— Я уже на ресепшен! — напечатал он Лене. — Скоро пойду в номера!
Ответ пришёл мгновенно:
«Хорошо, Володь. А я уже на склоне катаюсь. Погода сегодня великолепная, жду тебя на склоне, я в красно‑синем костюме. Надеюсь, узнаешь меня?»
В конце — смайлик с подмигиванием.
— В красно‑синем купальнике! — прошептал Володя, и воображение тут же нарисовало соблазнительную картинку.
— Ну сегодня вечером мы этот купальник с тебя снимем!
Вова почти подпрыгивал от нетерпения. «Ну держись, Ленка! Как сейчас тебя догоню — мало не покажется!»
Вовчик достал вторую мини‑бутылочку коньяка из кармана, осушил её для храбрости. Переоделся в горнолыжный костюм — чёрный, облегающий, подчёркивающий фигуру. Зеркало отразило довольного, уверенного в себе мужчину.
— Пора, — сказал он себе и направился к выходу.
Предыдущая серия тут:
Все серии рассказа в хронологической последовательности тут:
***
На склоне: разбитые ожидания
Солнце слепило, отражаясь от снежных полей, воздух был прозрачным и звонким. Володя, едва выйдя на склон, сразу начал искать глазами Лену. Он представлял, как заметит её издалека — яркую, манящую, в том самом красно‑синем костюме…
И вот — она.
Высокая, стройная, с распущенными светлыми волосами, сверкающими на солнце.
Она скользила легко, с той самой грацией, которую он помнил ещё со школьных соревнований. Её стиль катания — уверенный, чуть дерзкий, с резкими поворотами — был ему знаком до мелочей.
«Это она», — с облегчением подумал он и, не раздумывая, направился к ней.
— Ну, здорова, Ленусь! Уже развлекаешься тут без меня? — крикнул он, подъезжая ближе.
В голосе его звучал лёгкий упрёк — будто она должна была ждать его в отеле, а не кататься в одиночестве.
Он попытался обнять её, даже потянулся за поцелуем, но Лена ловко увернулась, рассмеялась:
— Ладно, давай кататься, Вованчик!
Эти слова — «Вованчик» — будто ледяной водой окатили его.
«Вованчик»: удар по самолюбию
Он помнил это прозвище ещё со школы. Тогда оно казалось ему безобидной шуткой, но сейчас, спустя двадцать лет, оно прозвучало… презрительно. Будто он не взрослый мужчина, а мальчишка, которого можно поддразнивать.
«Вованчик…» — мысленно повторил он, и всё романтическое настроение, которое он так старательно выстраивал в голове, рухнуло в один миг.
Его улыбка погасла. Он молча развернулся, оттолкнулся палками и поехал вниз, стараясь не смотреть на Лену. Внутри всё сжалось от досады:
«Она даже не попыталась меня удержать. Не обняла. Не сказала, что рада видеть…»
Два часа неловкого молчания
Они катались рядом, но Володя чувствовал, что между ними — пропасть. Лена то вырывалась вперёд, то замедлялась, смеясь, оглядывалась, ждала его. Но в её взгляде не было ни намёка на то, о чём он мечтал всю дорогу сюда.
Вова пытался поймать взгляд своей школьной подруги, уловить хоть тень флирта, но она вела себя так, будто они просто старые друзья, случайно встретившиеся на курорте.
Время тянулось мучительно. Вова покашивался на неё, ждал, когда она устанет, когда предложит передохнуть, зайти в кафе, остаться наедине… Но Лена каталась с азартом, будто не замечая его подавленного состояния.
На подъёмнике: последние надежды
Они поднялись на вершину, чтобы спуститься по новому склону. Лена села рядом, стянула перчатки, стряхнула снежинки со своих обворожительных волос.
— Ты чего такой смурной, Вованчик? — она толкнула его локтем, засмеялась. — Что не так?
Её смех звенел в морозном воздухе, но Володе он казался издевательским.
Он молчал, глядя вдаль.
«Влюблённые женщины так себя не ведут», — вдруг осознал он.
Лена воспринимала его так же, как и двадцать лет назад — как партнёра по лыжам, как товарища, но не как мужчину, который ей интересен.
Вова лишь молчал и глядел вдаль.
— Ладно, чижик-пыжик, сейчас пойдём в кафешку после лыж, выпьем глинтвейна, и твоё смурное настроение улучшится, Вованчик! — она снова произнесла это прозвище, и он почувствовал, как внутри что‑то надломилось.
Лене явно нравилось подтрунивать над ним. Нравилось, что он куксится, что не может скрыть раздражения. Она словно играла с ним, как кошка с мышкой, не осознавая (или осознавая?), как больно ему это бьёт по самолюбию.
Осознание: иллюзии разбиты
Вова смотрел на её весёлое лицо, на искрящийся снег, на далёкие горы — и понимал: всё, о чём он мечтал, было лишь его фантазией.
Лена не ждала его. Не хотела его. Она просто была рада покататься на лыжах с давним знакомым, вспомнить юность, посмеяться.
А он… он приехал сюда с мыслями о страстных объятиях, о романтических вечерах, о том, как изменит свою жизнь.
Но сейчас, сидя на подъёмнике, чувствуя холод в груди, он осознал: его мечты остались там — в самолёте, в бутылках коньяка, в селфи с подмигивающими смайликами.
