Началоhttps://dzen.ru/a/aRb52X1RHWyLp7aQ
Мия
Знаешь, - говорю, между репликами главных героев, - я не думала, что ты можешь быть таким.
- Это ты сейчас меня обидела или похвалила?
- Похвалила, конечно, - смеюсь. - Просто ты всегда такой серьезный, сосредоточенный, а сейчас совсем другой.
- Может быть, я просто в хорошей компании…
Между нами повисает пауза. Я хочу отвести взгляд от него, но не могу.
- Скайлер... , - начинаю, чтобы нарушить тишину.
Он едва заметно краснеет.
- Знаешь, — говорит тихо, - на самом деле мне нравится, когда ты называешь меня Тимуром. Я бы предпочел оставаться Скайлером для посторонних, а ты обращайся ко мне по имени.
- В самом деле?
— Ага.
Его слова ударяют в сердце, прямо в ту точку, где я храню свою предательскую тайну. Я опускаю взгляд, чтобы он не заметил, как мне трудно дышать.
- Хорошо, Тимур.
- Так что ты хотела сказать?
Я качаю головой.
- Ничего ... Забудь, — заставляю себя улыбнуться.
Мы снова смотрим фильм, но теперь я еще и не слышу диалогов. Мой мир сузился до одного единственного парня, сидящего рядом.
Под конец он начинает дремать. Не может справиться с усталостью и засыпает прямо на диване. Голова чуть склоняется набок, дыхание ровное, спокойное. Я выключаю телевизор, подкладываю ему под голову подушку.
Хочу уйти, но не могу.
Поэтому тихонько ложусь рядом с ним.
Скайлер
Утро приходит тихо - сквозь плотные шторы просачивается лишь узкая полоска света, которая ползет по ковру, медленно подкрадывается к дивану и касается моего лица. Я открываю глаза, щурюсь, и не понимаю, где я. Ох, точно... комната домашнего кинотеатра.
Экран выключен. В воздухе стоит запах карамельного попкорна, который рассыпался по полу.
Со временем я чувствую еще что-то, а точнее кого-то. Мию.
Она спит, прислонившись ко мне, ее голова — на моей руке, ее волосы щекочут шею. Я даже боюсь дышать, чтобы не спугнуть этот момент. С другой стороны меня греет Чупи, который развалился в ногах лысым пузом кверху. Полный комплект - девушка, пес, и я, зажатый между ними, как в самой приятной ловушке на свете.
Я осторожно поворачиваю голову, смотрю на Мию. Она спит крепко, слегка разжав губы, щеки розовые от жары. Мы заснули здесь? Вместе? Одновременно? Надеюсь, я не храпел…
Не помню, когда в последний раз просыпался рядом с девушкой и не хотел, чтобы она ушла как можно скорее. Обычно все было иначе - короткое увлечение, несколько ночей, а потом пустота и странное ощущение, что мне куда комфортнее быть одному. Но сейчас ... Сейчас совсем не так.
Мне хорошо. Просто хорошо.
Ее дыхание ровное, теплое. И даже в этом душном летнем воздухе мне не хочется убирать руку. Хочется обнимать ее хотя бы еще немного. Я провожу взглядом по ее лицу, по линии шеи, по той смешной медной прядке, которая упала на нос, и в голове мелькает мысль:"Боже, как же легко к этому привыкнуть".
Я улыбаюсь. Внутри все сжимается от нежности, которую я даже не знаю, куда деть. Хоть бери и раздавай ее всем желающим — настолько ее много. Хочется запомнить каждую мелочь: ее запах, тепло, то, как Чупи переворачивается и кладет лапу ей на колено, вроде как тоже охраняет. Кажется, именно так выглядит картинка идеальной жизни, о которой я боялся даже мечтать. Если это сон, то я не хочу просыпаться.
Лежу неподвижно еще минут пятнадцать. Во рту пересохло. Надо попить. И, желательно, почистить зубы. Я осторожно поднимаюсь с дивана. Поправляю подушку, еще раз бросаю взгляд на Мию и выхожу.
Дом дышит солнцем. Я иду босиком по коридору. Наслаждаюсь тишиной, которая бывает лишь утром, когда мир еще не успел проснуться полностью. На сегодня у меня запланировано много дел. Но хочется выключить телефон и провести этот день дома.
Когда прохожу мимо комнаты Мии, на мгновение останавливаюсь. Дверь приоткрыта. На кровати — розовый плед, который выделяется едким цветным пятном в моем интерьере, на тумбочке башня из книжек, а на стуле ноутбук.
Я делаю шаг вперед. Вспоминаю, что она пишет роман. Любопытство берет верх над правилами поведения. Мне ужасно хочется прочитать хотя бы несколько страниц. Думаю, это помогло бы мне лучше узнать саму Мию. Если ее работа действительно интересная, то я не прочь помочь с изданием. Для меня - это мелочь, а для нее может стать делом всей жизни.
