Началоhttps://dzen.ru/a/aQtSet6usUJOYpfW
Я бросилась вниз, на ходу одергивая ночную рубашку и пытаясь разгладить волосы. Геста не смолкала. Она звала и звала, практически кричала – а дверь уже едва держалась от постоянных ударов.
- Алтея! Алтея!
Я распахнула дверь так резко, что швея едва не ввалилась в темную, пустую лавку. Прямо за ее спиной висела убывающая луна, накрывавшая ее светлую, растрёпанную голову, словно странная бледная шапка.
Я подвинулась в сторону, пропуская Гесту внутрь, но она даже не переступила порог. Зато схватила меня за запястья так сильно, что руки заболели. Все лицо у нее было красное, заплаканное, а в глазах все еще стояли слезы. Выглядела женщина так, словно не спала по крайней мере сутки.
- Что случилось? - спросила я обеспокоенно. Остатки сна уже исчезли, и подол ночной рубашки растрепал холодный ветер. Геста потащила меня на улицу.
- Ты должна пойти со мной. Прямо сейчас.
Она потащила меня вперед, как я была – босая, раздетая, с расплетенными волосами. Я прошла несколько шагов, а потом сумела остановиться и остановить заодно и Гесту.
- Стой! В чем дело, Геста?
Женщина еще какое-то мгновение пыталась тащить меня за собой, но потом также остановилась и замерла, словно только сейчас услышала мои слова. Ее глаза смотрели на Ясновец и не отрывались от дома с зеленой черепицей. Меня она словно и не видела на самом деле.
- Мы должны идти. Быстро, – снова повторила она, словно лунатик. А через мгновение слезы полились новым потоком, и она прижала обе ладони к лицу, прячась за ними. - Алтея, ты должна помочь! Больше никто не может... даже целитель! А он...
Следующие слова скрылись за отчаянными рыданиями. Я замерла возле Гесты, не зная, что делать. Осторожно положила руку женщине на плечо, сжимая его так, как порой это делал Фаин, когда мне что-то не удавалось.
Геста этого, казалось, даже не заметила.
- Он... Я не могу потерять еще и его, понимаешь? - она подняла ко мне заплаканные светлые глаза, и в них было столько мольбы, что я не могла не кивнуть, хотя до сих пор не понимала, что же происходило.
В тот же миг дверь распахнулась снова, и из них, припадая на левую ногу, выскочил Фаин. Он тяжело опустил палку на траву и остановился, заметив меня и Гесту под светом луны.
- Что случилось? - спросил он и медленнее приблизился к Гесте, продолжавшей плакать, и каждый миг все отчаяннее. - Ну-ну. Расскажи нам, Геста. Только так мы сможем помочь.
Голос Фаина был мягким, но уверенным – и всхлипывания Гесты почти сразу же стали тише. Он положил женщине руку на второе плечо, а я отступила: очевидно, я больше мешала, чем приносила пользы.
Зельевар склонился к лицу женщины и достал из кармана кое-как накинутого жилета сложенный вчетверо накрахмаленный платочек. Он был идеально сложен, отглажен и белоснежен – это что, он его всегда при себе носил, чтобы успокаивать дам в беде?..
Смутная мысль о том, что я так и не спросила о принцессе, писавшей Фаину, заскребла горло, но отступила – сейчас точно было не до этого. Дрожащими руками Геста приняла платочек и поспешно вытерла лицо.
– Что это я... совсем расклеилась, - прошептала женщина на грани слышимости. Она встрепенулась и схватила за руки уже Фаина. - Нам нужно идти! Тур!.. Он...
Она снова прервалась всхлипом, но Фаин крепко сжал ее плечи, не позволяя полностью погрузиться в истерику.
- Он ранен? - спросил он властно. Геста уставилась ему в глаза сквозь слезы и едва заметно кивнула.
- Д-да.
Фаин быстро зыркнул на меня, и я поняла его без слов. Ответила быстрым кивком и бросилась обратно к лавке. Еще ни разу не приходилось лечить никого здесь, в Ясновце, но я знала, как это делать – когда живешь в непролазных тропиках и зарослях с менее чем десятком других людей, ни один из которых не является целителем, многому приходится обучаться.
Сумка со всем необходимым нашлась в одном из чемоданов. Я не стала тратить время даже на то, чтобы одеться; только быстро натянула туфли на босую ногу, без чулок, да накинула плащ поверх ночной рубашки.
