Здравствуйте! Меня зовут Стрелков Дмитрий Николаевич, врач‑психиатр, главный врач клиники «Спасение» в Екатеринбурге. На моем столе лежит тетрадь, куда я записываю главное с каждого приема: что человек чувствует, как реагирует тело, какие шаги помогут в ближайшие недели. Этот текст — о практическом подходе, без лозунгов и без волшебных рецептов.
«Моя задача — вернуть вам рычаги управления собой и уменьшить громкость внутренней сирены», — так я обычно начинаю беседу.
Прием №1. «Сирена внутри»: что ощущают живые люди, а не учебники
Человек садится на край стула, взгляд скользит к двери. Он понимает умом: опасность позади, но тело ведет себя иначе. Днем всплывают короткие «кадры» прошлого, ночью сон рвется на куски. Запах асфальта, определенный участок дороги, звон инструмента — и снова ком в горле, ледяные ладони, желание уйти. «Я не слабак, я просто устал все время ждать беды», — говорит он. Это и есть посттравматическое стрессовое расстройство: память держит нервную систему в режиме тревоги, как будто событие продолжается.
Течение бывает разным. Иногда симптомы приходят сразу и не отпускают. Иногда человек держится полгода, а потом словно прорывает плотину. Бывает волнами: периоды тишины сменяются резкими ухудшениями. При длительном насилии — дома или на работе — ломается базовое чувство безопасности: трудно доверять, страшно сближаться, самооценка рассыпается.
Анамнез: как я собираю историю и почему это половина диагноза
«Хорошо собранный анамнез — это уже половина решения», — так я говорю и коллегам, и пациентам. Под анамнезом я понимаю две вещи: историю болезни и историю жизни до нее. Мы осторожно «раскручиваем пленку» событий: что произошло, в какой последовательности, что именно запомнилось телом — звуки, запахи, кадры, чьи слова застряли в памяти.
Я уточняю, когда появились первые симптомы, как они менялись, что их включает, а что, наоборот, успокаивает. Мы отделяем прошлое от настоящего: есть ли сейчас реальная опасность, продолжается ли насилие, нужна ли защита и план безопасности.
Я обязательно спрашиваю, как вы жили до травмы: сон, аппетит, характер реакции на стресс, перенесенные болезни, травмы головы, операции, тяжелые инфекции, проблемы со щитовидной железой и сердцем, колебания веса, период беременности и родов, сменный график работы.
Мы говорим о лекарствах, которые вы принимали ранее, о том, что помогало, а что вызывало побочные эффекты; уточняем аллергии и непереносимости. Я аккуратно выясняю употребление алкоголя, никотина, энергетиков, сильнодействующих успокаивающих и других веществ — не для упреков, а чтобы оценить риски и безопасно выстроить помощь.
Семейная часть истории тоже важна: были ли у близких проблемы с тревогой, настроением, употреблением алкоголя, повторяющимися травмирующими событиями. Я интересуюсь поддержкой дома и на работе: кто рядом, кто может подменить в быту, что происходит в коллективе, насколько руководитель готов к щадящему режиму.
Мы подробно разбираем сон: засыпание, ночные пробуждения, кошмары, утреннее самочувствие. Отмечаем телесные проявления — боли в животе, ком в горле, напряжение в плечах, перебои сердца, головные боли. Я обязательно оцениваю уровень риска: были ли мысли о причинении себе вреда, насколько тяжелы вспышки отчаяния, есть ли доступ к потенциально опасным предметам или веществам.
«Анамнез — это не список вопросов, это совместное расследование, где ваша перспектива главная», — повторяю я во время беседы.
Первое, что мы делаем после беседы
После сбора анамнеза мы уточняем биологическую картину. Я назначаю общий и биохимический анализ крови, показатели работы печени и почек, уровень сахара и холестерина, железо, витаминные статусы и микроэлементы, маркеры воспаления, гормоны щитовидной железы.
Длительный стресс меняет сон, аппетит, обмен веществ и гормональный фон. Результаты анализов помогают точнее подобрать лечение, избежать ненужных рисков, скорректировать дефициты и быстрее вернуть энергию.
Если были попытки «глушить» состояние алкоголем или сильными успокаивающими, мы обсуждаем медицинскую детоксикацию. Это не чудо‑капельница, а продуманная программа: восполнение жидкости и микроэлементов, поддержка печени, нормализация сна и питания. Показания есть не у всех, но в нужных случаях это ускоряет стабилизацию и снижает тягу к алкоголю.
«Тело — не приложение к психике. Если его игнорировать, план будет хромать», — мой принцип.
Инструменты, которыми я пользуюсь: что именно делаем
Основой становится терапия, где мы возвращаем себе управление реакциями. Я применяю структурированную работу с травматичными воспоминаниями: мы аккуратно подводим к ним и учим мозг относить их к прошлому, а не к «здесь и сейчас». Использую метод, где внимание синхронизируем с направленными движениями глаз. Пережитое не стирается, но перестает управлять настоящим.
Параллельно мы возвращаем в жизнь то, что вытиснилось избеганием: дорогу, место, занятие, разговор. Важен телесный блок: дыхательные упражнения, снятие мышечного напряжения, гигиена сна, выстраивание ритма дня.
«Мы не терпим, мы системно уменьшаем нагрузку на нервную систему», — так я объясняю тактику.
Лекарственная поддержка возможна и подбирается строго индивидуально, с учетом анамнеза, анализов и сопутствующих состояний. Обычно это современные средства, которые снижают внутреннюю тревожность, уменьшают навязчивые воспоминания и выравнивают сон.
Седативные препараты возможны только после очной консультации с врачом; самостоятельный прием опасен из‑за риска зависимости, угнетения дыхания, ухудшения памяти, конфликта с алкоголем и другими лекарствами. Если мы решаем использовать успокаивающие или снотворные, то делаем это в безопасных дозировках, под наблюдением и всегда вместе с терапией.
