Говорил сын по указке невестки отцу.
****
Павел Иванович уже десять лет жил один. После того как не стало его любимой жены Марии, он так и не смог никого полюбить по‑настоящему. Не то чтобы не пытался — были мимолетные знакомства, вежливые разговоры за чашкой чая, осторожные приглашения в кино.
Но каждый раз, глядя на другую женщину, он мысленно сравнивал её с Марией и понимал: нет, это не то. Не та улыбка, не тот взгляд, не те руки, умевшие и борщ сварить, и пуговицу пришить, и его самого утешить одним прикосновением.
Всё своё внимание и силы Павел Иванович отдал сыну — Алексею. Вставал в пять утра, чтобы успеть приготовить завтрак, провожал в школу, помогал с уроками, контролировал, чтобы тёплую шапку надевал в мороз.
Летом вместе рыбачили, зимой — катались на лыжах. По выходным ходили в парк, покупали по мороженому и болтали обо всём на свете.
Когда Алексей окончил школу, Павел Иванович, не раздумывая, отложил все сбережения на его образование. Сам перешёл на вторую работу — по вечерам разгружал вагоны на складе, а по выходным подрабатывал частным извозом. Руки болели, спина ныла, но он терпел: «Главное — чтобы Лёшка выучился, встал на ноги».
И вот — свершилось. Алексей получил диплом, устроился на хорошую работу, а через пару лет отец купил ему квартиру — небольшую, но свою, отдельную. Павел Иванович долго копил, отказывая себе во многом: не покупал новую куртку, откладывал ремонт в доме, экономил на лекарствах. Но когда сын получил ключи, светился от счастья, как мальчишка.
«Ну, вроде вытянул, теперь полегче жить будет», — думал Павел Иванович, сидя вечером на крыльце и глядя на звёзды.
— «Теперь ещё женить своего лоботряса надо, да можно немного про себя подумать. Здоровье поправить, в санаторий съездить, отдохнуть маленько. Может, даже на море — давно мечтал увидеть Чёрное море…»
Но мечтам о покое не суждено было сбыться.
В один из воскресных дней, когда Павел Иванович возился в огороде, чиня забор, во двор въехала машина. Из неё вышел Алексей, а следом — молодая женщина с короткой стрижкой и в узких джинсах.
— Вот, папа, жениться хочу! — с порога объявил сын. — Мы с Анной уже живём вместе второй месяц, заговорила со мной о замужестве, вот я и привёз её к тебе на знакомство!
Павел Иванович вытер руки о штаны, внимательно посмотрел на сына, потом на девушку. Та стояла, скрестив руки на груди, и оглядывала двор с лёгким пренебрежением.
— То, что привёз знакомиться, это хорошо, — кивнул отец. — Ну давай знакомиться!
Анна шагнула вперёд. От неё явственно тянуло табачным дымом. Павел Иванович едва заметно поморщился, но тут же взял себя в руки.
— Ну что, здравствуй, дорогая, здравствуй! Ну как тебе у нас? Гляжу, не заходила долго, не могла нашим свежим воздухом надышаться, да красотами налюбоваться? — прищурил правый глаз Павел Иванович и с интересом, как опытный учитель, посмотрел на ученика, нашкодившего на заднем дворе.
Анна уловила иронию в его голосе, слегка покраснела.
— Да, красиво у вас, — буркнула она, понимая, что запах табака уже достиг проницательного будущего свёкра. Чуть отстранилась от Павла Иваныча, как подвыпивший водитель от чуткого на запах алкоголя гаишника.
— Ну курю я, что такого?! Сейчас весь город курит и ничего… А мне что, нельзя что ли? — уже поняв, что Павел Иванович чуть подтрунивает над ней по поводу табачного дыма, пошла напрямик Анна.
— Да нет, дочка, это я так, к слову пришлось.
— Раз куришь, кури, все мы не без вредных привычек.
— Я вот не дымлю, но иногда не прочь коньячка хорошего накатить, тем более по случаю да в приятной компании. Так что, может, бахнем за приезд?! — опять каверзно посмотрел Павел Иванович на потенциальную невестку.
— Я вообще‑то женщина — мне вино полагается, или мартини на крайний случай. Но раз у вас только коньяк, выпью и коньяк! — Анна всем видом хотела показать будущему свёкру, что не будет тут включать режим «демонстрации», а, наоборот, как‑то с вызовом демонстрировала себя без излишних прикрас.
Павел Иванович усмехнулся.
