Подъезд встретил Елену привычным запахом жареной картошки и чьей-то дешевой хлорки. Она устало прислонилась плечом к стене, ожидая лифт. Ноги гудели так, словно она не в канцелярии районного суда весь день перебирала бумажки, а разгружала вагоны с углем. Впрочем, морально так оно и было: сегодняшний день выдался сумасшедшим, три заседания подряд, истерики в коридоре, потерянная папка с делом, которую искали всем отделом и нашли за сейфом.
Ей хотелось только одного: тишины. Снять туфли, вытянуть ноги и чтобы никто не трогал хотя бы полчаса. Но она знала, что дома это непозволительная роскошь.
Лифт, скрипя, пополз вниз. Двери открылись, и оттуда вышла Зинаида Павловна с третьего этажа — женщина с глазами-рентгенами и языком, способным довести до инфаркта быстрее, чем цены в магазинах.
— О, Леночка! А я тебя как раз вспоминала, — Зинаида Павловна расплылась в улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Она перегородила собой выход из лифта, поставив сумку на колесиках прямо на ногу Елене. — С работы? Устаешь, небось, бедняжка.
— Здравствуйте, Зинаида Павловна. Да, работы много, — Елена попыталась обойти препятствие, но соседка не сдвинулась с места.
— Конечно, много. Тебе же теперь стараться надо вдвойне. Квартирку-то отрабатывать.
Елена замерла. Рука, тянущаяся к кнопке этажа, повисла в воздухе.
— В смысле — отрабатывать? Ипотеку я плачу исправно, если вы об этом.
Соседка хихикнула, прикрыв рот пухлой ладонью:
— Ой, да ладно тебе прибедняться. Галина Петровна нам всё рассказала. Какая она у вас святая женщина, просто золотой человек. Пустила, говорит, невестку пожить из милости, прописала, а ты, мол, характер показываешь. Говорит, квартира-то её, кровная, а ты там на птичьих правах, пока внука не родишь.
В висках у Елены стукнуло. Тяжело, глухо. Словно кто-то ударил молотком по чугунной батарее.
— Что она сказала? — голос Елены стал тихим, и в нем прорезались те самые нотки, которые так пугали стажеров в суде.
— Ну, что квартира её. Что она её купила еще до свадьбы вашего Олега, а на тебя оформили фиктивно, чтоб налогами не облагать. Мы-то с бабами во дворе думали, вы сами крутитесь, а оказывается, всё свекровь обеспечила. Ты бы её берегла, Леночка. Выгонит ведь — куда пойдешь? С твоей-то зарплатой бюджетника.
Зинаида Павловна сочувственно цокнула языком и, наконец, освободила проход, покатив свою сумку к выходу. Двери лифта закрылись, отрезая Елену от мира, который только что перевернулся с ног на голову.
Елена стояла в кабине, глядя на свое отражение в мутном зеркале. Бледное лицо, уставшие глаза, строгий пучок волос. Она вспомнила, как пять лет назад продала бабушкину «однушку» в области, добавила все свои накопления, влезла в долги, брала подработки по ночам, составляя иски, чтобы купить эту просторную «двушку». Олега она тогда любила безумно, но оформила всё на себя — профессиональная деформация, привычка перестраховываться. Галина Петровна тогда даже на новоселье не пришла, сказала: «Район у вас бандитский, ноги моей там не будет».
А полгода назад свекровь заявилась с чемоданом. «Ой, Леночка, у меня там ремонт в ванной, трубы меняют, жить невозможно, пыль, грохот. Я у вас недельку перекантуюсь».
Неделька растянулась на месяц. Потом на два. Галина Петровна незаметно оккупировала кухню, переставила банки с крупами («так удобнее»), заменила шторы в зале на свои, тяжелые и бархатные, пахнущие нафталином. Олег, мягкотелый и любящий маму, только разводил руками: «Лен, ну потерпи. Она же помогает. Вон борщ сварила».
Борщ был пересолен, а нервы Елены натянуты, как струна. Но то, что она услышала сейчас, выходило за рамки обычного бытового хамства. Это была война.
Елена открыла дверь своим ключом. В нос ударил запах жареного лука — густой, въедливый. Из кухни доносился голос свекрови, которая громко разговаривала по телефону.
— ...Да, Валюша, представляешь? Я ей говорю: шторы эти сними, они свет крадут. А она мне: «Это мой дизайн». Какой там дизайн! У них вкуса нет. Ничего, я потихоньку всё под себя переделаю. В конце концов, хозяйка тут кто? Я. А она пусть спасибо скажет, что я её с голой, прости господи, пятой точкой на мороз не выставила.
