Оксана вздрогнула от тяжёлого, гулкого звука, пронёсшегося сквозь дом. Она рывком приподнялась на подушке, не сразу понимая, где находится. Несколько секунд прислушивалась — снизу вновь что-то грохнуло, будто кто-то уронил металлический поднос на плиточный пол.
Она толкнула спящего рядом мужа локтем.
— Саш… Саша, проснись. — Она почти не дышала. — Кажется, кто-то внизу.
Муж что-то пробормотал, но подняться не спешил. Оксана подалась вперёд и ещё раз ткнула его.
— Саша, нас грабят.
Теперь он открыл глаза шире, нахмурился и тоже прислушался.
Снизу доносились какие-то голоса, смех, звон посуды.
— Семь утра, — пробурчал он, взглянув на часы в телефоне. — Ну кто будет грабить в семь утра?
— Посмотри, кто там. — Голос её дрожал.
Грохот снизу продолжал нарастать.
Саша нехотя поднялся, накинул худи и вышел из спальни. Оксана зажала подушку в руках, сердцем желая услышать, что всё в порядке. И через секунду услышала — его громкий, расслабленный смех.
Она облегчённо выдохнула. Значит, ничего страшного не случилось.
Но недоумение распирало. Почему в их доме — посторонние? Почему такой шум, будто кто-то хозяйничает?
Не дождавшись мужа, Оксана встала, натянула халат и спустилась по лестнице.
За кухонным столом сидело трое: Саша, его мама Ирина Михайловна и отец, Пётр Алексеевич. На столе дымился чайник, тарелки были уже расставлены, в раковине валялась грязная посуда.
Оксана остановилась на пороге, чувствуя, как у неё холодеют пальцы.
— Доброе утро! — радостно воскликнула свекровь, будто они пришли в гости к ней. — Мы решили не шуметь, пока вы спали, но Пётр уронил кастрюлю. Он же как медведь.
— Мам… пап… — Саша натянуто улыбнулся. — А вы чего так рано?
— Мы же ключи имеем, — Ирина Михайловна потрясла связкой у него перед глазами. — Дом наш, так что мы как домой к себе.
Слова хлестнули, как ледяной ветер.
Оксана села на стул, будто ноги не слушались.
— Как… вы попали к нам? — выдавила она.
— Да говорю же, ключи, — повторила свекровь, закатив глаза, будто объясняла очевидное.
Оксана сжала губы — она знала, что у свекров ключи есть. Но видеть их здесь, рано утром, хозяйничающих в их доме, было совсем другим.
Стоило ли удивляться? Полгода назад именно родители купили этот дом — большой, двухэтажный, с садом и гаражом. Сначала собирались жить сами, но потом передумали.
— Для нас слишком большой, а вам — в самый раз, — говорила тогда Ирина Михайловна. — И дети будут, и пространство нужно.
Предложение выглядело заманчивым, но подвох был.
Им предложили переехать сюда, а Оксанина квартира… должна была быть продана.
— Продадите её и отдайте нам деньги, — сказал Пётр Алексеевич. — Мы себе маленькую купим. Всё честно.
— Почему не обменяться? — тогда спросила Оксана. — Моя квартира неплохая.
— Нам она не нравится, — свекровь мочила губы в недовольной гримасе. — Район плохой. Да и дом лучше. Вы что, отказываетесь от выгодного варианта?
Саша поддержал родителей.
Говорил, что это шанс, что они всё делают искренне.
И Оксана… уступила.
Продала свою квартиру.
Отдала деньги.
А документы на дом так никто и не переписал.
— Ты что, нам не доверяешь? — сказала тогда Ирина Михайловна с почти оскорблённым видом. — Мы же семья.
Оксана доверилась.
И ошиблась.
Теперь свекровь приходила когда хотела. Иногда в семь утра, иногда вечером, иногда со своими подругами. В их доме она чувствовала себя хозяйкой.
Однажды, в воскресенье, она ворвалась к ним прямо в спальню.
— Подъём! — рявкнула она, распахнув дверь.
Саша даже не понял, что происходит.
— Мама… — простонал он. — У нас выходной. Дай нам поспать.
— Ладно, — ответила она, — но не больше часа!
И ушла, громко хлопнув дверью.
Оксана тогда ещё терпела.
Саша обещал поговорить.
Но родители продолжали приходить. Её границы стёрли, как мел на старой доске.
Они даже стали приводить своих друзей.
Однажды утром Оксана обнаружила на кухне двух незнакомых мужчин, пьющих чай.
— Это что за цирк? — прошептала она мужу. — Это наш дом или музей посещений?
Саша развёл руками.
— Я говорил с ними… но они начинают кричать, что мы неблагодарные. Что если они уйдут — навсегда. Что я их потом хоронить даже не узнаю.
Оксана тогда села на кровать и впервые заплакала.
От бессилия.
От того, что некуда возвращаться — её квартира ушла.
А дом… дом им не принадлежал.
И не принадлежал никогда.
После того воскресенья Оксана решила, что пора говорить прямо.
Громко, чётко, без робости.
