— «Не начинай! Только не это…» — именно эта мысль первой мелькнула у Марии, когда муж резко захлопнул дверь спальни и холодно произнёс:
— Либо ты со мной, либо с ним.
Она моргнула, будто не поверив услышанному.
— С кем с ним? Ты что опять выдумал? — голос сорвался, стал тонким, как струна.
— Не прикидывайся, Маруся. Я не слепой. Я вижу, что ты скрываешь. И как смотришь в телефон. И как уходишь на кухню, когда он пишет.
— Он? — Мария даже растерялась. — Ты про Влада? Про Влада, с которым я училась? Да мы просто переписываемся!
— Вот именно, — Сергей кивнул. — Просто. Слишком просто. И слишком часто.
Мария прикрыла глаза. Она устала. Устала от его подозрений, от напряжения, от того, что муж всё чаще говорит не то, что думает, а то, что боится.
Но хуже всего было то, что она и правда кое-что скрывала. Не измену — никогда. Но переписка с Владом была для неё способом выдохнуть, пожаловаться, услышать что-нибудь тёплое, без ёрничания. Влад всегда умел подбодрить — в отличие от Сергея, который считал, что «взрослым людям ныть не пристало».
Она сама не заметила, как начала удалять сообщения. Из-за привычки. Из-за страха, что Сергей снова начнёт допросы.
— Я устал, — сказал муж, — устал гадать. Либо со мной, либо со своим… виртуальным спасителем.
Мария почувствовала, как в животе что-то сжалось.
Так всегда начинались их ссоры: недоговорённость — напряжение — вспышка — колкий ответ — слёзы.
Холостяцкий набор для разрушения отношений.
— Я ничего не выбираю. И никого не выбираю, — тихо сказала она. — И вообще, это ненормально так ставить вопрос.
— Нормально, — Сергей перешёл на тон «я знаю, как правильно». — Если в браке появляется третий.
Мария думала, что на этом всё и закончится. Что он выпустил пар и успокоится.
Но ошиблась.
Через пару дней Сергей стал вести себя… странно. Улыбался в телефон. Отвечал коротко и прятал экран. Уходил на звонки на лестничную площадку. И однажды пришёл поздно — хотя должен был быть дома ещё час назад.
— Задержался, — просто сказал он.
Но его глаза блестели слишком знакомо.
Так же сверкали её собственные глаза, когда Влад писал что-нибудь смешное или тёплое.
Мария почувствовала холод под рёбрами.
— Ты… с кем-то познакомился? — спросила она осторожно.
— Да, — Сергей даже не смутился. — Коллега. Лена.
Мария непроизвольно сжала кулаки.
— И что, вы прямо подружились, да?
— А что такого? — Сергей пожал плечами. — Ты же тоже дружишь с Владом. Почему мне нельзя?
Мария поняла: он делает это назло. Не потому что хочет.
Потому что может.
И от этого стало ещё больнее.
С каждым днём их отношения становились всё громче, резче, колючее.
Они оба ходили по квартире как два обиженных подростка, которые боятся признаться, что им плохо. Каждый ждал от другого первого шага, но ни один не мог переступить через собственную гордость.
— Я просто общаюсь с человеком, — со вздохом говорила Мария.
— И я тоже, — отвечал Сергей, копируя её интонацию так, что хотелось крикнуть.
Ревность двигала ими обоими как ниточка марионетками.
Мария всё больше злилась. Если быть честной — ей хотелось, чтобы Сергей ревновал, чтобы почувствовал, как это больно. А он хотел, чтобы она ощутила вкус своих собственных игр.
Так и шёл этот танец «назло»: шаг вперёд — выпад — ссора — сближение — и снова отталкивание.
Влад неожиданно предложил встретиться.
— Давай кофе выпьем? Я буду рядом с твоей работой.
Мария замялась. Слишком опасно. Слишком остро.
Но она устала быть примерной и правильной. Ей хотелось хоть на час стать собой — той, которой можно говорить всё, не опасаясь, что каждое слово перекрутят.
Она согласилась.
Встретились они в небольшом кафе возле метро. Влад был всё таким же: слегка взъерошенным, улыбчивым, лёгким в общении. Он расспрашивал о работе, о жизни, не давил, не оценивал — просто слушал.
