Рассказ "Когда листья падают"
Telegram канал "Странички жизни"
Глава 23
«Нож» - пронеслось быстрее ветра в голове. Откуда в её руке оказался нож?!
Вероника попыталась сделать то, о чём просил её полицейский, но в ту же секунду поняла, что она не может. Руки. Она просто не чувствовала своих рук. Девушка наморщила лоб, стараясь пошевелить пальцами, но попытки проваливались одна за другой.
Снег продолжал кружиться перед её лицом, расплываясь в причудливые, будто живые узоры. Он словно смеялся над ней. Ника медленно закрыла глаза и решила для себя, что больше их не откроет. Пусть всё закончится прямо сейчас.
Вероника слышала какие-то крики рядом, чувствовала, как кто-то подхватил её тело с холодного асфальта и как она покачивается на чужих руках, и в тоже время было ощущение того, что это все происходит не с ней.
***
Девушка проснулась от противного писка, раздающегося где-то возле самого уха. Открыла глаза и увидела белый, местами шершавый потолок. Такой же чужой, как и темнота, что стояла вокруг. Густая, вязкая почти та же, что была в лесу.
В одном из углов Ника разглядела коричневые пятна. Они пересекались и создавали темные, почти черные разводы.
Ника медленно повернула голову набок. Создалось ощущение, что она управляет не своими мышцами, а каким-то ржавым механизмом. Она увидела белый бинт, который практически полностью закрывал руку и доходил до плеча. Почему-то это не вызвало у неё ни тревогу, ни страх. Ничего. Абсолютная пустота.
Так пусто, что в какой-то момент Ника подумала, что умерла. Вполне могла. Почему нет?! Потому что, если она была бы жива, разве могла так спокойно относиться к тому, что ноги не слушаются, руки не двигаются, а дыхание даётся с усилием?
Она снова закрыла глаза, и тьма снаружи незаметно слилась с той, что была внутри.
***
Утром в палату пришла медсестра. Шуршала халатом, гремела железными приборами, причитала о том, что «беречь себя надо», делала перевязки ловкими, но усталыми руками.
Потом она же принесла завтрак и попыталась накормить Нику чем-то горячим, белым и безвкусным. Девушка осилила лишь две ложки и её мгновенно затошнило. Она демонстративно отвернулась и уставилась в окно. Снег за стеклом падал хлопьями, почти такими же, как вчера. При воспоминаниях о вчера стало тошно.
Следом был обход. Целая толпа людей в белых халатах стояли возле её кровати, переговаривались между собой. Один что-то говорил ей лично, но Ника не могла разобрать ни слова. Боль в желудке, боль во всем теле заглушала окружающую её действительность. В конечностях будто поселилась ледяная пустота.
Потом ей сделали укол, и темнота снова крепко её обняла.
***
Девушка проспала до самого вечера. Когда за окном стемнело, к ней снова заглянула медсестра. Ника прочитала имя и отчество на бейдже. Валентина Ивановна. Именно так звали первого учителя Вероники.
От Валентины Ивановны Ника узнала, что «употреблять на постоянной основе - это, деточка, очень плохо и вот к чему приводит», - говорила женщина, и в её голосе странно смешивались осуждение и сочувствие.
Она принесла тарелку с очередной субстанцией теперь, правда, полупрозрачной и пыталась кормить Веронику.
- К тебе завтра следователь придёт, - голос прозвучал слегка заговорщицки. - Ему сказали, что ты пока не в состоянии говорить, но когда это органам мешало следствие проводить?! Им бы с утра до ночи протоколы свои писать…
Она усмехнулась, но в глазах блеснуло что-то совсем не весёлое.
Сама того не заметив, медсестра начала рассказывать личную историю. Ника не хотела слушать. Не было ни физических, ни моральных сил. Но слова сами собой цеплялись за слух, и превращались в яркие картины перед глазами. Её воображение всегда работало слишком хорошо, а сейчас будто совсем сошло с тормозов.
- Моя дочь… - начала женщина, поправляя бинт. - Она тоже была наркоманкой. Употребляла, знаете… время от времени. Я ей говорила, что это всё…
Женщина набрала полную грудь воздуха и продолжила на выдохе:
- Все это плохо закончится. Парень у нее был недалекий. Подсадил.
Ника попыталась сказать: «я не наркоманка», но вместо этого из горла вырвался хрип.
- Тихо, тихо, - Медсестра приложила к её губам влажную салфетку. - Тебе нельзя говорить. Воспаление лёгких… Тут вообще все в шоке, что ты жива осталась.
- Моя Мариночка не такая живучая была. Она умерла этой весной. Пошла гулять в кожаной куртке и юбке, а ночью заморозки случились. У меня тогда даже рассада на даче замёрзла…
На слове «рассада» Ника подумала, что медсестра слегка не в себе. Кто в такой момент вспоминает свой огород?
Но женщина продолжила, и тон её изменился:
- Она замёрзла… насмерть. Её нашли под утро на лавочке всего в двух кварталах от дома. А я всё ждала, что вот-вот ключ в двери повернётся. Понимаешь?
Ника кивнула, и очередная ложка с чем-то непонятным оказалась у нее во рту. Суп пюре состоящий непонятно из чего с привкусом затухшей тряпки.
Она еще полчаса слушала причитания женщины, а потом, когда в палате щелкнул выключатель, ощутила какую-то дикую усталость.
Она боялась завтрашнего дня, боялась прихода следователя. Хотя чего ей бояться?! Она ничего плохого никому не делала... Вроде бы...
Девушка закрыла глаза и вновь увидела серые стволы деревьев и снег. Белый снег.
Холод пробирался внутрь, Ника резко распахивала глаза для того, чтобы убедиться, что она в палате, убеждалась и все равно мерзла.
Через какое-то время все та же медсестра сделала ей еще один укол и Ника, наконец, заснула.