Сразу предупреждаю: это не тот Овертон, чьи окна. И речь будет идти вовсе не расширении границ допустимого. Хотя...
В общем, поговорим об общей анестезии.
Но для начала стоит ввести понятие "минимальной альвеолярной концентрации" (МАК) - концентрации паров ингаляционного анестетика (в процентах при 1 атм), которая предотвращает движение пациента в ответ на стандартный болевой стимул (например, кожный разрез определённой длины и глубины) у 50% испытуемых.
Так вот, на рубеже XIX-XX веков немецкий фармаколог Ганс Хорст Мейер и британско-шведский физиолог Чарльз Эрнест Овертон, независимо друг от друга, выяснили, что МАК обратно пропорционален липидной растворимости (коэффициент масло/газ). Иными словами, чем выше растворимость анестетика в липидах, тем он оказывает более мощное воздействие, и, следовательно, тем меньше его нужно для достижения обезболивающего эффекта.
На самом деле, Мейер и Овертон не были первыми, кто это заметил - ещё в 1847 году немецкий физиолог Эмиль Харлесс и его соотечественник Эрнст фон Бибра (который, кстати, был не только химиком и первопроходцем в этнопсихофармакологии, но и натуралистом, зоологом, ботаником, металлургом, географом, путешественником, писателем, дуэлянтом, коллекционером произведений искусстве) пришли ровно к тому же. По их предположению, общие анестетики могут действовать, растворяясь в жировой фракции клеток головного мозга и удаляя из них жировые компоненты, тем самым изменяя активность клеток головного мозга и вызывая анестезию.
(Сразу же почему-то на ум приходят токсикоманы 90-х, которые ловили кайф, вдыхая пары бензина, клея "Момент" и разных растворителей, что приводило к тому же эффекту "растворения" клеток мозга.)
Уже потом упомянутые вначале учёные изучили проблему более глубоко и выяснили много интересного. Например, обнаружилась почти линейная зависимость между эффективностью и коэффициентом распределения для многих типов анестезирующих молекул, таких как спирты, альдегиды, кетоны, эфиры и сложные спирты. А ещё - удивительная корреляция между физическими свойствами молекул общих анестетиков и их эффективностью: чем выше растворимость соединения в оливковом масле, тем выше его анестезирующая эффективность.
...Не буду грузить вас наукообразными выкладками, скажу только, что ЭФФЕКТ МЕЙЕРА - ОВЕРТОНА объясняет наркотическое действие таких газов как азот, аргон, криптон и ксенон. Оба они относятся к числу метаболически индифферентных газов, то есть не вступают в организме в химические реакции. И при нормальном атмосферном давлении являются нейтральным в физиологическом смысле.
Но при повышении парциального давления (например, при погружении на водолаза большую глубину), эти газы начинают интенсивно растворяться в жирах и липоидах, составляющих клеточные стенки всех клеток нашего организма, изменяя их проницаемость и снижая скорость проведения нервных импульсов. Что, с одной стороны, оказывает тот самый анестетический эффект, с другой - вызывает эйфорию, опьянение. Поскольку азота в воздухе не в пример больше, чем аргона, криптона и ксенона, три последних водолазы всерьёз не рассматривают, зато к ним очень внимательно относятся врачи, которые иногда используют ксеноновый наркоз в операциях. (Когда мне брали биопсию, я сумничал перед тем, как отключиться, спросив, не ксеноном ли меня накачивают. Сказали - нет, это слишком дорого. Дальше не помню.)
А ещё выяснилась другая интересная вещь: не только чистый азот под давлением, но и закись азота (N2O) безо всякого давления оказывает ровно то же самое воздействие.
Но это, повторяю, согласно теории Мейера и Овертона, по которой наркотический потенциал газов обратно пропорционален растворимости газов в липоидах. Хотя есть и другие мнения.
Ханс Хорст Мейер (17 марта 1853 - 6 октября 1939) - немецкий фармаколог.
Родился в Инстербурге, Пруссия (сегодня это Черняховск, Россия). Учился в университетах Кёнигсберга, Лейпцига и Берлина, а получив степень доктора медицины, работал фармакологом в Страсбурге.
В 1881 году его назначили заведующим кафедрой фармакологии в Дерпте (ныне Тарту, Эстония). А с 1884 по 1904 год Мейер занимал кафедру фармакологии в Марбурге, после чего переехал в Вену.
Там он сотрудничал с тремя учёными, которые впоследствии получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине - Джорджем Хойтом Уипплом, Карлом Фердинандом Кори и Корнелисом Хеймансом.
К сожалению, финал жизни этого человека был омрачён трагедией, которая случилась с его сыном Артуром. В 1933 году тот, внезапно осознав, что у него есть еврейские корни, а его жена - чистая еврейка, застрелил её и покончил с собой. Ещё несколько лет спустя самого Мейера исключили из Немецкой академии наук Леопольдина как не-арийца. После чего он умер, не перенеся такого позора.
