О графе Алексее Андреевиче Аракчееве написано столько, что кажется — прибавить уже нечего. Но всмотритесь в портреты этого человека, вчитайтесь в мемуары современников и вы поймёте, что за чёрной краской «аракчеевщины» скрывается судьба столь же страшная, сколь и поучительная.
Генерал-майор Николай Саблуков оставил нам описание, которое трудно забыть:
«По наружности Аракчеев походил на большую обезьяну в мундире. Он был высок ростом, худощав и жилист; в его складе не было ничего стройного. Длинная тонкая шея, на которой можно было изучать анатомию жил и мышц, толстая безобразная голова, всегда наклонённая в сторону, нос широкий и угловатый, рот большой, лоб нависший...»
Вот о нём я и поведу сегодня свой рассказ.
Родился Алексей Андреевич в 1769 году в семье отставного поручика Андрея Аракчеева - обедневшего новгородского дворянина. Жили бедно, если не сказать нищенски.
Первым учителем мальчика стал сельский дьячок, который за гроши обучал его грамоте и арифметике. Впрочем, арифметику-то Алёша схватывал на лету, он складывал и умножал в уме такие числа, что дьячок только крестился.
Когда пришла пора отдавать сына в столичный кадетский корпус, отец повёз его в Петербург. А там случилась неудача. За запись в корпус требовали двести рублей, которых у Аракчеевых отродясь не водилось.
Выручил директор корпуса Мелиссино. Он одолжил денег, приметив способного юношу. Так Алексей и поступил на чужие деньги, с голодным блеском в глазах.
В корпусе он учился прилежно, особенно налегая на математику и артиллерийское дело. А вот словесность не жаловал и даже грамотно писать так и не выучился до конца жизни.
Зато дисциплина! Зато исполнительность! Педанты-наставники не могли нарадоваться, вот, мол, образцовый кадет.
С детства угрюмый и необщительный, таким он и остался на всю жизнь.
В 1792 году судьба свела молодого офицера с наследником престола, великим князем Павлом Петровичем, который формировал в своей гатчинской резиденции собственные войска.
Павел любил порядок, муштру, немецкую точность и Аракчеев пришёлся ему как нельзя кстати. Расторопный артиллерист привёл гатчинские пушки в такой порядок, что наследник не мог им нахвалиться.
Карьера пошла в гору.
Полковник, генерал-майор, комендант Петербурга, командир гвардейского Преображенского полка... А в 1799 году, когда Павел уже стал императором, Аракчеев получил графский титул. И вот тут - внимание! - сам государь собственноручно написал на его гербе девиз: «Без лести предан».
Петербургские острословы, конечно, немедленно переиначили: «Бес лести предан». Или того хлеще: «Без лести преданный холоп». Ну, это в столице умели язвить из-за угла.
А Пушкин позже и вовсе напишет: «Всей России притеснитель, Губернаторов мучитель... Кто ж он? Преданный без лести ... грошовой солдат».
Матерное слово я опускаю, друзья мои, но оно относилось к любовнице графа, о которой речь впереди.
Дважды впадал Аракчеев в немилость при Павле и дважды возвращался. Потому что таких, как он, у императора было раз-два и обчёлся:
бескорыстных, исполнительных, преданных до последней капли крови.
А бескорыстие Аракчеева было поистине удивительным, взяток он не брал никогда, хотя возможностей хватало.
Когда в марте 1801 года Павла убили заговорщики, Аракчеев узнал об этом одним из последних. К заговору он был непричастен, и новый император Александр I, сам замешанный в смещении отца, немедленно отправил преданного графа в отставку.
Опасался, видимо, что тот узнает лишнее.
Несколько лет Аракчеев провёл в своём новгородском имении Грузино, подаренном ещё Павлом. Имение это заслуживает отдельного рассказа, ибо граф превратил его в настоящий маленький Петербург.
Архитектор Фёдор Демерцов, сам из бывших крепостных, выстроил там дворец, собор во имя Андрея Первозванного. Служебные флигели, расположенные в два ряда так, что образовавшуюся улицу в шутку называли «Невским проспектом».
На первом, ещё деревянном доме красовалась надпись: «Сей дом мал, да покоен». На каменном дворце надпись уже иная: «Без лести предан».
