Насущность переосмысления человеческой истории и природы стоит ныне остро, как никогда. Первая мировая война случилась более чем 100 лет назад и привела к тотальному переустройству мира, разрушив империи и возведя на арену новый порядок. Последствия ее до сих пор ощущаются в самых разных сферах жизни. Но речь у нас пойдет про другое. Про судьбу отдельного человека, каждый из которых станет впоследствии известным в разной степени писателем. Про излом этой судьбы, потому что такая ноша — четыре года бесконечной бойни — переиначит и изменит кого угодно. К вашему вниманию три совершенно отличающихся друг от друга взгляда на первый в истории глобальный конфликт.
Эрих Мария Ремарк — «На Западном фронте без перемен», 1929
Ремарк — самый человеческий, пожалуй, слишком человеческий, по ницшеанскому определению, писатель, и он весьма тождественен другому своему современнику, Освальду Шпенглеру с его трудом «Закат Европы». Тот же упаднический, лишенный надежды взор, замечающий лишь мрак и ничего более.
Впечатления от "На Западном фронте без перемен" таковы. Любое явление, пусть даже такое кошмарное, как война, имеет несколько оттенков, отражений, обличий. Абсолютное возведение в ранг непоколебимого таит в себе опасность «не узнать» истину, и отдалиться от нее настолько далеко, что сущность познающего оказывается вне идеалов. Когда видишь лишь крах и ужас, смерть и разрушение, и мозаикой страха покрывается сознание, липкой паутиной всепоглощающего ничто внешних эмоций, коверкающих душу. Да, все это неотъемлемые атрибуты.
Главный герой романа Боймер проходит сквозь все события Первой мировой войны как личность, способная лишь на эмоциональное, животное переживание, мечтающая лишь о побеге от действительности, страшной, смертоносной, лишающей робкую, нетвердую душу последнего оплота и причинности. И лишь это. Боймер теряет друзей, бредет сквозь пустошь и все более усугубляющееся одиночество, «по долинам, по взгорьям», его несет как брошенный осенний лист, безжалостно притягиваемый неумолимой гравитацией. Страницы романа переполнены до краев горьким напитком декаденствующего безумия, пессимизмом доведенной до отчаяния слабой людской сущности, не способной уже разглядеть во мраке ничего, и это вызовет у читателя массу разных сочувствующих, раздирающих сердце вещей, помноженных, конечно, современностью. Все повторяется, цикл за циклом, незначительно меняясь в деталях.
Опустивший руки вниз, растворенный в кровавой каше бытия, летящий навстречу очередному превращению в прах, ничтожный, слабый, бегущий человек. Философия заката, стремительного движения Солнца за горизонт, покидая раскаленные от огня и пожарищ земли, забывая о человечестве, как о виде, и Ремарк самым наилучшим образом иллюстрирует это. Разбитый и опустошенный, талантливый крик….в пустоту.
Личное впечатление: не мой автор. Есть очень хорошая экранизация 2022 года режиссера Бергера.
Луи Фердинанд Селин — «Путешествие на край ночи»/«Война», 1932
Закатной немощи Селин противопоставляет Ночь. Лирический анти-герой романов Бардамю — это сам автор, и имя «Селин» является псевдонимом. В миру Луи Детуш прожил далеко не такую впечатляющую жизнь, как его альтер-эго. Перенеся опыт окопной жизни, тяжелых ранений и лишений на страницы «Войны» и «Путешествия…», он не хочет казаться лишь жертвой, он бежит и знает почему, спасает себя и отдает себе отчет ЗАЧЕМ ему жизнь. Конец его пути — на Краю Ночи, места или состояния людской души, а может быть и всей цивилизации, которая так и не выбралась из него, погрузилась еще глубже и сильнее в непроходимое болото само-истребления (что мы и видим сейчас).