Я зависаю на пороге, колеблюсь. Совесть кусается. Это нечестно. Нет, даже хуже - это подлость. Может, лучше просто спросить? За завтраком, непринужденно: "Слушай, покажешь свой роман?" Так будет правильно.
Но потом в голове проскакивает другая мысль: "А вдруг там что-то обо мне?" Она вполне могла сделать меня прототипом какого-нибудь персонажа. Надеюсь, этот персонаж не умрет в первой же главе…
Я стою еще несколько секунд, вздыхаю. Оглядываюсь. Потом тихо подхожу к кровати. Нажимаю клавишу Enter. Экран оживает. Обои со фотографией Чупи - полный кошмар. А на рабочем столе, прямо над ухом пса, папка с лаконичной подписью — «Работа».
У меня колет где-то под грудью - ощущение, будто я вот-вот сделаю что-то, после чего уже не будет дороги назад. Палец замирает над тачпадом.
Не надо, Тимур.
Но, черт побери, это же просто книга. Не дневник, не личная переписка. Что плохого, если я стану ее первым читателем?
Клик. Папка открывается.
На экране ряд названий, простых, сухих, но от них холод проходит сквозь меня, как ток:
"Скайлер - феномен или фикция?"
"Тайная жизнь кумира. Эксклюзив"
"За кулисами. Кто такой Скайлер за кулисами?"
Я сначала даже не понимаю, что вижу. Может, это просто подборка материалов обо мне? Может, она собирала статьи, анализировала, чтобы лучше играть мою девушку? Мия — наблюдательная и ответственная, ей нужны источники. Все логично.
Я пытаюсь удержать эту мысль, как утопленник глоток воздуха. Боюсь, что отпущу ее, и сразу пойду на дно.
А потом кликаю на первый файл. Текст открывается. И мой мир начинает рушиться.
На экране - моя жизнь. Разобранная по косточкам. Мои привычки, слова, даже мелочи вроде того, что я люблю демонстративно закатывать глаза или кручу движущийся элемент на своем перстне, когда пытаюсь скрыть волнение. Но главное - стиль повествования. Я его узнаю. Это ее манера подачи информации, ее слова, ее фразы, ее интонации, ее саркастические ремарки.
"Что касается высокомерия и превосходства, Скайлеру нет равных. Его сердце настолько ледяное, что ему не страшно даже глобальное потепление. Он - лицемер, который только симулирует любовь к фанатам. Почему? Потому что так ему выгодно”
Это - обо мне. И это написала она. Я закрываю глаза, но все равно вижу текст. Где-то под ребрами начинает болезненно колоть. Словно кто-то воткнул нож мне в область сердца, а теперь медленно проворачивает лезвие, чтобы эта боль стала еще невыносимее. Я перечитываю предложения снова и снова, надеясь, что найду хоть намек на иронию, на шутку, на что-то, что скажет: это не серьезно. Но текст сухой, холодный ... профессиональный. Он похож на вскрытие — точное, отстраненное, безжалостное.
Я открываю другой файл. Там - черновики, даты, заметки.
"Материал надо сдать до конца месяца!”
"Реакция Скайлера на тему детства - эмоциональная, потенциально подходящая для дальнейшего исследования”
"После подкаста на радио заметное изменение в поведении - стоит проследить”
Мне кажется, что свет с экрана обжигает глаза. Мне больно моргать. В голове звенит. Я читаю и каждый раз как будто получаю пощечину. Она наблюдала. Записывала. Продавала информацию обо мне. Горло сжимает. Хочется смеяться, но получается только какое-то хриплое карканье.
Я резко встаю, ноутбук едва не падает с кровати. Прохожу по комнате, пытаясь унять эмоции. Плечи напряжены, руки сжимаются в кулаки, ногти врезаются в ладони.
Нет. Это не может быть правдой. Только не Мия. Она не такая. Она бы не стала.
Я верил каждому ее слову. Я доверял ей. Я, черт побери, собирался признаться ей в своих чувствах.
Меня накрывает волна злости — острой, горячей, такой, что хочется ударить кулаком в стену, только чтобы хоть немного заглушить эту боль. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Меня снова предали. И снова человек, который мне небезразличен. Это что, черт побери какое-то проклятие? Почему это повторяется?
Я никогда не интересовал её как парень. Я всегда был для нее объектом изучения. Проектом. Материалом.
Мне хочется выйти, устроить сцену, разбудить ее, крикнуть: "Зачем?" Но я не могу. Не хочу встречаться с ней взглядом. Не хочу смотреть в ее лживые глаза.
Я медленно закрываю ноутбук. В моей душе вакуум - ни звука, ни слова. Только пустота. Такая глубокая, что в ней можно потеряться навечно.
