле 1924 года именно И.И. Данюшевский рекомендовал только что перебравшегося в Москву Л.С. Выготского на должность заведующего подотделом воспитания физически дефективных и умственно отсталых в Народном комиссариате просвещения РСФСР.
По воспоминаниям работников Медико-педагогической станции одним из последствий смещения В.П. Кащенко с должности директора, вызвавшим негативное осуждение членов коллектива, стало уничтожение ставшего популярным в стране Музея исключительного детства (созданный В.П. Кащенко музей размещался в двадцати комнатах). «Все удивительное музейное собрание, интереснейшие экспонаты, стенды, макеты, фотографии, документы», как отзывался обо всем этом впоследствии известный профессор, выдающийся педиатр и дефектолог Адриан Сергеевич Грибоедов (1875-1944), пустили под топор и грубо выбросили на мусорную свалку. Была утрачена собранная лично В.П. Кащенко уникальная коллекция портретов всех известных дефектологов мира – прошлого и современности. Восстановить ее уже никогда не удастся.
В 1930 году бывшая Московская медико-психологическая опытная станция была преобразована в Московский экспериментальный дефектологический институт. Новым директором Института (ЭДИ) был назначен И.И. Данюшевский, а заместителем директора по науке стал ученик Л.С. Выготского – Леонид Владимирович Занков (1901-1977), получивший широкую известность в постперестроечной России в 1990-х годах как автор оригинальной системы развивающего обучения («система Занкова»). Л.С. Выготский был назначен И.И. Данюшевским на внештатную должность консультанта и научного руководителя психологических лабораторий Экспериментального дефектологического института и оставался на обеих должностях вплоть до своей смерти (11 июня 1934 года). Сегодня это научное учреждение является ведущим научно-исследовательским центром России в области изучения и обучения детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) и носит название «Институт коррекционной педагогики РАО».
Еще в декабре 1928 года была свернута исследовательская деятельность группы Выготского–Лурии в Московском государственном институте экспериментальной психологии (куда Л.С. Выготский был принят сразу после переезда в Москву из Гомеля в 1924 году) из-за случившегося у них конфликта с директором института К.Н. Корниловым. Все исследования Выготского и Лурии были сняты с научной повестки Института и они сами приняли решение о переходе в Академию коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской (открыта на месте бывшего народного университета им. А.Л. Шанявского), которая в 1931 году будет переведена в Ленинград. В последующие годы своей жизни Л.С. Выготский преподавал в Московском государственном университете (МГУ) (с 1927 по 1930 гг.), а после структурной реорганизации университета был переведен во 2-й МГУ (ныне – Московский педагогический государственный университет – в нем он работал с 1930 по 1934 гг.).
Помимо этого он выступал с лекциями в ряде высших учебных заведений и исследовательских организаций некоторых советских городов: Ленинград (РСФСР), Ташкент (Узбекская ССР), Харьков (Украинская ССР). Так, в конце 1920-х годов начинается активное сотрудничество Л.С. Выготского с Ленинградским государственным педагогическим институтом им. А.И. Герцена (ЛГПИ), в частности, с выдающимся советским психологом ХХ столетия, заведующим кафедрой психологии ЛГПИ Сергеем Леонидовичем Рубинштейном (1889-1960). Фактически до последних лет своей жизни Л.С. Выготский ежемесячно приезжал на десять дней в Ленинград и читал курс лекций студентам ЛГПИ. С 1931 по 1934 год в должности профессора он заведовал кафедрой трудного детства Московского государственного педагогического института.
Л.С. Выготский выступил заочным участником IX Международного психологического конгресса, состоявшегося с 1 по 7 сентября 1929 года в Йельском университете (город Нью-Хейвен, штат Коннектикут, США). От Советского Союза на конгресс в Йель прибыла представительная делегация, включающая более двадцати известных ученых, преимущественно психофизиологов и психологов. Советскую делегацию возглавлял знаменитый академик, «старейшина физиологов мира», первый русский Нобелевский лауреат по медицине 1904 года Иван Петрович Павлов. (Когда великий ученый, прибывший из СССР, впервые вошел в зал, где проходило пленарное заседание Йельского международного психологического конгресса, все присутствовавшие там дружно встали и стоя долго приветствовали его несмолкающими аплодисментами. Имя И.П. Павлова к тому времени стало в мировой науке символом естественнонаучного, детерминистского объяснения поведения человека, поэтому именно он был удостоен чести прочтения первой вечерней лекции, что впоследствии стало хорошей традицией многих международных научных конгрессов, и не только психологических).