В историю науки Ханс Хорст Мейер вошёл как человек, открывший глюкуроновую кислоту, обнаруживший связь между липофильностью общих анестетиков и их эффективностью, изучивший механизм воздействия на центральную нервную систему столбнячного токсина и написавший в соавторстве с Рудольфом Готлибом учебник по фармакологии на немецком языке, который переиздавался девять раз в период с 1910 по 1936 год.
Чарлз Эрнест Овертон (25 февраля 1865 – 27 января 1933) - британский биолог и физиолог.
Место рождения неизвестно, где вырос и в какой школе учился - тоже. В 1884 году поступил в Цюрихский университет, где изучал ботанику, несколько семестров посещал Боннский университет в Германии. В 1889 году защитил докторскую диссертацию, посвящённую исследованию вольвоксовых водорослей.
Затем стал преподавателем биологии в Цюрихском университете, где занимался физиологией и цитологией пресноводных водорослей, исследовал распространение водных растений в озёрах Верхнего Энгадина, Швейцария.
Он установил, что образование антоциановых пигментов в растениях коррелирует с содержанием сахара в их листьях.
В 1890-х годах Овертон занялся исследованием способности химических соединений проникать в животные и растительные клетки путём отслеживания степени плазмолиза в гипертоническом растворе тестируемого вещества. Проверив около 500 соединений и опубликовав 5 статей с результатами своих экспериментов по проницаемости живых клеток растений и животных для биологических и синтетических веществ, он сформулировал основы липидной теории, впоследствии получившей его имя (ПРАВИЛО ОВЕРТОНА): коэффициент проницаемости растворённого вещества линейно связан с коэффициентом его разделения между маслянистыми веществами и водой.
В 1901 году Овертон поступил в Университет Вюрцбурга, Германия, где опубликовал классическую монографию «Исследования наркоза и вклад в общую фармакологию». Стоит отметить, что он действовал независимо от Мейера, но оба учёных шли параллельными курсами и пришли к одним и тем же выводам. Поэтому и эффект назван именно так.
С 1907 по 1930 годы работал на должности профессора кафедры фармакологии в Университете Лунда.
P.S. Про азотное опьянение хорошо написано в приключенческом романе Александра Насибова "Возмездие".
"— Самочувствие? — спрашивает Абст.
— Хорошее, шеф. Отличное. Вокруг так красиво. Будто во сне. Я вот что сделаю: спущусь на палубу! Пусть Глюк потравит сигнал и шланг.
Абст вопросительно глядит на рыжебородого. Тот пожимает плечами.
— Травите потихоньку, — решает Абст. И командует в микрофон: — Леонард, я спущу вас на три минуты. Осветите рубочный люк, загляните в него!..
— Сделаю, шеф, — отвечает водолаз. — За меня не беспокойтесь. Дышится легко, все идет хорошо. Если б кто видел, какая здесь красота!
Глюк хмуро сдает несколько метров сигнала и шланга. Карцов следит за секундомером. Стрелка заканчивает второй круг.
— Стою на палубе, — раздается в динамике. — Очень скользко: ноги разъезжаются. Смех, да и только! Эй, Глюк, трави линь светильника, чертов сын! Я внизу, а фонарь где-то над головой, освещает мне темя…
Абст опускает светильник.
— Вот так, — говорит Леонард. — Теперь я у мостика… Забрался на него.
Стрелка секундомера сделала еще один круг. Наблюдая за ней, Карцов в то же время чутко прислушивается к докладам водолаза. Голос его звучит весело, бодро. Куда девался страх, который испытывал Леонард перед погружением!.. Перемену в настроении глубоководника можно объяснить одним: видимо, началось действие азотного наркоза.
Глюк мрачен: тоже заметил неладное… Абст же делает вид, что все идет гладко.
Некоторое время в динамике слышится лишь тяжелое дыхание Леонарда. Но вот вновь звучит его голос:
— Шеф, я уже там!
— Где? — кричит Абст. — Неужели спустились в люк? Вы в боевой рубке?
— В центральном посту, шеф!
— Осторожно, Леонард! Идите назад!
— Минуту… Подошел к двери командирской каюты. И дверь отперта! Я увидел сейф. Вот он, железный ящик, лежит у переборки!
— Хватайте его, — вопит Абст, — хватайте и выходите из лодки! — Он оборачивается к Карцову: — Сколько?
— Пять минут и двадцать секунд, — сообщает Карцов. И мысленно добавляет: “А глубина около семидесяти метров!”
— Взял ящик, — докладывает Леонард. — Тяжелый, дьявол, хоть и малыш. Тащу его к трапу…
— Выбирайте слабину, — шепчет Абст помощникам. — Осторожно!
Он раскраснелся от возбуждения, вытирает пот со лба.
И вдруг все цепенеют.
Водолаз начинает петь!
В наступившей тишине дико звучит его голос, высокий, прерывистый:
Ах, мой милый Августин, Августин!
Все прошло, все прошло…"
Источник - https://litmir.club/br/?b=172952&p=44