Она нашла Ирина Михайловну и Петра Алексеевича в гостиной — они удобно устроились на диване, смотрели телевизор и громко обсуждали какие-то новости.
— Нам нужно поговорить, — сказала Оксана, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Свекровь чуть повернула голову, но телевизор не выключила.
— Говори.
— Почему вы приходите без спроса? Почему ведёте себя так, будто этот дом ваш?
Пётр Алексеевич фыркнул:
— Потому что он наш.
Оксана сглотнула, но продолжила:
— Но мы здесь живём. Мы — семья Саши. Мы хотим иметь личное пространство.
Ирина Михайловна устало вздохнула, будто перед ней капризный ребёнок:
— Оксаночка, ты так говоришь, будто мы тебе враги. Мы же как к себе приходим, нам нечего стесняться. Ты — тоже наша семья.
— Но семья — это ещё и уважение, — тихо, но твёрдо сказала Оксана. — И границы. Я не хочу просыпаться от того, что кто-то врывается к нам в спальню.
— И что? — свекровь подняла брови. — Бояться нам тебя, что ли?
Оксана поняла — словами ничего здесь не добиться.
Но решила сделать последний шаг:
— Отдайте, пожалуйста, ключи.
Она сказала это спокойно, но сердце колотилось так, будто треснет.
Лица свекров и свекра вытянулись — они явно не ожидали.
— Хорошо, — быстро произнесла свекровь и бросила на стол тяжёлую связку ключей. — Если ты хочешь, чтобы мы приходили только по звонку — будет так.
Они ушли через минуту, громко хлопнув дверью — но всё равно ушли.
И две недели дом был тише воды.
Оксана будто впервые вдохнула полной грудью.
Спала спокойно.
Готовила без того, чтоб кто-то стоял у неё за плечом.
Саша тоже заметно расслабился.
Они решили сделать в доме небольшой ремонт — перекрасить стены, сменить старые шторы, которые ещё свекры выбирали. В субботу поехали в строительный магазин, набрали обоев, краски, инструментов.
Когда вернулись…
Оксана замерла на пороге.
На кухне за столом сидели Ирина Михайловна и Пётр Алексеевич. Перед ними стояли чашки, тарелки с печеньем. Они пили чай так спокойно, будто и не уходили никогда.
— Вы что удумали? — свекровь смерила взглядом Сашу, державшего рулоны обоев. — Ремонт решили делать?
— Ну… да, — неуверенно ответил он. — Немного освежить.
Пётр Алексеевич поднялся, словно его ужалили:
— Никакого ремонта! Это наш дом. Если хотите в нём жить — живите, как он есть.
— Как «ваш»? — холодно спросила Оксана, чувствуя, как подступает злость. — А мы здесь кто?
— Жильцы, — спокойно сказал свекор. — Которым мы позволили здесь жить.
— На мои деньги, — отчеканила Оксана. — Которые я дала вам за квартиру!
Свекровь дернула губами в презрительной ухмылке:
— Твоя квартирка стоит вдвое меньше этого дома. Так что не преувеличивай.
Оксана почувствовала, как внутри что-то обрывается.
Чувство несправедливости, унижения, бессилия — всё накрыло разом.
— Верните деньги, — сказала она, стараясь говорить ровно.
— Нет, — свекровь даже не моргнула. — Вам есть где жить. Всё.
Оксана перевела взгляд на мужа. Он стоял рядом, будто съежившись, будто хотел исчезнуть.
— Саша, скажи что-нибудь! — в её голосе была и мольба, и отчаяние.
Но он промолчал.
И это молчание было больнее всех слов.
Оксана вышла из кухни, поднялась в спальню и начала собирать вещи.
Она больше не могла терпеть.
Саша нашёл её через несколько минут.
— Оксан, подожди. Пожалуйста. Я что-нибудь придумаю.
— Что? Скажи мне хоть что-то конкретное! — Она не выдержала. — Мы не можем жить в доме, где нас держат как прихожан!
Саша вздохнул, сел рядом.
— Есть одна идея… но я пока не уверен…
Она пыталась выяснить, но он не сказал ни слова.
Утром всё прояснилось.
Звонок в дверь был резким, настойчивым.
Оксана спустилась и увидела свекров и свекра — стояли на пороге, раздражённые, озадаченные, крутили ключи в руках.
— Мы не можем открыть, — пожаловался Пётр Алексеевич. — Что вы сделали с замком?
И тогда из-за её спины вышел Саша.
Он впервые за долгое время выглядел уверенным.
— Я поменял замки, — сказал он. — Теперь вы можете приходить только по звонку. Мы так решили.
Молчание стояло долгим.
Лицо свекров побледнело.
Пётр Алексеевич весь напрягся.
Но Саша не отступил.
И впервые Оксана почувствовала — он рядом с ней.
Интересно, как вы восприняли рассказ. Оставьте мнение в комментариях и ответьте на два вопроса ниже.
- Что сложнее — поставить границы или удержать их, когда другая сторона пытается их нарушить?
- Может ли зависимость превращать даже добрые намерения в разрушительную силу?