Занимавший ведущие позиции в советской психологической науке того времени Л.С. Выготский был заявлен с устным докладом в научной программе IX Международного психологического конгресса в американском Йеле, но по причине срочной госпитализации, вызванной очередным обострением туберкулеза легких, не смог принять личного участия в работе знакового международного научного мероприятия (поездка на Американский континент тогда предполагала довольно изнурительное, особенно для тяжело больного человека, многодневное путешествие на трансатлантическом океаническом лайнере). По согласованию с Организационным комитетом конгресса, А.Р. Лурия выступил перед участниками с двумя устными докладами: один из этих докладов – индивидуальный, а второй доклад на тему «Функция и судьба эгоцентрической речи» был им зачитан на пленарном заседании по просьбе и от имени Л.С. Выготского. В этом докладе подвергалась научной критике теория эгоцентрической речи, разработанная выдающимся детским психологом Жаном Пиаже (1896-1980) из Швейцарии.
Трактуя сознание изначально в качестве социального продукта, Л.С. Выготский принципиально иначе истолковал как результаты детских опытов, осуществленных и проинтерпретированных Ж. Пиаже, так и аналогичные собственные экспериментальные данные. Ученый из СССР был практически единственным оппонентом Ж. Пиаже в научной полемике, в ходе которой он доказывал, что речь человека социальна и по происхождению, и по ее функциям. Л.С. Выготский пришел к выводу, что эгоцентрическая речь ребенка – это не выражение интеллектуального эгоцентризма, как утверждал Ж. Пиаже, а переходный этап от внешней к внутренней речи. Подвергшийся научной критике Ж. Пиаже выступил на том же IX Международном психологическом конгрессе с ответным докладом, в котором свое общее представление о том, что первичным для ребенка является спонтанная эгоцентрическая установка, преодолеваемая путем социализации психики, распространил с логического мышления на моральную сферу. После этого спорного по содержанию события, произошедшего между двумя заметными величинами мировой психологии (при этом оба ученых были тогда довольно молоды, они были ровесниками и родились в одном 1896 году), развернулась серьезная заочная дискуссия.
Спустя недолгое время после окончания IX конгресса Ж. Пиаже отозвался на эту ситуацию изданием своей знаменитой книги «Речь и мышление» (1932). Практически сразу Л.С. Выготский ответил ему подлинной антитезой – программной работой «Мышление и речь». Новое издание объединяло содержательное поле написанных им в период с 1928 по 1934 гг. научных статей. Медики постоянно предрекали тяжело больному Л.С. Выготскому близкий конец. По воспоминаниям его родных, в 1932 году во время очередного обострения болезни врачи объявили, что Льву Семеновичу осталось жить два месяца: он очень торопился успеть и принял решение надиктовывать книгу, так как уже практически был не в состоянии самостоятельно писать. Спустя полгода после его смерти, в декабре 1934 года книга «Мышление и речь» была подписана к печати. К сожалению, до Ж. Пиаже она дошла слишком поздно, когда Л.С. Выготского уже давно не было в живых.
О имевшем место быть продолжении их научной дискуссии и наличии ответной монографии Л.С. Выготского «Мышление и речь» (1934), о ранней смерти молодого советского ученого Жан Пиаже с горечью узнал спустя тридцать с лишним лет, когда прибыл в СССР летом 1966 года в качестве почетного иностранного делегата XVIII Московского международного психологического конгресса, проводимого под эгидой Международного союза психологической науки (IUPsyS). Ж. Пиаже познакомился с критическими замечаниями своего оппонента и отнесся к ним с пониманием. Ведь, как отметил однажды американский психолог, основоположник когнитивной психологии Джером Брунер (1915-2016), «Пиаже и Выготский не столько противостояли друг другу, сколько друг друга дополняли».