Когда я спустилась вниз, Фаин и Геста уже спускались с холма – и довольно быстро. Я догнала их обоих в несколько широких шагов.
- Что именно с ним произошло? - спросила я твердо и, как могла, спокойно, откладывая жалость и сочувствие к Гесте на дальнюю полочку разума. Сейчас лучшим, что я могла сделать для нее, были не утешение, а помощь ее мужу.
Геста сглотнула ком в горле и едва слышно выдавила:
- Я не знаю... Он... У него рана на ноге от арбалетного болта. И... Он весь то горит, то холоден, как лед. Я не знаю, что делать.
Рыдания женщины стихли, она овладела собой, и я была почти убеждена в том, что причиной стал легкий запах успокаивающего зелья, который я учуяла от платочка.
– Мы разберемся, - успокоил Гесту Фаин, снова сжимая ее плечо. Женщина благодарно кивнула, но все еще вглядывалась в темный горизонт с тревогой. - Я немного знаю целительскую магию. Алтея…
Он оглянулся на меня и даже не стал спрашивать.
- Алтея тоже. Но целитель все же не помешает. Вы уже его вызвали?
Тут уже не помогло даже зелье Фаина – швея вздрогнула, снова начала плакать, но слез уже не было. Ее сухие рыдания казались почему-то даже страшнее, и я против воли сделала несколько шагов вперед, чтобы их не слышать. Слишком они напоминали мне плач матери, который она устраивала каждый раз, стоило мне собраться в следующую экспедицию.
- Он уже был, - почти одними губами прошептала Геста, прижимая к лицу платочек, словно стеснялась своей слабости и хотела ее скрыть. - Но ушел сразу же, сказал, что тут уже ничего не поделаешь…
Мы уже спустились с холма и приблизились к окрестностям Ясновца. В такое время дня, или, скорее, ночи, обычно поселок тонул в темноте, и только блики луны на натертой черепице позволяли выделить дома на фоне леса. Но сейчас все было совсем иначе: казалось, целый Ясновец проснулся, и едва ли не половина крестьян толпилась у дома Гесты.
Одни просто сидели, другие почему-то принялись среди ночи возиться на ее огороде, третьи сносили к ее дому какие-то продукты, простыни, кувшины…
- Что происходит? - спросил Фаин, наклоняясь к Гесте. Я тоже замедлила шаг, чтобы услышать ответ.
- Я... Говорила им, что не нужно все это делать, – отозвалась женщина тихо и чрезвычайно устало. - Да они никогда не слушают. Хотят помочь, как только могут. У нас в Ясновце всегда так делается.
Даже сейчас, несмотря на тревогу и горе, в голос Гесты пробилась какая-то невнятная гордость. Я осмотрела крестьян еще раз. Конечно, они все знали друг друга: их здесь было слишком мало, чтобы допустить возможность, что на всю деревню найдется по крайней мере два незнакомца.
Но далеко не все из тех, кто собрались у дома Гесты, были ее приятелями. Там была и госпожа Гиль, которая, как я знала из рассказов Зелы, сплетничала о швее на каждом собрании своего читательского клуба; там были и две сплетницы, отпугнувшие от моей лавочки всех покупателей, а теперь женщины заносили в дом Гесты пышные платья и даже несколько шляпок, оставалось только догадываться, как именно они могут помочь в сложившейся ситуации.
И все же... Все они были здесь. Отвергали свои предубеждения и обиды и собирались на помощь, стоило случиться беде у соседа. В Ятрофе все бы тоже сбежались, если бы случилось нечто подобное, посмотреть на горе ближнего.
Стоило крестьянам заметить нас троих, как вдруг все стихли – только для того, чтобы через несколько мгновений начать шептаться друг между другом. Мне удавалось выловить только отдельные обрывки слов.
Ведьма…
...властительница леса...
Да еще нет! Я слышала…
В конце концов все голоса сливались в один монотонный гул, сопровождавший нас вплоть до порога дома Гесты. А стоило нам перешагнуть его, как Фаин хлопнул дверью, отрезая все голоса.
Тура я заметила сразу - он лежал в гостиной, а его лицо подсвечивало переменчивое сияние от почти догоревшей свечи. Он тяжело дышал, на лбу выступили большие капли пота, а глаза были едва прикрыты – он был не в сознании.
Я медленно провела взглядом дальше, к ноге – и не смогла сдержать громкий выдох.
Продолжение следует...