О деле Долиной–Лурье сегодня не написал только ленивый. Это уже почти мем, новая «Сага о недвижимости» и одновременно — самый громкий юридический тест 2025 года. Полмиллиона просмотров документов, тысячи комментариев, споры о мошенничестве, морали и «смерти гражданского права».
Но за всей этой публичной истерикой спрятано куда более важное: дело стало лакмусовой бумажкой того, как сегодня работает судебная практика в России.
И да — оказалось, что работает она совсем не так, как нас учили.
Разберёмся, почему решения по громким делам разлетаются по соцсетям как «универсальный закон», но при этом не становятся реальными правилами. Это — не просто про Долину. Это про то, как сегодня устроена юридическая реальность.
Почему все надеялись, что дело Долиной–Лурье создаст ориентир
Когда медийное дело обсуждают миллионы, неизбежно возникает ожидание, что суды станут равняться на его результат.
Так работает англосаксонское право: есть решение — есть правило.
Россия же живёт в системе, где закон — источник права, а решение суда — только пример.
Эта конструкция закреплена чётко и жестко:
п. 4 ст. 1 ГПК РФ прямо указывает, что суд разрешает дело на основании закона, а при пробелах применяет аналогию закона или аналогию права.
На судебный прецедент — нет ссылки и быть не может.
Тем не менее юристы прекрасно знают: практика Верховного суда давно стала ориентиром по умолчанию. Неофициальным, негласным, но рабочим.
Появилась парадоксальная, но очень устойчивая традиция:
формально прецедента нет — фактически он существует.
Поэтому многие высказали мнение , что решение по делу Долиной–Лурье может «перевернуть рынок недвижимости».
Но этого не может произойти — и вот почему.
Почему «единообразие» не сработало: три скрытых механизма российского правоприменения
1. Решение суда — событие, а не правило
В России каждое дело — уникально, и само по себе судебное решение не создаёт норму поведения.
Даже если оно логично, справедливо и широко обсуждаемо.
Поэтому ожидать автоматического «тиражирования» решения в следующем споре — ошибка конструкции.
2. Наша система не может жить по прецеденту, потому что он не встроен в закон
Даже если бы суд хотел следовать ранее вынесенному решению — у него нет юридического инструмента закрепить эту обязанность.
У Верховного суда есть обзоры, позиции, разъяснения — но это всё акты толкования, а не источники права.
Отсюда и хаос: один регион учитывает подход ВС, другой — нет.
3. Высшая инстанция всё чаще «перепридумывает» ориентиры заново
Именно поэтому иногда складывается ощущение, что ВС стоит на позиции:
«Да, мы так решали раньше, но теперь мы видим иначе». Ну, да,-социум меняется и закон не догма.
Система правосудия тоже меняется быстро , и то, что считалось непререкаемым пять лет назад, спокойно пересматривается.
Дело Долиной–Лурье идеально демонстрирует этот эффект: огромный общественный резонанс, но отсутствующая сила «создать новую норму».
И всё же — это не хаос. Это переход. Но не к прецеденту, а к гибридной модели
Сегодня мы живём сразу в двух парадигмах:
- Формально — континентальная модель:
источник права — только закон. - Фактически — правоприменение всё чаще ориентируется на практику Верховного суда:
«Если есть позиция ВС, лучше её учитывать».
Получается уникальная смесь:
непризнанный прецедент, которым все пользуются, но которого «как бы нет».
Это порождает инфляцию ожиданий: каждый считает, что очередное громкое дело станет «правилом».
Но правило не возникает — потому что юридического механизма для его рождения нет.
Почему дело Долиной–Лурье так важно, несмотря на это
Потому что оно не меняет закон — но меняет восприятие.
1. Оно заставило пересмотреть веру в предсказуемость недвижимости
Люди привыкли считать: если договор зарегистрирован, деньги переданы, нотариус участвовал — покупатель защищён.
Этот кейс показал: система может повернуться на 180°. В связи с этим, нам юристам, становится при оказании услуги по сопровождению сделки с недвижимостью. Гарантами чего мы выступаем для своего клиента?!
2. Оно выявило глубокий разрыв между правом и ожиданиями общества
Общество ждёт простых и понятных правил.
Право же — сложное, многослойное и не всегда логичное. И если вам хоть единожды приходилось отвечать своему доверителю или подзащитному на вопрос : "А почему такое решение?!", то вы поймете о чем идет речь.
3. Оно подняло главный вопрос: что важнее — закон, справедливость или воля суда?
Это болезненная, но весьма актуальная точка роста.
Что это значит для практикующих юристов
1. Нельзя строить стратегию только на «аналогичном деле»
Суд может его проигнорировать — и будет формально прав.
2. Нужно выстраивать аргументацию так, чтобы она была убедительной сама по себе
Не «как в том деле», а «в соответствии с законом, смыслом правового регулирования и фактическими обстоятельствами».
3. Нужно отслеживать актуальные подходы ВС, но не зависеть от них
Ориентир — да.
Гарантия — никогда.
4. В спорных ситуациях важно формировать сильную доказательственную базу уже на стадии подготовки
Не надеясь на то, что «в суде разберутся».
Так есть у нас прецедент или нет? Короткий ответ: нет. Длинный: почти есть, но...
Российская система сегодня — не классическое континентальное право и не прецедентная модель, а гибрид, который сформировался естественным путём.
Законы быстро меняются, судебная практика колеблется, Верховный суд нередко корректирует прежние позиции.
В такой среде «судебный ориентир» работает только тогда, когда его хочет видеть судья по конкретному делу.
Это не хаос и не беда — это этап.
Но важно его понимать, чтобы не попадать в ловушку ложных ожиданий.
А дело Долиной–Лурье — это лишь один яркий эпизод большой правовой трансформации, которую мы наблюдаем прямо сейчас.