Два года подряд: в 1931 и 1932 гг. несмотря на ухудшающееся самочувствие Л.С. Выготский организовывал научные психологические экспедиции по Средней Азии (Узбекистан, Киргизия), непосредственным руководителем и полевым участником которых был «легкий на подъем» А.Р. Лурия, проведший одно из первых в мире кросс-культурных исследований познавательных процессов. Также в дальнейших планах обоих московских психологов было проведение психологических экспедиций для изучения особенностей восприятия и мышления у коренных народов Алтая, Восточной Сибири и Крайнего Севера, но этим планам не было суждено сбыться. По приглашению А.Р. Лурии в качестве активного путешественника и участника Среднеазиатской экспедиции весной и летом 1932 года стал известный немецко-американский психолог, один из основоположников гештальтпсихологии Курт Коффка (1886-1941), активно сотрудничавший с советскими психологами.
Идея психологических экспедиций, сформулированная Л.С. Выготским, состояла в изучении влияния культурных и средовых факторов на формирование психических процессов. Объектом изучения выступили познавательные процессы – восприятие, память, мышление у неграмотных и грамотных людей. В частности, исследовался характер зрительного восприятия, в том числе оптические иллюзии у жителей удаленных среднеазиатских кишлаков и джайлау (высокогорных пастбищ), и планировалось найти ответ на вопрос: будут ли неграмотные люди воспринимать оптико-геометрические иллюзии иначе, чем минимально образованные? Обладавший хорошими способностями к изучению иностранных языков А.Р. Лурия накануне экспедиции освоил узбекский язык, чтобы иметь возможность напрямую общаться с местными детьми и взрослыми и собирать данные о влиянии культуры на развитие психических функций. А.Р. Лурия и К. Коффка показывали неграмотным крестьянам, постоянно проживающим вдали от людей, картинки с оптическими иллюзиями (например, изображения известных иллюзий Марио Понца, Миллера-Лайера, Эббингауза-Титченера и др.) и выяснили, что правильное прохождение этих внешне простых психологических тестов зависит от социокультурного опыта испытуемого.
По результатам одного из проведенных К. Коффкой опытов А.Р. Лурия дал Л.С. Выготскому в Москву телеграмму: «У узбеков нет иллюзий». Говорят, будто, Л.С. Выготский отреагировал ответной телеграммой: «А у Лурии нет мозгов». Поскольку было вполне очевидно, что телеграмма такого содержания в те годы могла иметь для А.Р. Лурии опасные последствия, по причине того, что партийные идеологи ее могли трактовать как классовую диверсию. Ведь полученные результаты полевой экспедиции свидетельствовали в пользу того, что психология неграмотных советских крестьян отличается от психологии «образованного сословия». Действительно, по возвращении участников Среднеазиатской экспедиции в Москву, А.Р. Лурия подвергся жесточайшей критике, а полученные в ее ходе результаты стали одной из причин для начавшегося гонения на его ближайшее окружение.
Как ни парадоксально, но А.Р. Лурия вследствие этого исследовательского проекта за обнаружение «следов примитивного мышления» у неграмотных крестьян пострадал больше, чем сам «идейный организатор экспедиции» Л.С. Выготский: текст телеграммы, отправленной А.Р. Лурией содержал политически неприемлемый диагноз. Хотя и самому Л.С. Выготскому едва удалось избежать партийного осуждения в связи с этим. Неосторожная двусмысленность высказывания А.Р. Лурии похоронила все результаты полевых экспедиционных исследований на долгие сорок лет: лишь в 1974 году (уже после смерти Л.С. Выготского) ему удалось их опубликовать. При этом вполне очевидно, что в исследованиях, проводимых в Узбекистане, Л.С. Выготский и А.Р. Лурия не делали акцент на особенностях узбекской культуры, а изучали общие пути когнитивного развития индивида вообще.
Известно, что начало 30-х годов XX века в истории СССР было ознаменовано негативным поворотом в науке, культуре и образовании в целом. Воинствующая идеология тех времен сыграла свою роль в драматической судьбе многих выдающихся советских ученых (Н.И. Вавилов, А.Л. Чижевский, Г.Э. Лангемак, А.А. Пороховщиков, С.П. Королев, «Дело Академии наук», «Дело славистов» и др.). В том числе возрастали репрессии и политическое давление на психологию. На научные труды Л.С. Выготского был наложен запрет: к ним нельзя было обращаться и апеллировать, на них нельзя было ссылаться. Вышестоящее руководство обвиняло ученого в «идеологических извращениях» и отступлении от марксизма.