Елена тихо прикрыла дверь. Она не стала врываться на кухню с криками. Годы работы в судебной системе научили её: эмоции — враг. Холодный расчет — друг. Если ты хочешь выиграть дело, тебе нужны доказательства и свидетели.
Она прошла в спальню, переоделась в домашний костюм. Руки слегка дрожали, но голова была ясной. На тумбочке лежала папка с документами на квартиру — Елена на днях носила их, чтобы оформить страховку. Она открыла папку. Пусто.
Сердце пропустило удар. Она перерыла ящики стола. Свидетельство о собственности, договор купли-продажи, выписки — всё исчезло.
Елена вышла в коридор. Галина Петровна как раз выплывала из кухни, неся перед собой тарелку с пирожками, как королевскую регалию.
— О, явилась, — вместо приветствия бросила свекровь. — Ешь давай, пока горячие. А то вечно худая, как вобла. Олег скоро придет?
— Галина Петровна, — Елена старалась говорить ровно. — Вы не видели мои документы? Синяя папка, лежала в спальне на тумбочке.
Свекровь даже не моргнула. Она поставила тарелку на столик в прихожей и начала поправлять прическу перед зеркалом.
— Убрала я их. Валялись, пыль собирали. Я порядок наводила.
— Куда убрали?
— В надежное место.
— Галина Петровна, это мои документы на мою квартиру. Верните их, пожалуйста.
Свекровь повернулась к ней всем корпусом. В её глазах читалось искреннее, неподдельное возмущение и какая-то злая искра.
— Твою? — она усмехнулась. — Милочка, да если бы не мой Олег, ты бы до сих пор в своей деревне коровам хвосты крутила. Мы с сыном решили, что так будет правильнее. Документы пусть побудут у меня. Семейный архив, так сказать. Да и вообще, интересно было почитать, сколько ты денег транжиришь. Ишь, какую сумму в договоре прописали!
Елена глубоко вздохнула. Она поняла тактику. Свекровь не просто врала соседям — она сама поверила в свою ложь. И документы она забрала не из-за «порядка», а чтобы найти рычаги давления или, чего доброго, попробовать их как-то использовать. Это был захват территории. Ползучая аннексия квадратных метров.
— Хорошо, — сказала Елена. — Пусть лежат.
Она развернулась и ушла в ванную. Включила воду, чтобы создать шумовую завесу, но звонить никому не стала. Зачем? Она сама юрист. Елена достала смартфон, пальцы привычно запорхали по экрану. Приложение Госуслуг, переход в Росреестр. Запрос выписки из ЕГРН. Она знала, что как собственник может получить документ в электронном виде за считанные минуты. Оплата пошлины прошла мгновенно.
— Ну что ж, Галина Петровна, — прошептала она своему отражению в зеркале. — Поиграем по закону.
Также она быстро ввела в поиск адрес квартиры свекрови — той самой, где якобы шел вечный ремонт труб. Ответ системы пришел через десять минут, когда Елена уже вытирала руки полотенцем. Она прочитала текст на экране, и её брови поползли вверх. Усталость как рукой сняло. Вместо неё пришла злость — холодная, расчетливая, профессиональная злость прокурора, поймавшего преступника на горячем.
Вечером пришел Олег. Он был, как всегда, уставший и бесконечно далекий от домашних войн. Ужинали в тишине. Галина Петровна демонстративно подкладывала сыну лучшие куски мяса, игнорируя тарелку Елены.
— Сынок, — начала свекровь, когда чай был разлит. — Я тут подумала. Нам надо в большой комнате обои переклеить. Эти серые тоску нагоняют. Я уже присмотрела, такие бежевые, с золотыми вензелями. Роскошно будет смотреться.
— Мам, ну какие обои? — вяло отмахнулся Олег. — Нормальный ремонт. Лене нравится.
— Причем тут Лена? — фыркнула Галина Петровна. — Жить-то нам всем тут. А глаз должен радоваться. И вообще, я думаю, надо бы замки поменять. А то у соседки ключи есть, мало ли что. Я свои поставлю, надежные.
Елена медленно размешивала сахар в чашке. Дзинь, дзинь, дзинь — ложечка билась о фарфор.
— А зачем вам замки менять, Галина Петровна? — спросила она, не поднимая глаз. — Вы же скоро домой поедете. Ремонт у вас, наверное, уже закончился? Полгода прошло.
