Социологи отмечают тревожную тенденцию: уровень безработицы растет. Согласно опросам ВЦИОМ, в октябре большее число россиян сообщили о случаях увольнений среди своих знакомых. Хотя изменения и не являются катастрофическими (+2 п.п. к доле тех, кто знает четырех и более человек, потерявших работу), направление движения весьма значимо. Социальное самочувствие служит важным индикатором, и его показатели начали изменяться.
Герман Греф заявил, что до 20 процентов сотрудников Сбера будут уволены из-за низкой эффективности, оценённой с помощью искусственного интеллекта. Это событие можно назвать прецедентом, так как крупнейший частный работодатель страны и лидер в области цифровизации делегирует принятие кадровых решений алгоритму.
Похоже, мы вступаем в новую эру, где «эффективность» сотрудников определяется не людьми, а кодом. Этот переход имеет огромные социальные последствия, которые требуют серьёзного обсуждения.
Паника в digital-сфере, где дизайнеры, маркетологи, пиарщики, смм-менеджеры, привыкшие осваивать миллионные бюджеты на перекрашивание логотипа, теперь готовы почти на любую работу. Вплоть до того, создания сделать лендинга столовой для таджикских строителей за 10 тысяч рублей. Но и такой работы стало мало в условиях огромной ставки ЦБ и общего спада рынка. Да и таджики постепенно уезжают, не выдерживая антимиграционного давления.
Малый и средний бизнес в России в целом находится в какой-то прострации, подозревая, что рано или поздно, каждый ларёк и закусочная будут под крупными франшизами. Поэтому почти нет новых запусков проектов – соответственно, нет заказов у огромной армии российского креативного класса.
Бренды и корпорации, в свою очередь, выгоняют бомжевать распускают креативные и маркетинговые отделы и переводят все на аутсорс. Экономят на всём - даже на квартальных календарях и мерче. Минимум мероприятий, новых продуктов и, соответственно, никому не нужен в штате бесполезный теперь дизайнер и маркетолог.
Примерно такими словами делятся сейчас в соцсетях своей растерянностью прежде востребованные «креативщики». Даже инфоцыгане вымерли. Госкапитализм, которым средний класс пугали ещё в доковидные времена, наступил, но счастья не принёс. Потому что его сотни заказов – это крохи заказов для отрасли, где прежде на отработке миллионов заказов мелких компаний были задействованы миллионы специалистов.
В конце концов, «заводу дронов маркетолог и креативный директор не нужен». Впрочем, не нужны ему особо и просто рабочие - заводы, включая оборонные, которые ещё недавно зазывали к себе людей массированной рекламой, сейчас занимаются срочной оптимизацией, разгоняя работяг на биржи труда…
То, что эти жалобы не беспочвенны, подтверждают исследования. Например, исследование Ассоциации инновационных регионов России (АИРР) — региональный индекс востребованности кадров STEM-профессий.
Его выводы можно кратко пересказать следующим образом. Востребованность STEM-специалистов в России в расчете на численность экономически активного населения за 12 месяцев сократилась на 23,8%, что происходит на фоне рекордно низкой безработицы — 2,1% в августе 2025 года. В высоко- и среднетехнологичных отраслях ситуация качественным образом изменилась. Это требует пересмотра подходов к кадровой и промышленной политике.
Отечественная экономика сталкивается со структурными ограничениями. Так, индекс промышленного производства за январь-август 2025 года вырос всего на 0,8%. Объёмы производства в гражданских обрабатывающих секторах за этот период снизились на 5,4%. Грузооборот транспорта без учёта трубопроводного падает. Эти показатели красноречиво свидетельствуют: экономический рост замедляется.
В условиях высоких ставок кредитования и снижающейся рентабельности компании вынуждены оптимизировать операционные расходы, в первую очередь — затраты на персонал. Треть работодателей планирует сокращать расходы на персонал, хотя год назад таких было только четверть.
IT-сектор, который долгое время был локомотивом роста, демонстрирует опережающее сокращение спроса.
Бизнес не просто замораживает найм — он откладывает программы развития. Компании сворачивают инвестиции в новые проекты, требующие расширения штата за счёт молодых кадров.
Растёт популярность удалёнки. На этом фоне происходит фундаментальная перестройка географии конкуренции за кадры. Компании из регионов с высоким уровнем оплаты труда используют возможности привлекать специалистов из всей страны, не требуя их переезда и обустройства.
Директор АИРР Александр Смекалин отмечает, что в этой ситуации критически важна кооперация регионов с крупными и средними технологическими компаниями, создание механизмов господдержки, которые помогут местному бизнесу удерживать специалистов. Субъекты федерации, которые не предпримут активных действий по созданию высокомаржинального технологического сектора, рискуют оказаться в ловушке: готовить специалистов для чужих экономик, отдавая собственный потенциал развития.
На этом фоне любопытно выглядит то, как работники оценивают лучших работодателей.
Вновь на вершине рейтинга находится «Газпром», хотя его лидерство несколько ослабло. Тем не менее, такие компании, как «РЖД», «Росатом» и «Роснефть», стабильно удерживают свои позиции в топе. Это свидетельствует о том, что люди ищут надёжные «островки стабильности» в условиях экономической нестабильности. Работа в сырьевых гигантах воспринимается как престижная, безопасная и хорошо оплачиваемая. В то же время «Яндекс» становится главным работодателем для молодёжи и жителей столицы, представляя собой динамичный, но крайне изменчивый сектор.
С другой стороны, бросается в глаза то, как сильно упало желание работать в Газпроме – с 40% в 2022 году до 18% сегодня. Настоящий обвал. Упала привлекательность РЖД, Сбера и Роснефти. Вообще не видно крупных компаний, привлекательность которых выросла за последние два-три года.
Зато сильно вырос ответ «не хотел бы работать ни в одной из предложенных – с 8% в 2023 году до 22% сегодня.
В чём причина? Некоторые эксперты высказывают догадку – россияне всё больше хотят работать сами на себя. Другие – что россияне не хотят работать вообще. Один из комментаторов вспоминает данные исследования 17-летней давности, которые заказывал Минфин - о долгосрочных паттернах поведения россиян, подростками заставших «сытые нулевые» и «сформировавших ценности» в это время - т.е. родившихся с 1989 по 1992 год, финансисты хотели знать, можно ли сподвигнуть новое поколение «копить на пенсию»
Так вот «работать» (учиться, делать карьеру, копить деньги), собирались 20%
Остальные 80% делились примерно так - 20% хотели «работать в корпорациях», но не делать там карьеру, а просто сидеть за столом с компьютером и получать «соцпакет», 15% собирались «решать вопросы» и «делать дела» на госслужбе, 15% хотели быть «бюджетниками» (и «не делать ничего») и 30% отвечали - работа зло, работать я не буду, работа для лохов, я устроюсь, но «работа» - не для меня…
Так что тревожный вопрос, который возникает у ряда политиков и политологов, — «что делать с уволенными сотрудниками?» - выглядит вопросом риторическим.