На следующий день, Николай подкатил к Але в учительской с извинениями.
— Алевтина Павловна, я… я хотел извиниться. За вчерашнее. Я не имел права говорить так о вашем женихе. Я… я не хотел вас обидеть.
Аля отошла от окна, за которым моросил тёплый весенний дождик, и повернулась к нему.
— Николай Владиславович, — проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее, хотя внутри все клокотало, — я ценю ваше извинение. Но слова, сказанные вчера, это оскорбление. Дима был для меня всем. И я не могу позволить кому-либо говорить о нём так, как будто он был просто глупцом. Но вы не только Диму оскорбили, ваше суждение об армии просто неприемлемо. По-вашему, все, кто там служит, это люди второго сорта. Не понимаю, как так можно говорить. Вы будущий учитель, какие ценности привьёте детям, если сами рассуждаете о своей стране в такой манере?
— Ну знаете, — взвился Верещак, его лицо покраснело, — так мы с вами далеко зайдём. Вы ещё на меня донос настрочите. Говорят, сейчас это модно.
Аля вскинула брови, и с едва приметной улыбкой посмотрела в лицо Николая. Она хорошо понимала, что под маской раскаяния он пытался скрыть всё того же самоуверенного циника.
— Хватит, — оборвала она его, — вы вчера достаточно наговорили, не стоит продолжать дальше в таком духе. Извинения ваши принимаются, но больше ко мне не подходите. Интересного разговора у нас не выйдет. Лучше обратите своё внимание на кого-нибудь другого.
Она снова повернулась к окну, спиной чувствуя его взгляд. Николай покраснел, словно пойманный с поличным. Его бравада мгновенно улетучилась, оставив на лице лишь растерянность и, кажется, даже немного страха. Он ожидал чего угодно, но не такого отпора от этой тихони.
— Я… я не это имел в виду, — пробормотал он, опуская глаза. — Я просто… вырвалось.
— Не важно, что вы имели в виду, — произнесла Аля, не оборачиваясь, — важны слова, которые вы произнесли. Они раскрыли вашу сущность, Николай Владиславович. И мне очень жаль, что я так ошиблась в вас.
Она замолчала, давая понять, что разговор окончен. Верещак ничего не оставалось, как молча покинуть учительскую.
— Ну что, — встретила его ехидным вопросом Анна Сергеевна, — я так понимаю часики мои? Отшила тебя наша Монашка.
— А это мы ещё посмотрим, — криво усмехнулся Николай, у меня ещё уйма времени. Вот увидишь, эта мымра, на коленях умолять меня будет о том, чтобы я на неё внимание обратил.
— Ты что имеешь в виду? — насторожилась Кологривая.
— Не твоё дело, Верещак отодвинул её в сторону, и зашагал в
сторону спортивного зала, у него начинался урок физкультуры в
седьмом классе. Больше попыток сблизиться с Алей, Николай не совершал. В голове у него созрел другой план, как выиграть спор у Анны Сергеевны. Он решил, что осуществит его на выпускном вечере. «Там по-любому, хоть вино, но будет. Подпою эту моралистку, а дальше дело техники. Затащу в койку и всё. Пускай тогда локти кусает. Жаль не смогу видеть, какими глазами она на учителей глядеть будет, после нашей с нею ночи. Практика заканчивается, уехать придётся», размышлял он.
Время шло, промчался говорливый май, подоспел выпускной вечер. В это день в школе было как никогда оживлённо. С утра старшеклассники украшали актовый зал, в столовой накрывали праздничные столы. Вечером Аля выглядела замечательно. Простое, но элегантное платье небесного цвета подчеркивало её стройную фигуру, а аккуратно уложенные волосы и сдержанный макияж добавляли образу нежности. Она стояла в окружении старшеклассников, и мало чем отличалась от них. Верещак наблюдал за ней, ища подходящий момент. Когда председатель колхоза произнёс тост и предложил родителям выпить за своих детей, подошёл к ней и протянул бокал с вином.
— Алевтина Павловна, предлагаю и вам выпить за своих учеников, — произнёс он наиграно весело, — чтобы у них всё в жизни было хорошо, особенно у мальчишек. Чтобы все они, были живы и здоровы.
Аля посмотрела на него и усмехнулась.
— Спасибо Николай Владиславович, у меня есть бокал, и он не пустой, я уже выпила за своих учеников.
— Газировки? — Николай презрительно скривился.
— Да газировки. Спиртного я не пью, — ответила Аля, и встав из-за стола вышла на улицу.
Николай не заметил, как с противоположной стороны, за ним усмехаясь наблюдала Анна Сергеевна. Она подошла к нему и прошептала на ухо.
— Зря стараешься Коленька, ничего у тебя не выйдет.
Верещак побагровел и отвернулся, злобно глядя в окно. Он не мог поверить, что его план так легко может рухнуть. «Да что она о себе возомнила, эта серая мышь?» – кипело в его голове. Однако, сдаваться он не собирался. Выпускной вечер только начинался, и он намеревался довести задуманное до конца. Просто выжидал подходящего момента. К нему подошёл завхоз Кирилл Ефимович и предложил.