Свекровь замерла с куском пирога во рту. Олег напрягся, почувствовав, как сгущается воздух.
— Какой домой? — Галина Петровна прожевала и отложила пирог. — Мне и тут хорошо. Я сыну помогаю. А моя квартира... она пусть стоит. Внукам достанется.
— Внукам? — переспросила Елена. — Или, может быть, квартирантам?
Галина Петровна покраснела. Красные пятна пошли по шее, поднимаясь к щекам.
— Ты за моим добром не следи! Не твоего ума дело!
— Мам, Лен, прекратите, — взмолился Олег. — Давайте жить дружно.
— Дружно не получится, Олег, — Елена встала из-за стола. — Потому что твоя мама сегодня на весь двор объявила, что я в этой квартире никто. Что это она её купила, а меня пустила из жалости. И что скоро она меня отсюда выживет.
Олег перевел растерянный взгляд на мать.
— Мам? Это правда?
— Да что ты её слушаешь! — взвизгнула Галина Петровна, вскакивая. Стул с грохотом упал. — Сочиняет она всё! Сплетни собирает! Я для вас стараюсь, ночей не сплю, а она... Змею пригрели! Да, я сказала, что хозяйка тут должна быть одна! И это мать мужа! А ты, девочка, знай свое место!
Елена молча вышла из кухни. Вернулась через минуту с планшетом, на котором был открыт файл.
— Значит так, — её голос звенел сталью. — Галина Петровна. Вот свежая выписка из ЕГРН, я её заказала полчаса назад. Собственник этой квартиры — я. Один. Куплена она до брака. Никакого отношения ни вы, ни Олег к ней не имеете по закону.
Она положила планшет на стол. Свекровь даже не взглянула на него.
— Бумажки твои ничего не значат! Я тут живу, я тут прописана... то есть, зарегистрирована временно! Ты меня не выгонишь! Суд на стороне пенсионеров!
— Вы правы, я работаю в суде, — кивнула Елена. — И я прекрасно знаю законы. Временная регистрация у вас закончилась неделю назад. Я её не продлевала. Сейчас вы находитесь здесь незаконно.
— Олег! Скажи ей! — Галина Петровна схватилась за сердце. — Мать родную гонят!
Олег сидел, опустив голову в руки. Ему было стыдно. Стыдно за мать, стыдно перед женой.
— Но это еще не всё, — продолжила Елена. — Я сегодня узнала интересную вещь. Ваша квартира на Ленина 45. Вы сказали, там ремонт?
— Ремонт! Трубы меняют! — выкрикнула свекровь.
— Нет там никакого ремонта. И труб там нет. И вас там нет уже давно. Вы подарили эту квартиру своему младшему сыну, Виталику, три месяца назад. Оформили дарственную. А Виталик, как известно, парень веселый, любит компании и быстрые деньги. Он её уже заложил в микрофинансовую организацию и сейчас там живут какие-то непонятные люди, пока он пропивает остатки.
В кухне повисла звенящая тишина. Слышно было только, как гудит холодильник и как тикают часы в коридоре. Галина Петровна побледнела так, что стала похожа на штукатурку. Она осела на табуретку, хватая ртом воздух.
— Откуда... откуда ты...
— Я же сказала, у меня работа такая — всё знать, — жестко отрезала Елена. — Вы продали единственное жилье, надеясь, что навсегда обоснуетесь у "глупой" невестки, выживете меня и будете царствовать. Вы всем соседям растрепали, что квартира ваша, чтобы подготовить почву. Чтобы когда вы меня выставите, никто не удивился.
Олег поднял голову. В его глазах стояли слезы.
— Мам... Ты отдала квартиру Виталику? Тому самому, который нас с отцом чуть до инфаркта не довел пять лет назад? И ты хотела отобрать квартиру у Лены?
— Он исправился! — жалко прошептала Галина Петровна. — Ему деньги нужны были... на бизнес... Он обещал, что я буду жить с вами, а он мне будет помогать...
— На бизнес, — с горечью усмехнулся Олег. — На игровые автоматы, мам. Опять.
Елена подошла к столу, взяла стакан воды и поставила перед свекровью. Рука её больше не дрожала.
— Объявила мою квартиру своей собственностью? Ну что ж, свекровь, поздравляю — теперь ты бездомная.
Галина Петровна подняла на нее глаза, полные ужаса.
