Вчера полез на антресоли за зимними ботинками, а нашел коробку из-под чехословацких туфель. Пыльную такую, перевязанную бечевкой. Открыл — а там не обувь, а скрученные в рулончики негативы и пачка фотографий, которые я напечатал тайком, ночью, заперевшись в ванной.
Я ведь, знаете, человек простой. Токарь, 4-й разряд. В цеху шум, гам, стружка летит, а душа просит красоты. Отец мне «Зенит-Е» подарил, когда я с армии пришел. Сказал: «Снимай, сын, жизнь».
Ну я и снимал. Только вот эту плёнку я никому не показывал. Даже лучшему другу Сашке Рыжову. Казалось мне тогда, в мои 28 лет, что слишком уж эти кадры... вольные, что ли. Слишком много в них женской красоты, от которой я, честно признаться, всегда терялся.
Вставил я эти карточки в альбом, глянул — и будто снова тем морским воздухом пахнуло. Давайте посмотрим вместе.
Кадр №1. Ветер-хулиган и две улыбки
Помню этот день как сейчас. Ветрено было страшно, с моря дуло так, что панамы улетали. Я шел с камерой на шее, высматривал пейзаж, а тут — эти две барышни передо мной.
Ветер вдруг как налетит, юбки им подхватил, закружил. Я от неожиданности встал как вкопанный. Другой бы, может, присвистнул, а я покраснел и в видоискатель уткнулся — вроде как я тут при исполнении, фотограф.
— Эй, корреспондент, смотри не засвети плёнку! — крикнула та, что слева, и оглянулась.
Щёлк! И момент пойман. Посмотрите, как они смеются. Никакого стеснения, только молодость и этот шальной ветер. А я потом еще минут пять стоял, переводил дыхание.
Кадр №2. «Тургеневская девушка» у камина
А это уже в помещении, в холле нашего санатория. Там камин такой бутафорский стоял, для уюта. Я эту девушку приметил еще в столовой — тихая, с книжкой всегда.
Подошел к ней, когда она присела отдохнуть. Ноги она так элегантно скрестила, руки на коленях сложила... Ну чисто картинка из журнала «Огонёк», только живее. На ней платье было простенькое, в мелкий цветочек, но как же оно ей шло.
— Можно я вас щёлкну? — спрашиваю, а у самого голос дрожит.
— Снимайте, — говорит, — только я не умею.
Она улыбнулась мягко, застенчиво так, глядя прямо мне в объектив. Этот кадр я печатал с особой тщательностью, боялся передержать в проявителе, чтобы её светлые волосы не стали слишком темными.
Кадр №3. Очередь на процедуры
За этот снимок мне до сих пор немного совестно. Это коридор лечебного корпуса, очередь на циркулярный душ. Мужчинам туда вход вообще-то заказан, но я искал медсестру, чтобы спросить про расписание.
Гляжу — сидят. Скучают. Одна девушка, вон та, что на стуле, голову рукой подперла, устала ждать. Другая рядом стоит, спиной к стене прислонилась. Все в купальниках, расслабленные, о своем чем-то шепчутся.
Я камеру от живота поднял, навел резкость — «Гелиос» мой жужжал тихонько — и нажал на спуск. Получилось случайно, подсмотренный момент. Не парадный портрет, а настоящая жизнь. Они меня даже не заметили.
Кадр №4. Артистки из 305-го номера
А вот с этими хохотушками мы познакомились на танцах. Они, кажется, из какой-то самодеятельности были.
— Василич! — говорят. — Иди к нам, мы тебе сценку покажем!
Зашел я к ним в холл ДК, а они уже нарядились. Платья короткие — у одной в горошек, у другой светлое. И давай дурачиться. Одна на банкетку присела, другая в позу встала, за подол держится, ножку отставила.
— Снимай, — кричат, — для истории театра!
Я пока фокус ловил, сам смеялся так, что камеру трясло. Но кадр вышел резкий. Видно, что они играют, позируют, но сколько в этом жизни!
Кадр №5. Недоступная мечта (в цвете)
Этот кадр — единственный цветной. Цветная плёнка тогда была дефицитом страшным, берег её как зеницу ока. Но ради такой женщины не жалко было и весь ролик истратить.
Она сидела на фоне моря, в черном купальнике, с высокой прической, губы ярко накрашены. Смотрела куда-то вдаль, поверх голов, поверх моря, поверх меня. Я вокруг неё кругами ходил минут десять, не решаясь подойти. Казалось — кинозвезда, не меньше.
В итоге снял издалека, на длинном фокусе. Она меня, кажется, даже не увидела. Для неё я был просто тенью с фотоаппаратом. Красивая, но холодная. Карточка эта в цвете получилась яркая, как открытка, но веет от неё какой-то недосягаемостью.
Кадр №6. Солнечный зайчик
Зато вот этот снимок — мой любимый. Пляж, песок горячий, солнце в зените. Эта девушка в полосатом бикини просто светилась от радости.
Она стояла на коленях, поправляла мокрые волосы и хохотала.
— Василич, — говорила она мне тогда, — чего ты всё хмурый ходишь? Смотри, какое солнце!
Я навел объектив, диафрагму прикрыл до 8, чтобы резкость была звенящая. Щёлк! И она осталась на плёнке — живая, веселая, открытая. Без всякого пафоса, как та дама в черном. Просто девушка, просто лето.
Смотрю я сейчас на эти фотографии и думаю: чего я стеснялся? Чего прятал их в коробку?
Да, я был робок. Да, я краснел, когда наводил объектив на открытые коленки. Но ведь эти снимки — они не про пошлость. Они про то, какими мы были молодыми. Про то, как ветер трепал юбки, как пахло морем и «Красной Москвой», и как хотелось остановить мгновение.
Хорошо, что «Зенит» не подвел.
А у вас сохранились такие «случайные» кадры с курортов, которые вы никому не показывали? Рассказывайте в комментариях, обещаю не краснеть!
И подписывайтесь на канал — я там еще пару плёнок с армии нашел, есть что вспомнить.