Работавшая вместе с Л.С. Выготским основоположник отечественной патопсихологии Блюма Вульфовна Зейгарник (1900-1988) однажды, уже став профессором факультета психологии МГУ, сказала: «Выготский был гениальный человек, создавший советскую психологию. Его не понимали. Я помню, он метался как затравленный зверь по комнате и говорил: «Я не могу жить, если партия считает, что я не марксист». Если хотите, Выготский фактически убил себя или, я так бы сказала: он сделал все, чтобы не жить. Он намеренно не лечился».
Летом 1932 года в Московском институте экспериментальной психологии начала работать контрольная комиссия, проверяющая результаты полевых Среднеазиатских экспедиций. «Меня обвинили во всех смертных грехах, вплоть до расизма, и мне пришлось уйти из института» – эти слова А.Р. Лурии привела в своем выступлении на праздновании 90-летнего юбилея Александра Романовича его дочь Елена Александровна Лурия (1938-1992). В сложившейся тогда ситуации стало актуальным приглашение на работу в Харьков (столицу Украинской ССР в те годы) в связи с открытием нового сектора в Украинском психоневрологическом институте, присланное от украинского наркома (министра) здравоохранения Соломона Ильича Канторовича (1892-1937) – близкого знакомого А.Р. Лурии. Страх репрессий погнал А.Р. Лурию и его коллег А.Н. Леонтьева, А.В. Запорожца, Л.И. Божович, М.С. Лебединского туда, где их меньше всего знали, соответственно, где была меньшая вероятность ареста, чем в Москве.
К концу 1932 года все они кроме Л.С. Выготского в той или иной форме связали свою деятельность с Харьковом. Пост заведующего новообразованным сектором психологии Украинского психоневрологического института (знаменитая «Сабурова дача») был предложен А.Р. Лурии, а заведующего отделом экспериментальной психологии – А.Н. Леонтьеву. В должности заведующего кафедрой генетической психологии Государственного института подготовки кадров Наркомздрава УССР был утвержден Л.С. Выготский. Но, в отличие от А.Р. Лурии и А.Н. Леонтьева, он в Харьков так и не переехал, хотя постоянно там бывал – выступал с докладами, читал лекции. Впрочем, в его семье переезд в Харьков не раз обсуждался, и даже стоял вопрос об обмене московской квартиры на квартиру в Харькове.
Почему переезд семьи Выготских в Харьков не состоялся – осталось неизвестным. По мнению Е.А. Лурии, дело было в том, что у Л.С. Выготского не сложились отношения с руководством Украинского психоневрологического института. Однако А.Н. Леонтьев рассказывал, что Л.С. Выготскому были предложены прекрасные условия переезда, и мотивы его отказа от приглашения остались для его коллег непонятными, вследствие чего их дальнейшие пути практически разошлись (возможно, именно это обстоятельство стало окончательной причиной распада знаменитого «Круга Выготского»). Весьма вероятно и другое: отказ Л.С. Выготского от переезда в Харьков был связан с разной жизненной ситуацией всех троих: Лев Семенович был серьезно болен и отчетливо осознавал, что его дни сочтены (он умрет ровно два года спустя).
Практически постоянно Л.С. Выготскому приходилось повседневно преодолевать множество трудностей, связанных не только с катастрофически ухудшавшимся состоянием здоровья, материальными невзгодами, но и лишениями, вызванными тем, что ему не предоставлялась достойно оплачиваемая работа, а чтобы хоть немного заработать, приходилось читать лекции в разных вузах и даже ездить в другие города. По воспоминаниям его родных, ученому с трудом удавалось прокормить свою небольшую семью (хотя можно допустить, что какую-то финансовую помощь семье тяжело больного сына оказывал его отец - крупный банковский работник С.Л. Выгодский).
Известный историк отечественной психологии Михаил Григорьевич Ярошевский (1915-2001) писал, что одна из слушательниц лекций Л.С. Выготского (ставшая впоследствии доктором психологических наук и женой М.Г. Ярошевского – Анна Израилевна Липкина) вспоминала, что студенты, чувствуя величие Л.С. Выготского, удивлялись тому, как он бедно и скромно был всегда одет. Лекции профессор читал в изрядно потертом пальто, из-под которого виднелись дешевые брюки, а на ногах (в суровом январе 1934 года, за несколько месяцев до смерти) были надеты легкие туфли. И это у тяжело больного туберкулезом! Его выступлений студенты старались не пропускать, поэтому учебные помещения во время занятий были всегда переполнены. Прохаживаясь по аудитории, заложив руки за спину, стройный человек с удивительно лучистыми глазами и нездоровым румянцем на бледных щеках ровным, спокойным голосом знакомил слушателей, которые ловили каждое его слово, с новыми воззрениями на психический мир человека, которые для следующих поколений приобретут ценность классических.