Мария поймала себя на том, что расслабилась. Рассмеялась. Рассказала пару старых историй. Даже выбрала торт — что вообще-то делала редко.
Было… хорошо.
Слишком хорошо.
И когда она вечером вернулась домой, улыбка ещё держалась. Именно её-то и заметил Сергей.
— Хорошо посидели? — голос его был ледяным.
— Да, нормально, — честно ответила Мария.
— Почему не сказала мне заранее? — вопрос был не добрый, а следственный.
— Ты бы всё равно разозлился.
Сергей молчал, сжимая челюсти. И Мария поняла: он на грани.
— Я вот тоже Лене сегодня звонил, — сказал он вдруг.
Мария почувствовала вспышку жара в груди. Нехорошего.
— И что?
— Да так… Просто общались. О жизни.
Вот оно. Его «ответная мера». Его «назло».
Мария отвернулась, чтобы он не видел её дрожащие губы.
Прошло две недели.
Пара жила рядом, но не вместе: спали рядом, но спинами друг к другу. Готовили еду, но ели молча. С каждым днём становилось всё очевиднее — ещё немного, и они разлетятся, как стекло под ударом.
И вдруг Мария предложила то, чего сама не ожидала:
— Давай… устроим ужин? Ты пригласишь Лену, я — Влада. Пускай познакомятся. Может, станет легче. Нам обоим.
Сергей удивился. Настолько, что даже не нашёлся, что возразить.
— Давай, — сказал он. — Попробуем.
Это был момент отчаяния. И надежды. Нелепой, но хоть какой-то.
Вечер получился странным с первой же минуты.
Влад и Лена, едва переступив порог, посмотрели друг на друга так, будто увидели потерянных в прошлом родственников. Они разговорились на кухне быстрее, чем Мария успела подать салат.
Сергей с Марией сидели в гостиной, слушая смех и быстрый шёпот со стороны кухни. И впервые за долгое время — не ссорились.
— Кажется… они нашли общий язык, — осторожно сказала Мария.
— Да уж, — хмыкнул Сергей. — Похоже на то.
Когда гости ушли — вместе — в квартире повисла тишина.
Настоящая. Живая.
Мария села на подлокотник дивана и тихо сказала:
— Знаешь… мне почему-то легче.
— И мне, — Сергей сел рядом. — Может, потому что всё это… — он поморщился, — была глупость.
— С обеих сторон, — уточнила Мария.
Они улыбнулись друг другу впервые за долгое время — искренне.
На следующий день Влад написал:
«Маш, слушай… давай пока не будем общаться. Лена переживает. Она считает, что дружбы между мужчиной и женщиной нет. Не хочу начинать конфликт. Ты хорошая, но… давай паузу».
Мария смотрела на экран долго.
Грустно. Не обиженно — просто грустно.
Спустя пару часов Сергей сказал:
— Лена меня заблокировала.
Мария усмехнулась:
— О, ну извини. Невелика потеря?
Сергей пожал плечами:
— Честно? Никакая. Мне… всё это было нужно только потому, что я дурак.
Мария посмотрела на него внимательно.
Не сердито. Не укоризненно. Просто — внимательно. Вдруг он, такой упрямый, впервые открывался.
— Мы оба вели себя как дети, — сказала она. — Делали всё назло. Скрывали. Ревновали. А ведь можно было поговорить…
Он кивнул.
— Давай попробуем… без игр?
Мария улыбнулась и положила голову ему на плечо.
— Давай.
И впервые за долгие недели она почувствовала, что дом снова стал домом, а не полем боя.
А ещё — что иногда внешние люди уходят не потому, что они плохие, а потому что их роль завершена. Они приходят, чтобы всколыхнуть воду, чтобы встряхнуть, чтобы заставить двоих посмотреть друг другу в глаза.
А потом растворяются — оставляя тех, кто действительно должен быть рядом.
Поделитесь своими впечатлениями о рассказе! Напишите в комментариях ваши мысли и дайте ответы на два вопроса для размышления.
- Почему людям так сложно признать собственную уязвимость — и проще устраивать «игру назло», чем честно сказать, что они боятся потерять друг друга?
- Всегда ли вмешательство посторонних разрушает отношения — или иногда оно, наоборот, помогает увидеть истинную ценность партнёра?