— Ты... ты не можешь... Куда я пойду? Ночь на дворе!
— Это не мои проблемы, — спокойно ответила Елена. — У вас есть любимый сын Виталик. Езжайте к нему. Или в ту квартиру, которую вы ему подарили, и разбирайтесь с его кредиторами. Но здесь вы больше не останетесь ни на минуту.
— Олег! — взвыла свекровь.
Олег встал. Он подошел к матери, но не обнял её. Он взял её за локоть.
— Собирайся, мам. Лена права.
— Ты выгоняешь мать?! Ради этой... этой...
— Я не выгоняю. Я вызываю такси до Виталика. Ты сделала свой выбор. Ты хотела отобрать дом у моей жены. Ты врала мне полгода. Собирайся.
Сборы были короткими и бурными. Свекровь проклинала, плакала, хваталась за косяки, кричала в окно, призывая соседей в свидетели. Но Елена была неумолима. Она стояла в дверях спальни, скрестив руки на груди, и наблюдала, как Галина Петровна запихивает свои бархатные шторы в пакеты.
Когда Олег вывел мать с чемоданом на лестничную площадку, навстречу им снова попалась Зинаида Павловна — она, видимо, дежурила у глазка.
— Галина Петровна? Куда это вы на ночь глядя? — любопытство распирало соседку.
Елена вышла следом и громко, чтобы слышал весь этаж, сказала:
— Галина Петровна переезжает в свои собственные хоромы, Зинаида Павловна. Она ведь вам говорила, что богатая собственница? Вот, едет владения проверять. А то нам, простым "квартирантам", её размах не по карману.
Соседка растерянно переводила взгляд с красной свекрови на спокойную невестку.
Лифт закрылся. Елена вернулась в квартиру. Олег поднялся обратно через двадцать минут. Он молча сел на диван, глядя в одну точку, и сжал кулаки так, что побелели костяшки.
— Я отвез её чемоданы вниз, посадил в такси, — глухо сказал он. — Она поехала к Виталику. Звонила ему при мне, он орал, но сказал, чтоб приезжала.
— Хорошо, — просто сказала Елена.
— Лен... дело даже не в квартире, — голос Олега дрогнул. — Дело в том, что она всё знала. Она знала, что Виталик всё спустит. Знала, что останется ни с чем. И хладнокровно решила использовать нас как вечный запасной аэродром, выживая тебя из твоего же дома. Она выбрала его, игромана, а расплачиваться за это должны были мы. Вот что в голове не укладывается.
Елена села рядом, положила голову ему на плечо. Усталость навалилась с новой силой, но это была другая усталость — приятная. Как после генеральной уборки, когда выкинули весь хлам.
— Ничего, Олег. Переживем. Главное, что теперь мы знаем правду. И знаешь что?
— Что?
— Завтра мы поменяем замки. И я закажу те самые обои. Только не бежевые с вензелями, а светло-зеленые. Я давно хотела.
На следующий день на работе Елену снова завалили делами. Но она работала легко, с улыбкой. В обед она встретила Зинаиду Павловну у суда — та пришла платить какую-то госпошлину. Увидев Елену, соседка поджала губы, но потом, оглядевшись, подошла и зашептала:
— Леночка, а ведь и правда... Приходил сегодня участковый к нам во двор, Виталика искали. Говорят, там с квартирой махинации какие-то. Ой, какая ты молодец, что не дала себя в обиду. А свекровь-то твоя... та еще прохиндейка оказалась.
Елена лишь улыбнулась уголками губ.
— Всё тайное становится явным, Зинаида Павловна. Хорошего дня.
Она шла по коридору суда, стуча каблуками. В сумочке лежала квитанция об установке новой, бронированной двери. Теперь это была действительно её крепость. И ни один захватчик, даже с пирожками и «лучшими побуждениями», больше не пройдет.
Через неделю Елена узнала от Олега, что Галина Петровна живет у Виталика на кухне, спит на раскладушке, потому что в комнатах живут "друзья" сына. Она звонила Олегу, просилась обратно, обещала быть тише воды, ниже травы. Но Олег, впервые в жизни проявив твердость, сказал: «Разбирайся со своей собственностью сама, мама».
Елена не злорадствовала. Ей было всё равно. Она просто наслаждалась тем, что, приходя домой, чувствовала запах своего кофе, а не чужого нафталина. И тишиной. Своей, законной, честно заработанной тишиной.
Подписывайтесь на канал и ставьте лайки, чтобы не пропустить новые истории!