— Ну‑ну, Аня, уж извини, мартини не держу, но чаем точно угощу.
— Извини, Аня, хозяйки у меня в доме нет, так что хозяйничай тут на кухне, пока нам с Лешей надо сарай подправить.
— Я тут рыбку на базаре поймал, ты уж, дочка, не в службу, а в дружбу, будь добра, приготовь, а мы с Лешей скоро вернёмся!
Он взял сына за рукав и вывел во двор. Как только дверь за ними закрылась, Алексей тихо сказал:
— Пап, она тебе сейчас наготовит таких лещей, не жалко улов? Давай лучше я приготовлю, она не умеет совсем!
Павел Иванович вздохнул.
— Ради такого знакомства рыбу испортить не жалко, сынок.
— Мне кажется, или она тебя старше — годков на пять, а может даже и на семь?
— Не, пап, ты чего? Она младше меня на три года, просто выглядит неважно! Жизнь её потрепала! — оправдывался сын.
— Слушай, Лёша, это, конечно, не моё дело, но готовить она не умеет, табачком балуется, с виду не Королева красоты, а по фигуре словно мешочек на коротких ножках.
— Вот не могу понять: чем же она тебе в душу запала? — Павлу Ивановичу Анна с самого начала не понравилась.
— Не знаю, бать, как‑то познакомились случайно, когда с другом в баре сидели, она там официантом работала, как‑то слово за слово.
— Потом ещё раз в общей компании встретились, ну и закрутилось. Она больше ко мне интерес проявляла… — как было, рассказывал Алексей.
В дальнейшем также выяснилось, что, в отличие от Алексея, у Анны уже был богатый опыт отношений, неудачное замужество и 12‑летняя дочь от первого брака.
Павла Ивановича многое смущало в женщине: её вызывающее поведение, надменная улыбка, наглые бессовестные глаза, отсутствие какой‑то женской мудрости, что ли.
Про образованность Павел Иванович вообще молчал, так как и Лёша никогда не стремился к академическим знаниям.
Вернувшись в дом через час, Павел Иванович застал Анну у плиты. На сковороде дымилась непонятная масса, а на столе лежал открытый телефон с видеоинструкцией по кулинарии, которая Анне явно не помогла.
— Ну, Анна, как у нас дела с рыбкой? Зажарила? Давно я уже не помню женской руки на своей кухне, сам уж как десять лет готовлю, и неплохого, кстати, готовлю! — Павел Иванович с сожалением кинул взгляд на испорченную рыбу.
— Я ещё не закончила! — засмущалась Анна.
— Да оставь ты её, Аня, это я — старый дурак, гостью готовить заставил. А ну давайте пробуйте мои отбивные, или вы думали, я вас ждал с пустыми руками? — Павел Иванович уже сервировал стол, наливая в рюмочки подарочного коньяка своим гостям и щедро накладывая мясо с зажаренной картошечкой, приправленной разными пряностями.
— Лёша сказал, Аня, что у тебя уже целая невеста подрастает, а её не видно...
— Куда «невесту» спрятала? Почему не привезла познакомить? — спрашивал у Анны Павел Иванович.
— А чего её с вами знакомить? У родителей моих пока живёт, там в деревне в школу ходит, а я в городе осваиваюсь! — лишь недовольно буркнула Анна.
— Ну да, ну да, верное решение...
— Дочь же не должен мешать личной жизни, его надо спрятать до поры до времени от будущего мужа, а уж как замуж выйдешь, выводишь детей от прошлого брака из чулана и даёшь счастливую семейную жизнь.
— Так получается? — не стал прикидываться паинькой Павел Иванович и прямо всё высказал Анне.
— Где первый муж? Почему развелась? Почему ребёнок с сам себе предоставлен, а не с тобой живёт? — задавал на первый взгляд требовательные, но логичные вопросы Павел Иванович будущей невестке.
— А это не ваше дело, это мой ребёнок, и мои проблемы, понятно? — даже вскрикнула, краснея от злости, Анна и вышла из‑за стола.
— Понял, не дурак, дурак бы не понял!
— Только с какой целью ты, Анна, со мной приехали знакомиться, ума не приложу.
— А в молчанку играть и коньяк пить я и один умею, без лишней компании! — развёл руками Павел Иваныч вслед уже собиравшейся восвояси Анне.
Лёша тоже уже встал, чтобы последовать за взбалмошной невестой.