Метод Селина — насмешка, оскаленное сопротивление тому, что тебя волокут на бойню, поэтому порою автор переходит все грани морали, но читать это все равно в какой-то степени забавно, увлекательно. Словно в обычное звериное существо вселилось нечто вроде гения, и Луи Детуш в конечном счете уступает своей Тени-Селину, становится с ним неразличим, в чем и победа, и досада. Непризнанный и обойдённый лаской критики (в отличие от того же Ремарка, угодного тогдашним «трендам») Селин пускается во все тяжкие и его первый же роман становится едва ли не самым известным и последним заметным среди творчества этого даровитого, без сомнений, француза. Это осознанное становление вне людей, вне их одобрения проскальзывает и в военных книгах. События "Путешествия..." в отличие от дневниковой "Войны" разворачиваются наименьшим образом на театрах боевых действия, для писателя куда большее значение имеет весь мир, окутанный лихорадкой, равнодушием и потрясениями. Мы видим Европу, Африку, Америку глазами бывшего солдата, для которого война происходит всегда и везде, и она куда ужаснее, чем между солдатами на фронте. Окоп для него лишь начало, отправная точка противоречий, которые Селин прекрасно находит, подвергает их осмеянию, и его Ночь кажется бесконечной, но притягательной. Безумство порой сменяется трогательными описаниями, и это удивительно как-то находит свое место. Я не стал (хотя стоило бы, по правде говоря) отделять небольшую по объему "Войну" от "Путешествия на край ночи", так как они настолько сливаются в органичное одно целое, что смысла этого делать не было.
Личные впечатления: невероятно интересное творчество, вызывающее полярные ощущения восхищения и неприятия. Это еще не полнокровный герой, но и не безвольная жертва. Смешанный тип одухотворенности и звериного начала, ничем не прикрытого, оголенного, как нерв, мышления.
Эрнст Юнгер — «В стальных грозах», 1920
И вот наступает Рассвет. Нет, война еще не закончилась, возможно, она продлится всегда, так как не было ни дня в истории человечества, когда не случалось конфликтов. Юнгер пишет от первого лица, не прикрываясь масками, не служа агиткой никакой из сторон, он просто и честно признается, что исполняет долг, и если у Селина это слово вызвало бы хохот неистовства, то Эрнст Юнгер выписывает это понятие не пафосно-плакатно, а как само собой разумеющееся явление. Потому что для него имеет смысл пройти весь кошмар, который он тоже описывает, не жалея красок и убедительности, потому что путь для него тоже куда ведет — как и для Луи Селина — но не вниз, и не в оцепенение Ремарка, а за пределы самого себя, словно пытаясь найти ту грань, которой способен достичь человек благодаря страданию.
Это еще не идеальный герой, достигший олимпийского спокойствия, но и не нигилист, не поглощенный безумием «винтик машины». Размышления Эрнста преисполнены трезвого понимания, что в войнах нового типа личный героизм почти не играет никакого значения, так как воюют отныне машины, (читай, искусственный интеллект нашего времени), а человек отодвигается в сторону, но тем не менее становится самым уязвимым, уподобляясь идущим в расход механизмам в бесстрастной игре. Юнгер находит силы, внутренний свет, позволяющий ему пройти лишения с честью, сохранив разум и волю и даже своеобразное чувство юмора, помогающее в самые трудные минуты.
Непопулярный из-за своей ясной позиции, немодной в послевоенной Европе, Эрнст Юнгер продолжил сравнительно успешную писательскую карьеру, однако «В стальных грозах» является средоточием его жизненной энергии юного, огненного духа, пламенного задора. Он прожил долгую жизнь, этот белокурый рыцарь, классический пример и образец того, что никогда не стоит опускать руки, придерживаться морального стержня и поддаваться лихим и низменным инстинктам.
Личные впечатления: из всех троих вышеуказанных творцов, Юнгер является самым гармоничным. Кому-то его творчество может показаться скучным, но только не его самый первый и лучший роман
Спасибо за прочтение!
Подписывайтесь на канал и ставьте лайк, если вам понравилась публикация!