Граф любил берёзы. Вдоль дорог высаживали целые аллеи, и Аракчеев собственноручно подвязывал молодые ветви. Странное, надо сказать, занятие для человека, которого вся Россия называла «людоедом» и «страшилищем».
В 1803 году Александр I всё же вернул Аракчеева на службу инспектором артиллерии.
И тут граф развернулся!
Собрав комиссию из лучших специалистов, он провёл такую реформу артиллерийского дела, что новая система орудий вошла в историю под названием «аракчеевской». Именно из этих пушек палила русская армия при Бородино. Именно аракчеевские залпы косили наполеоновскую конницу и пехоту.
В 1806 году тридцатисемилетний граф вдруг женился.
Наталья Фёдоровна Хомутова, дочь генерал-майора, была молода, красива, добра... и совершенно не подходила угрюмому Аракчееву.
«Наталья Хомутова, добрая, кроткая и весьма красивая, не могла, конечно, ужиться со своенравным, грубым и гнусавым Аракчеевым», — отмечали современники.
Главная же причина разрыва была в склонности графа к грубой чувственности, которую он удовлетворял с крепостными.
Молодая жена прожила с мужем около года.
Однажды, пока граф был в отъезде, она велела закладывать карету и уехала к матери. Аракчеев ездил за ней, умолял вернуться, наконец уговорил. Но по дороге домой случился такой откровенный разговор, что взбешённый муж выскочил из кареты и пошёл домой пешком.
Наталья Фёдоровна уехала к родителям, и этот отъезд стал окончательным.
Официального расторжения брака не последовало. Графиня уединилась в усадьбе Липные Горки, где вела скромную жизнь до самой кончины в 1842 году. Аракчеев же вновь обратился к той, кто владел его сердцем безраздельно - к своей крепостной фаворитке Настасье Минкиной.
Вот о ней-то и следует рассказать подробнее, ибо эта женщина сыграла в судьбе Аракчеева роль воистину роковую.
Кто она была такая?
По одним сведениям Настасья была дочерью кучера, по другим - конокрада Федьки Минкина. Чёрные как смоль волосы, огромные чёрные глаза, смуглая кожа, «гренадерский рост и дебелость».
Грузинские крестьяне шёпотом называли её ведьмой:
«Как граф её купил, так туман на него напустила и в такую силу попала, что и не приведи Господи».
Связь их продолжалась двадцать семь лет.
Настасья стала полновластной хозяйкой Грузина, домоправительницей, фактической женой. Граф доверял ей всё - хозяйство, дворню, деньги. А она... она оказалась настоящей «второй Салтычихой».
Крепостных своих Минкина истязала с изобретательностью садиста. Водила на конюшню пороть по два раза в день, мучила людей самыми жестокими способами, держала в домашней тюрьме, которую называли «едикуль».
Не выдержав её издевательств, люди сводили счёты с жизнью: утопился крестьянин Синицын, погиб дворецкий Стромилов... А граф ничего не замечал.
Или не хотел замечать?
Булгаков не случайно упомянул Настасью Минкину в «Мастере и Маргарите» на балу у сатаны: «Госпожа Минкина, ах, как хороша!»
Воистину, место ей было именно там.
В 1806 году Настасья преподнесла графу «подарок». Она объявила, что родила ему сына. Мальчика назвали Михаилом, дали фамилию Шумский, записали в Пажеский корпус.
Аракчеев души в нём не чаял. Только вот правда была иной: ребёнка Минкина подкинула, выдав за своего. Когда обман раскрылся, граф простил любовницу. А вот Михаил, узнав правду, запил горькую и уже не просыхал до конца жизни.
Но вернёмся к делам государственным.
С 1817 года на Аракчеева была возложена организация военных поселений. Идея, надо сказать, принадлежала самому Александру I, который после победы над Наполеоном хотел сократить расходы на армию, не уменьшая её численности.
Солдат превращали в крестьян, крестьян - в солдат. Аракчеев, хотя и был изначально против этой затеи, взялся за дело с обычным своим рвением.
И завёл такие порядки, что прежняя жизнь показалась бы раем.
Цвет крыш, размер занавесок, время подъёма и отбоя - всё было регламентировано до мельчайших деталей. Крестьяне ходили на полевые работы в мундирах. Брили бороды. Детей с шести лет одевали в военную форму. У каждого была «винная книжка», куда записывались все провинности.