— Слушай, Николай, тебе не кажется, что бокал вина, для взрослых мужиков, это как-то мало?
— Кажется, — Верещак посмотрел на него с любопытством, — только ведь больше не наливают, у нашей директрисы всё под контролем.
— Всё да не всё, — усмехнулся Кирилл, — пойдём, у меня кое-что припрятано. Выпьем, а потом потанцуем с нашими молоденькими училками. Мне Валентина очень нравится, а ты гляжу на Аньку
заглядываешься.
Они вышли в школьный сад, и Кирилл достал из укромного места припрятанную бутылку белой. Опустошив её, они вернулись в школу. То ли от духоты, то ли от того, что смешал вино с водкой, но Николай как-то быстро захмелел. Он пытался не показывать вида, что чувствует себя не совсем уверенно, и всё время наблюдал за Алей. Когда она вышла на улицу, последовал за ней. Девушка стояла рядом со скамейкой и смотрела на звёзды.
— Алевтина Павловна, вышли освежиться? — проговорил пьяным голосом Верещак, направляясь к ней.
Аля вздрогнула и обернулась. В свете луны она увидела раскрасневшееся лицо Николая и почувствовала резкий запах алкоголя.
— Что вам нужно? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— Да так, просто поговорить, — пробормотал Верещак, делая шаг к ней, — вы такая красивая сегодня… Такая неприступная.
Аля отшатнулась от него.
— Не подходите ко мне, — твердо сказала она. — Вы пьяны, и я не собираюсь с вами разговаривать.
Николай усмехнулся и сделал еще один шаг, преграждая ей путь.
— Ну почему же? Разве вам не хочется немного развлечься? Вы же еще так молоды… А жизнь такая короткая.
Он схватил её и попытался поцеловать. Аля вырвалась, размахнулась и отвесила пощёчину. Она была настолько звонкой, что казалось звон от неё был слышен на соседней улице.
— Ах ты…, — Верещак грязно выругался и бросился на девушку, — ставишь тут из себя недотрогу, а саму небось Димочка твой ещё на своих проводах оприходовал. Безутешная вдова, ну ничего, сейчас я тебя утешу.
Он схватил её и повалил на скамейку, задирая подол платья. Девушка сопротивлялась, но силы были неравными. Казалось, ещё немного и Николай осуществит задуманное.
— Ты что творишь, скотина? — услышала Аля мужской голос.
Верещак отлетел в сторону и шмякнулся на землю, а ей помогли подняться со скамейки. Перед ней стоял председатель колхоза, Вениамин Платонович Коробейников. Аля одной рукой придерживала разорванное на груди платье, а другой прикрыла от стыда лицо, по щекам текли слёзы.
Вениамин Платонович грозно навис над лежащим Николаем.
— Ты совсем оборзел, щенок? Накинулся на девушку, да я тебя сейчас…
Он замахнулся, но Аля, превозмогая дрожь, ухватила его за руку.
— Вениамин Платонович, не надо. Пусть идет.
Коробейников с презрением посмотрел на Николая, который пытался подняться на ноги.
— Иди отсюда, пока я в милицию не позвонил. И чтобы я тебя больше рядом с ней не видел!
Верещак, шатаясь, поднялся, и бормоча что-то невнятное, скрылся в темноте. Аля, вся дрожа от пережитого, облокотилась на лавку. Вениамин Платонович заботливо накинул ей на плечи свой пиджак.
— Алевтина Павловна, как вы себя чувствуете?
— Спасибо, Вениамин Платонович, со мной всё в порядке, — прошептала она, вытирая слезы, — мне домой надо.
— Я сейчас скажу Петьке, своему водителю, он вас отвезёт.
Аля только кивнула в ответ.
Коробейников проводил её до машины, а сам вернулся в школу. Там отозвал в сторону директрису, и рассказал о случившемся.
— Ну вот что Елена Карловна, — строго проговорил он, — убирай этого ухаря из школы, завтра же убирай, и с такой характеристикой, чтобы его из института погнали поганой метлой. Иначе я сам за это дело возьмусь.
— Господи, ужас какой, — всплеснула руками Красовская, — Вениамин Платонович, вы об этом никому не говорите, не нужны в школе, да и в селе тоже неприятные разговоры. Я разберусь с Николаем Владиславовичем, обещаю вам.
Елена Карловна вызвала Верещака к себе в кабинет рано утром. Разговор был коротким и жестким. Николай пытался оправдываться, говорил, что Аля его сама спровоцировала.
— Она мне весь вечер глазки строила, всё подышать свежим воздухом звала, вот я и не сдержался, — врал он напропалую.
Но директриса ему не поверила. Она положила перед ним характеристику, в которой говорилось об аморальном поведении, студента Николя Верещак, и о том, что он груб нарушил нормы советской педагогики и тем самым дискредитировал высокое звание учителя. Ему ничего не оставалось делать, кроме как убраться из Погребков.