В начале мая 1934 года у Л.С. Выготского был диагностирован очередной рецидив хронического туберкулеза, он снова был госпитализирован, но на этот раз судьба не дала ему отсрочек. Спустя много лет после смерти ученого, его уже взрослая «папина дочка» Гита Львовна так вспоминала свой день рождения 9 мая 1934 года, когда ей исполнилось девять лет: «Ближе к вечеру ко мне пришли сверстники, и началась любимая тогда у детворы игра в шарады. Играли в комнате родителей, а загадывать слова убегали в тесную детскую. В самый разгар нашей игры в коридоре раздается неожиданно резкий звонок и забежав очередной раз в детскую, я вдруг вижу на своей кровати лежащего отца: смертельно бледного, с запавшими, полуприкрытыми глазами. Оказывается, его только что привезли с работы, где у него после выступления на конференции хлынула горлом кровь. Заметив мою растерянность и улыбнувшись мне через силу, он тихо говорит: «Вот видишь, я приехал не поздно, как обещал».
Ровно месяц проживет после того рокового празднования дня рождения старшей дочери Лев Выготский, сознавая близость своего ухода и хладнокровно игнорируя его, продолжая невзирая ни на что много работать. В этот раз его отвезли в подмосковную больницу санаторного типа «Серебряный бор», куда он взял с собой только одну книгу – шекспировского «Гамлета».
В своей дипломной работе в Московском народном университете имени А.Л. Шанявского он еще в юности написал: «Не решимость, а готовность – таково состояние Гамлета». Медсестра, ухаживавшая в палате за умирающим Л.С. Выготским, рассказывала, что его последние слова были: «Я готов». Он прожил 37 лет (смерть наступила 11 июня 1934 года). Урна с его прахом была захоронена на Новодевичьем кладбище города Москвы.
Преждевременная смерть не дала шанса Л.С. Выготскому развить свои научные представления, завершить замыслы и уточнить сверхидеи. Довольно скоро его научные работы предали практически полному забвению: связано это было с разгромом педологии (от греч. «пейдос» – дитя и «логос» – наука) – комплексной науки о ребенке, которую в начале 1930-х годов в Советском Союзе объявили буржуазной лженаукой (она зародилась в США в конце XIX века). В частности, целая волна репрессий обрушилась на психологию после появления печально известного Постановления ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов», вышедшего летом 1936 года. Согласно данному постановлению, педология в СССР была запрещена, а педологи (прообраз современных школьных психологов) были подвергнуты острой критике и опале.
За критикой следовали «организационные выводы» – изгнание педологов из образовательных и научно-исследовательских учреждений, разгром научных школ, признанных одиозными, и т.п. Поскольку Л.С. Выготский активно участвовал в развитии педологии в Советском Союзе, его широко известные работы («Педология подростка», «Педология юношеского возраста», «Педология школьного возраста») получили педологический гриф и оказались под запретом. В январе 1937 года вышла брошюра Евы Израилевны Рудневой «О педологических извращениях Л.С. Выготского». Там было, в частности, сказано: «Критика педологических извращений Выготского остается актуальной, потому что некоторые из его учеников (Леонтьев, Лурия, Шиф и др.) еще не разоружились». Долгое время научные труды Л.С. Выготского не издавались, что привело к забвению имени ученого, он практически был исключен из научного аппарата советской психологии.
Лишь после изменений во внутриполитической жизни страны, сложившихся в период «хрущевской оттепели», принципиально значимые идеи ученого стали обретать популярность в СССР и в других странах мира. Эти идеи, рожденные в первой трети XX столетия, с невероятной быстротой и глубиной были осмыслены и приняты учеными СССР, а также многих стран Европы и США спустя полвека. Последующие десятилетия принесли практически забытому советскому психологу Льву Выготскому широкую мировую известность. Открывая в 1966 году в Москве XVIII Международный психологический конгресс, первое (и единственное до настоящего времени) такого уровня психологическое событие, проходившее в нашей стране, известный американский психолог Джером Брунер (1915-2016) тогда заметил: «Америка во многих областях обогнала Россию, в частности, в исследованиях по кибернетике и генетике. Но в области психологии Запад еще долго будет черпать идеи у России: у России был Выготский».