— Слушай, сынок, а ты куда, словно собачонка за будущей хозяйкой, уже в стойку встал.
— Не хочет разговаривать, пусть ждёт у машины, прокурится как следует. Мы с тобой ещё не закончили! — остановил сына Павел Иванович.
Павел Иванович помолчал, собираясь с мыслями. Ему было нелегко говорить это сыну — видно было, что Лёшка всерьёз увлёкся этой Анной. Но и молчать он не мог: слишком хорошо знал, как легко можно оступиться в личной жизни.
— Вижу, что не понравится тебе мой вердикт, но я тебе всё же выскажу своё первичное мнение, — начал он, глядя прямо в глаза Алексею.
— В общем, не понравилась мне твоя избранница. От слова «совсем». Из плюсов лишь могу назвать, что не скрывает себя, не подлизывается. Но и даёт понять, что в жизни будет всё по её!
Он сделал паузу, давая сыну осмыслить слова, затем продолжил:
— Дочь непонятно зачем скрывает: это раз!
— К родителям её спрятала, хотя сама первая должна посмотреть, как вы все вместе уживаться будете. Ведь там уже подросток, а чужой ребёнок — это чужой ребёнок.
— Ты готов к тому, что в твоей жизни внезапно появится двенадцатилетняя девочка, которая тебя даже папой не считает?
Алексей хотел что‑то возразить, но отец мягко остановил его движением руки:
— Погоди, дослушай. Ну а тебя она выбрала, Лёша, потому что просто ты подвернулся ей в подходящий момент. Да ещё с квартирой, машиной и при хорошем заработке.
— Дочку одной содержать сложно, родители её тоже долго не сдюжат, своего жилья нет...
— В общем, полный «набор Джульетты» к её тридцати годам. И это я понял из того, что с твоих слов удалось узнать!
Алексей побледнел. Он явно не ожидал такой откровенности от отца.
— Значит, не одобряешь? — уставился он на Павла Ивановича, и в его взгляде читалась обида. Ему было неприятно, что отец так прямолинейно критикует его выбор, словно он сам не способен разобраться в жизни.
Павел Иванович тяжело вздохнул. Ему хотелось смягчить тон, но он понимал: сейчас не время для полуправд.
— Как видишь, сынок… Дело, конечно, твоё. Но я бы без надобности в такое болото не заезжал, побоялся бы утопнуть!
— И ладно бы нормальных беспроблемных женщин в округе не было. Или бы ты каким горбатым был али уродцем?
Он встал, прошёлся по комнате, заложив руки за спину, потом резко повернулся к сыну:
— Вот у нас хоть в райцентре хоть посмотри — всех знаешь с пятого колена.
— Вот Катерина — сама гулящая, у неё и девки гулящие. Что от неё ждать-то?!
— А Алёнка мужа себе правильного взяла, у них и дети путевые. Вон у них какая красавица Карина выросла — и скромная, и работящая, всегда улыбнётся, поздоровается, хотя я ей никто и звать меня никак!
Павел Иванович невольно улыбнулся, вспоминая соседскую девушку. В ней было то, что он ценил в людях: простота, трудолюбие, искренность.
— Ну бывай, Лёша, — он подошёл к сыну, положил руку на плечо. — А то твоя мадам своими окурками мне весь огород забросает!
Павел Иванович по‑отечески обнял Алексея, перекрестил на дорогу. В этом жесте было всё: и любовь, и тревога, и молчаливая надежда, что сын одумается.
Когда машина скрылась за поворотом, Павел Иванович медленно побрёл в дом. Внешне он сохранял спокойствие, но внутри бушевал ураган. Смятение, тревога, горькое осознание, что уже ничего не исправить…
«Ой, не знаю, хотелось бы мне ошибаться, — думал он, глядя вслед удаляющейся машине.
— Может, я просто один сына вырастил, а теперь к каждой его пассии буду прищуриваться? Такое ощущение, что сын с ней на ночной трассе познакомился!»
Он помахал рукой, хотя сын уже не мог этого видеть, и побрёл обратно в дом. На кухне ещё стоял запах жареных лещей, но есть уже не хотелось. Сердце подсказывало: это только начало истории, и далеко не самой счастливой.
Продолжение уже на канале. Ссылка внизу ⬇️
Продолжение тут:
Ставьте 👍Также, чтобы не пропустить выход новых публикаций, вы можете отслеживать новые статьи либо в канале в Телеграмме, https://t.me/samostroishik, либо в Максе: https://max.ru/samostroishik