«Во, рассукин сын Ракчеев, расканалья дворянин, всю Расею погубил», — пели в народе.
Летом 1819 года в Чугуеве, на Слободской Украине, вспыхнул бунт.
Двадцать восемь тысяч человек восстали против невыносимых порядков. Аракчеев лично прибыл на подавление с четырьмя пехотными полками и артиллерией.
Двести семьдесят пять человек были приговорены к высшей мере наказания, которую заменили двенадцатью тысячами шпицрутенов. Многие бунтовщики не перенесли этого наказания и погибли, другие остались калеками.
Художник Илья Ефимович Репин родился в семье чугуевского военного поселенца. В книге «Далёкое близкое» он писал:
«Некоторые называли меня казаком, но много чести. Я родился военным поселянином. Это звание очень презренное - ниже поселян считались разве ещё крепостные...»
А 10 сентября 1825 года случилось то, что навсегда переменило жизнь Аракчеева.
В пять часов утра в грузинском доме была убита Настасья Минкина.
Виновником трагедии стал кухонный работник Василий Антонов.
Причиной расправы послужила очередная жестокость Минкиной по отношению к сестре повара, юной Прасковье. Экономка подвергла девушку мучительным истязаниям горячими укладочными щипцами и обещала не останавливаться на достигнутом.
В порыве гнева, увидев страдания сестры, Василий вооружился кухонным ножом, проник в покои барыни и нанес ей удар.
Граф был раздавлен горем.
Говорят, он не расставался с платком, хранящим следы крови возлюбленной. Следствие вел генерал Клейнмихель, действовавший с чрезвычайной жесткостью. Под стражу взяли десятки людей: от дворовой челяди до случайных путников и купцов.
Губернаторская канцелярия в Новгороде на время превратилась в место суровых допросов.
Повар и его сестра понесли суровое наказание на площади перед собором, которого они не пережили. Ещё несколько человек умерли от последствий допросов в ближайшие дни.
А потом Клейнмихель, разбирая бумаги покойной, обнаружил любовные записки молодых офицеров.
Настасья изменяла графу. С видом какого-то отчаянного торжества он представил улики своему благодетелю. Тот пошатнулся... но поделать уже ничего не мог.
В ноябре 1825 года в далёком Таганроге скончался император Александр I. Аракчеев, погружённый в расследование убийства любовницы, фактически самоустранился от государственных дел.
Он не участвовал в подавлении восстания декабристов, и новый император Николай I этого не простил.
Граф был отправлен в отставку.
Последние девять лет жизни он провёл в Грузине, почти никуда не выезжая.
Изредка бывал в Париже, где усердно молился в церкви русского посольства. К старости он страшно растолстел, мучился подагрой. Для него сделали особую карету с очень низкой подножкой, почти у самой земли.
Два лакея под руки выводили его, затем дюжий слуга укреплял на спине дровоноску, в какой носят дрова. Граф усаживался в неё, и его втаскивали в церковь.
Да, друзья мои, тот самый молодой красавец с портрета Доу...
Умер Аракчеев 21 апреля 1834 года, в весеннюю распутицу, когда Грузино было отрезано от внешнего мира. Рядом не было никого, только священник да дежурный офицер, присланный из столицы.
По завещанию он оставил триста тысяч рублей на создание Новгородского кадетского корпуса, который впоследствии назвали Аракчеевским.
Имение Грузино было передано этому корпусу и простояло до Великой Отечественной войны, когда было полностью разрушено.
А Пушкин, узнав о смерти «людоеда», написал жене: «Аракчеев умер. Об этом во всей России жалею я один, ведь мне не удалось с ним свидеться и наговориться».
Вероятно, Пушкину открывалось нечто, скрытое от глаз большинства современников. Возможно, он желал лично встретиться с «всесильным временщиком», чтобы разгадать его тайну, как бедный мальчик из новгородской глуши, выбившийся наверх ценой невероятного труда, превратился в «всей России притеснителя»?
Что сделало его таким - природная жестокость или сама система, где только из-под палки что-то и делалось?
Впрочем, это уже не мои догадки, а размышления, которые каждый читатель волен продолжить сам.