Имя Л.С. Выготского в современном мире прочно связано со словами «выдающийся ученый», «мыслитель», «теоретик психологии», «классик мировой психологии», а годы, на которые пришлась его научная деятельность, называют «Золотым веком» отечественной психологии. Трудно поверить, что эти слова относятся к человеку, посвятившему психологии немногим более десяти лет своей жизни – и лет нелегких, отягощенных смертельной болезнью, сложностями быта и даже непониманием коллег. По мнению многих ученых, в отведенный ему жизненный срок Л.С. Выготский сделал больше любого психолога за всю историю науки о человеке.
В 1978 году профессор Чикагского университета, аналитический философ Стивен Тулмин (1922-2009) в небольшом эссе под названием «Моцарт в психологии», опубликованном в американском журнале «Нью-Йорк ревью», осмыслив и оценив труды советского психолога Льва Выготского назвал его гением, «Моцартом психологии». Высказывание «Моцарт психологии» в отношении Л. С. Выготского, по мнению С. Тулмина, означает сочетание гениальности ученого и короткой продолжительности прожитой им жизни, за которую ученый смог сделать очень много. (Вольфганг Амадей Моцарт (1756-1791) – музыкальный гений, великий австрийский композитор и музыкант-виртуоз. Уникальность его творчества состоит в том, что он не только писал во всех существовавших в его эпоху музыкальных формах и жанрах, но и в каждом из них оставил произведения непреходящего значения. Многие из 626 музыкальных произведений, сочиненных В.А. Моцартом за неполных тридцать шесть лет его короткой жизни, признаны шедеврами симфонической, концертной, камерной, оперной и хоровой музыки).
С. Тулмин писал: «Если бы в возрасте Выготского умер Павлов, мы не знали бы его учения об условных рефлексах и высшей нервной деятельности, если бы в этом же возрасте умер Фрейд, он не стал бы создателем психоанализа. То, что успел сделать Выготский всего за десять последних лет своей жизни, осталось непременной страницей в летописи мировой психологии, к которой вновь и вновь обращается современный исследователь». Создатели американского биографического словаря по психологии, включившие Л.С. Выготского в когорту великих, завершают статью о нем такими словами: «Нет смысла гадать, чего мог бы достичь Выготский, прожив он столько, сколько, например, Пиаже, или доживи он до своего столетия. Он наверняка подверг бы конструктивной критике современную психологию, однако нет сомнений в том, что он сделал бы это с улыбкой».
Советский историк психологии М.Г. Ярошевский однажды заметил: «Льва Семеновича Выготского называют «Моцартом психологии», а между тем можно сказать, что этот человек пришел в психологию «со стороны» в уже достаточно зрелом возрасте. Он не имел специального психологического образования, и вполне возможно, именно этот факт и позволил ему взглянуть по-новому, с другой точки зрения на проблемы, стоящие перед психологической наукой. Его во многом новаторский подход объясняется тем, что над ним не тяготели традиции эмпирической «академической» психологии».
Коллега Л.С. Выготского и его ближайший соратник А.Р. Лурия впоследствии отмечал, что знаменитый ученый беспрерывно работал на пределе человеческих возможностей. «Не будет преувеличением назвать Л.С. Выготского гением, – писал он. – Более чем за пять десятилетий в науке я не встречал человека, который сколько-нибудь приближался бы к нему по ясности ума, способности видеть сущность сложнейших проблем, широте познаний во многих областях науки и умению предвидеть дальнейшие пути развития психологии». В своей научной биографии академик А.Р. Лурия писал, что «свою жизнь он делит на два периода: маленький, несущественный – до встречи с Выготским, и большой и существенный – после встречи с ним». Уже много лет спустя на вопрос дочери Л.С. Выготского Гиты Львовны, обращенный к людям хорошо его знавшим, «Какую черту его личности они выделили бы как основную, главную», А.Р. Лурия ответил: «Его ум. Гениальность».