Возле шкафа замечаю ее чемодан. То что надо. Встаю, беру этот чемодан и, открыв, кладу на кровать. Медленно, словно двигаюсь под водой, начинаю складывать туда все вещи Мии. Я хочу, чтобы в моем доме не осталось даже малейшего упоминания о ней.
Вдруг позади раздаются шаги - тихие, осторожные, но в этой мертвой тишине они звучат, как выстрелы. Я резко оборачиваюсь.
Мия стоит в дверях. Босая, сонная, с расплетенными волосами, которые золотым водопадом рассыпается на плечах. Черт побери, даже сейчас, когда я ненавижу её всеми фибрами души, должен признать, что она невероятно красива. Ловлю на себе ее взгляд. В нем смешались шок, страх и бессилие. Она смотрит то на меня, то на чемодан, то на разбросанные вещи — и мне даже не надо ничего объяснять. Она уже все поняла.
- Что ... что ты делаешь? - спрашивает тихо, почти шепотом. Ее голос дрожит, как струна.
Я не отвечаю. Просто забрасываю вещи в чемодан и застегиваю молнию. Конечно, поместилось не все. Остальное соберет Вадим, потому что мне не хватает на это сил. Поднимаю чемодан и иду в гостиную.
- Тимур, пожалуйста ..., - Мия догоняет меня в коридоре. Осторожно касается моего плеча кончиками пальцев. - Дай мне все объяснить. Все не совсем так, как ты думаешь. Не так плохо…
Я молчу. Не потому, что мне все равно. А потому что боюсь, если открою рот - боль найдет щель и прорвется наружу. Она и так видит меня разбитым, не хочу выглядеть еще более жалким. Нет, я ей этого не подарю.
- Да, я была журналисткой, - говорит, идя за мной. - Но я никогда не хотела навредить тебе! То есть ... сначала это была просто работа, но все изменилось. Я начала видеть в тебе человека, а не героя репортажей. И когда поняла, что ... влюбилась, я уволилась. И ничего не публиковала, клянусь.
Я ставлю чемодан у двери и медленно поворачиваюсь к ней. Внутри все бурлит - гнев, разочарование, предательство, даже стыд за собственную наивность.
- Влюбилась, - повторяю глухо. - А ты хорошая актриса. Чего не скажешь, лишь бы не потерять работу ... Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Что сделаю вид, как будто ничего не произошло, и позволю тебе и дальше использовать меня? Наш контракт расторгнут. Не волнуйся, Карине и пиар-команде я ничего не расскажу. У тебя не будет проблем. Да и оплату за свои услуги ты получишь в полном объеме.
— Не нужна мне никакая оплата, - говорит она, уже почти плача.
Я горько улыбаюсь.
- Ах, точно. Наверное, ты и так хорошо заработала на статьях обо мне. А я думал, ты пишешь роман ... хотел помочь с изданием ... Идиот!
- Тимур, я не хотела врать. Честно, - шепчет она. - Просто сначала не знала, как сказать. А потом было поздно ... все как-то закрутилось. Я боялась сделать тебе больно.
- Но мне больно!
- Знаю ... прости.
- Хватит, - перебиваю ее. Мой голос чудом остается твердым. - Я не хочу ничего слышать. Оставь меня в покое.
Она стоит неподвижно, окаменевшая. Ее глаза полны отчаяния, но я на это не реагирую. В моей душе пустота. Я открываю дверь. Горячий летний воздух бьет в лицо. Это мог бы быть замечательный день... Мы бы провели его у бассейна, а вечером погуляли бы с собакой и поужинали бы в ресторане. Мы бы провели еще один день в сладкой лжи.
- Уходи, Мия, - говорю наконец. - Просто уходи.
Она не двигается. Только смотрит - растерянно, сломано, будто надеется, что я передумаю.
- Проваливай! - кричу, чтобы развеять ее последние сомнения.
Она медленно кивает. Вытирает слезы, берет чемодан и выходит. На крыльцо вслед за ней выбегает Чупакабра. Он вертится у ее ног, скулит, словно умоляет остаться. Мия опускается, гладит его, что-то шепчет, я не слышу, но вижу, как у нее дрожат руки.
И именно тогда во мне что-то окончательно ломается.
- Чупи, ко мне! - говорю резко, выходя на порог. - Зайди, немедленно.
Пес не слушается. Смотрит на меня, тихо скулит. Я хватаю его за ошейник и тащу обратно в дом, хоть он и сопротивляется.
- Хватит, - шепчу, не понимая, кому именно — ему, ей или себе. - Хватит.
Я закрываю дверь. Трудно. Со скрипом. Так, будто отрезаю от себя часть сердца. Стою, прислонившись лбом к дереву. Снаружи слышно, как по дорожке катятся колесики чемодана. Наконец удаляются. И только когда звук окончательно исчезает, я осознаю, что снова остался один. Моя иллюзия счастья лопнула, как мыльный пузырь.
Продолжение следует...