«Таблетка — это мост через бурную реку, а не место, где мы строим дом», — так я формулирую роль медикаментов.
Восстановление организма: почему без него эффект хуже
Стресс «съедает» сон и воду, истощает запасы железа и витаминов, нарушает работу кишечника и печени. Мы возвращаем рутину: фиксированное время отхода ко сну, питание по графику, посильная физическая активность.
По анализам корректируем дефициты, поддерживаем пищеварение и печень. Если были алкоголь или бесконтрольные успокаивающие, проводим медицинскую детоксикацию под наблюдением.
«Без восстановления тела терапия слышится хуже, как музыка через шум», — говорю я пациентам.
Практика. Четыре истории, которые объясняют больше слов
Марина, тридцать один год, тяжелые роды с угрозой ребенку. В анамнезе — эпизоды анемии, чуткий сон с подросткового возраста. Спустя месяцы после родов — ночные спазмы, страх видеть медицинские приборы, дрожь от звуков сигнализации. Мы бережно проработали ключевую сцену, наладили сон, по анализам восполнили дефицит железа. Через десять недель она сказала: «Я держу ребенка и слышу его дыхание, а не внутреннюю тревогу». Страхи не исчезли, но перестали командовать.
Владимир, сорок три года, производственная травма коллеги. В анамнезе — сменный график, недосып годами. Почти год держался, затем — вспышки памяти при звуке сирены, злость, вечерний алкоголь «для сна». Мы выстроили поэтапное возвращение на проблемный участок, подключили терапию с обработкой воспоминаний, провели медицинскую детоксикацию, поставили на место сон и питание. Через три месяца он отметил: «Прохожу мимо того места без камня в груди. Работа снова просто работа». За этой простотой — точная системная помощь.
Антон, двадцать семь лет, зимняя авария в центре города. В анамнезе — легкая черепно‑мозговая травма в школе и семейная история повышенной тревожности. Он избегал вождения, бросал машину на окраине, по ночам видел свет фар. Использовали метод с направленными движениями глаз и программу «малых возвращений»: сначала пешком мимо перекрестка, затем короткий дневной проезд, затем вечерний. На пятом сеансе прозвучало: «Свет фар — это просто свет». С этого момента улучшение пошло быстрее.
Екатерина, тридцать пять лет, пережила серию унижений и угроз на прежней работе. В анамнезе — эпизоды паники в студенчестве, выраженная метеозависимость, непереносимость некоторых снотворных. Она не могла заходить в бизнес‑центр, где располагался бывший офис, избегала собеседований, засыпала под утро. Мы точно учли ее прошлый опыт с лекарствами, опирались на терапию и навыки саморегуляции, мягко возвращали контакты с профессиональной средой. «Я снова могу отвечать на звонки от рекрутеров без спазма в груди», — сказала она через восемь недель. Учет анамнеза помог избежать повторения прежних ошибок.
Частые ошибки и как мы их предотвращаем
Первая — «само пройдет». Без помощи мозг закрепляет автоматические реакции.
Вторая — лечить состояние алкоголем или самовольным приемом успокаивающих и снотворных. Краткое облегчение сменяется зависимостью, скачками настроения, ухудшением памяти и сна.
Третья — прекращать лечение на полпути.
«Улучшение — не финиш. Его надо закрепить, иначе маршрут повторится», — напоминаю я.
Раннее обращение экономит силы и снижает риск депрессии, проблем с алкоголем и семейных конфликтов. Если стало невыносимо или появились мысли о причинении себе вреда приходите на очную консультацию.
Профилактика и роль близких
После тяжелого события полезно беречь сон, ограничить поток новостей и резкие раздражители, вернуть в день привычные тихие занятия, больше двигаться на воздухе.
Важно отказаться от «самолечения» алкоголем и случайными таблетками. Руководителям стоит давать щадящий режим на пару недель и обеспечить доступ к специалисту. Близким я говорю так: «Не тяните, не толкайте — идите рядом». Помогайте в быту, сопровождайте на прием, спокойно относитесь к избеганию, не требуйте «соберись». Поддержка в первые недели снижает риск того, что состояние закрепится.
Личный принцип, с которым я веду пациентов
«Травма — это то, что с вами произошло. Это не то, кем вы являетесь. Наша цель — вернуть себе право определять сегодняшний день».
И да, вы не один. В кабинете у меня хватает стульев для вас и вашей тревоги — но на выход я провожаю только вас.
Текст носит информационный характер и не заменяет очную консультацию.
Лечение всегда индивидуально и подбирается по результатам беседы, анамнеза и обследований.
Прием успокаивающих средств возможен только после консультации с врачом. Самостоятельный прием опасен.
Как записаться и что будет дальше
Если вы узнали себя или переживаете за близкого, приходите. На первом приеме мы спокойно соберем анамнез и текущую историю, определим нужные обследования, обсудим методы терапии и возможность лекарственной поддержки, если она потребуется, и составим понятный план на ближайшие недели.
Мы работаем конфиденциально, используем современные психотерапевтические подходы, назначаем только необходимое, проводим лабораторную диагностику и, при показаниях, медицинскую детоксикацию и программу восстановления.
Клиника «Спасение», Екатеринбург. Адрес: Маневровая ул., 9 (подъезд 1). Телефон: +7 (343) 343-24-23. Сайт для онлайн‑записи. Для связи в мессенджерах: WhatsApp и Telegram.
Напишите, если сейчас трудно добраться: подберем удобное время и разобьем путь на посильные шаги.
«Моя задача — сделать дорогу короче и безопаснее. Начнем, когда вы готовы, но лучше — вовремя».