В 1970-е годы научные работы Л.С. Выготского стали вызывать повышенный интерес в американской психологии. Пристальное внимание к исследованиям советского ученого возникло в связи с появлением во второй половине ХХ века в рамках постнеклассической науки новых научных дисциплин, таких как когнитивная психология и психолингвистика. В последующие десятилетия важнейшие труды Л.С. Выготского были переведены на английский язык и легли (наряду с теориями его научного оппонента, знаменитого швейцарского психолога Ж. Пиаже) в основу современной образовательной психологии России, США и других стран. С именем советского психолога в Северной Америке связывают возникновение социального конструктивизма (социально-психологическая теория, основывающаяся на представлении о том, что человек и общество взаимно формируют друг друга через коммуникации и обмен знаниями). Западными учеными его труды приравнивались по значению к «расшифровке генетического кода», а по масштабам дарования, как уже отмечалось выше, Л.С. Выготского называли «Моцартом психологии».
«Надеюсь, вы знаете, что ваш отец для нас Бог?» – чуть не с порога объявил дочери Выготского – Гите Львовне – впервые приехавший в 1962 году в Москву профессор Корнельского университета, американский психолог Ури Бронфенбреннер (1917-2005), впоследствии ставший иностранным членом Российской академии образования (РАО) и многократно побывавший в нашей стране. Однако, вскоре выяснилось, что практически параллельно с канонизацией советского ученого как культуротворческой фигуры мирового масштаба, началась критика научного наследия Л.С. Выготского, а также различных его интерпретаций. Исследования 2010-х годов, проведенные в рамках «ревизионистского поворота» в выготсковедении, выявили не только систематические и массированные фальсификации и искажения наследия этого автора, но и зафиксировали стремительное падение популярности Л.С. Выготского во всем мире, начавшееся в 2016-2017 годах и даже ускорившееся после 2018 года.
Эта ситуация характеризуется критиками как «пузырь Выготского» («Vygotsky bubble») и отражает фундаментальный кризис в мировой «выготскиане». Причины этого кризиса еще не до конца ясны и сегодня активно обсуждаются в научных кругах. Согласно подходу, названному «ревизионистским движением в выготсковедении», в отношении Л.С. Выготского присутствует «культ личности» (Vygotsky cult), препятствующий адекватному пониманию его наследия. «В настоящее время в психологии существует слепое поклонение, редко когда основанное на понимании и прочтении работ этого, бесспорно, выдающегося ученого». – считают сторонники «ревизионистского движения» утверждая, что критическая литература вносит значимый вклад в переоценку исторической роли и теоретического наследия Л.С. Выготского в контексте современной науки. «Ревизионистское движение» включает в себя ученых из Аргентины, Бразилии, Великобритании, Германии, Греции, Израиля, Италии, Канады, Китая, России, США и отчетливо прирастает в наши дни. Считается, что подобная ситуация в изучении наследия Л.С. Выготского в России и за рубежом связана не столько с системными фальсификациями его текстов, но и с некритическим и искаженным представлением о его концепциях и идеях в работах его многочисленных самопровозглашенных последователей и поклонников.
По свидетельству библиографов, индекс цитирования Льва Выготского в мировой научной литературе сегодня входит в первую десятку и конкурирует с аналогичным показателем самого цитируемого в мире психолога Зигмунда Фрейда. Именем Льва Семеновича Выготского в современной России названы Институт психологии Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), Гомельский государственный педагогический колледж в Белоруссии, аудитории в Институте образования НИУ «Высшая школа экономики» и в Московском государственном психолого-педагогическом университете, а также улица в микрорайоне Новинки в Минске и переулок в центре Москвы.
Следует подчеркнуть, что 11 июня 2000 года в ходе Торжественной церемонии подведения итогов I Национального конкурса «Золотая Психея» – «Профессиональные итоги ХХ столетия» – в номинации «Патриарх российской психологии» за выдающийся вклад в мировую психологию –этого почетного звания по итогам закрытого голосования Большого жюри был удостоен Лев Семенович Выготский, определивший облик научной психологии ХХ столетия.
Все изображения, размещенные на данном канале, взяты из открытых источников различных информационных ресурсов сети Интернет.
Все права на графические материалы, представленные на канале, принадлежат их законным владельцам.