Здесь, на высоте, в окружении снега и солнца, он был просто «Вованчиком» — мальчишкой из прошлого, который так и не повзрослел.
***
Неожиданное открытие
Лена уверенно подвела Володю к столику в уютном кафе у подножия склона. За ним сидел мужчина лет пятидесяти‑пяти, может шестидесяти — высокий, солидный, с заметной полнотой, придававшей ему вид человека, привыкшего к комфорту и уважению.
— О! А вот и наш столик! Его для нас любезно сторожит Пётр Романыч, — весело объявила Лена, подходя ближе.
— Петь, не заснул тут совсем без своей дамы? А я тебе говорила — вставай на лыжи, вместе со мной бы развлекался на склоне, а теперь вот приходится наблюдать как я с Вовчиком лихо со склона съезжаю! — Лена залилась своим фирменным звонким смехом и непринуждённо взъерошила уложенную шевелюру Петра Романыча.
Пётр Романыч действительно выглядел так, будто только что покинул зал судебных заседаний.
Его внешность словно была списана неизвестным портретистом с портрета высокопоставленного чиновника.
Высокий рост, осанистая фигура с лёгкой полнотой выдавали человека, привыкшего к сытным обедам и всеобщему почтению.
Его густые, косматые брови вечно были приподняты так, что лицо казалось одновременно удивлённым и недовольным — типичное выражение начальника, привыкшего держать подчинённых в тонусе. Седоватые волосы заметно редели на макушке.
От него ощутимо пахло дорогими духами — явно не из масс‑маркета, лёгким ароматом коньяка — не перебором, а скорее намёком на недавний глоток, и едва уловимым шлейфом сигарет — не резким, а благородным, будто он курил не спеша, в кресле у камина.
Несмотря на суровый облик, Пётр Романыч явно таял, когда Лена проявляла к нему нежность: позволял ей гладить себя по спине, класть голову на плечо, взъерошивать волосы.
В эти моменты его лицо смягчалось, взгляд теплел, и он становился похож на большого, добродушного медведя, которого приручила маленькая озорная девочка.
— Да уж, успел полюбоваться, как вы там фортеля выделывали, — пробасил Пётр, слегка покачивая головой.
— А я на лыжах в школе последний раз катался, да и то неудачно! С первого же склона новые лыжи сломал. Весна была, наст, а лыжи деревянные, ага. Одна лыжа с лыжни соскользнула — и под наст, и пиши пропало…
— Второй раз не пошёл. На одной лыже кататься‑то неудобно! — он громко расхохотался, запрокинув голову, и, не дожидаясь согласия Володи, щедро налил ему коньяк из бутылки, стоящей на столе.
— Ну и хорошо, что сломалась, Петенька, а то бы стал лыжником‑фуфлыжником! Как же мы тогда с тобой познакомились?
Лена игриво чмокнула его в щёку, и Пётр снова расплылся в улыбке, словно школьник, получивший похвалу от любимой учительницы.
Затем, будто вспомнив о присутствии Володи, Лена хлопнула в ладоши:
— Да, забыла вас представить друг другу! Петенька, это тот самый Вованчик — мой друг детства, одноклассник.
— А это, Вова, Петя, для тебя просто - Пётр Романыч! — она рассмеялась, явно наслаждаясь контрастом между молодёжным сленгом и внушительной фигурой Петра Романыча.
— Он у нас большой человек в городе — судья экстра-класса! Так что ты с ним поосторожней, — Лена снова расхохоталась, глядя на ошарашенное лицо Володи. — А то неровен час...
Володя почувствовал, как внутри всё похолодело. «Кем он ей приходится? Папой? Начальником? Судьей! Какой он ей - Петенька?!» — мысли метались в голове, словно испуганные птицы.
Вова смотрел на Лену, на Петра Романыча, на бокал коньяка в своей руке — и вдруг осознал, насколько нелепо выглядел всё это время.
Его фантазии о романтических вечерах, страстных объятиях и побеге от реальности рассыпались в прах.
Лена отнюдь не была похожа на одинокую женщину, тоскующую по прошлому.
Она была счастлива — с другим. С человеком, который явно мог дать ей то, чего Володя никогда не смог бы: стабильность, статус, уверенность в завтрашнем дне.
А он… он так и остался «Вованчиком» — мальчишкой, который приехал на курорт с мечтами, не имеющими ничего общего с реальностью.
Пётр Романыч поднял бокал, глядя на Володю с лёгкой усмешкой:
— Ну что, «Вованчик», за знакомство?
Владимир сидел, сжимая в руках бокал с коньяком, и пытался осмыслить происходящее.
Пётр Романыч, не обращая внимания на его замешательство, продолжал мирно болтать с малознакомым ему гостем без тени намека на ревность к нему:
— Да ладно, Владимир, настращает тебя сейчас Ленка, ой шутница — не могу!
— Я Ленку хоть не с пеленок, но уж с должности помощницы хорошо знаю — такая озорная, весёлая, смышлёная…
— Я еще тогда подумал, что хорошая из неё ассистент выйдет, вот и стал для неё шефом во всех жизненных аспектах - моя боевая подруга во всех смыслах бытия!
Пётр Романыч произнёс это с лёгкой улыбкой, многозначительно глядя на Лену, которая в этот момент послушно склонила голову к его плечу.
В её глазах читалась нежность, а в движениях — та особая мягкость, которую она никогда не проявляла по отношению к Володе. Лена была словно домашняя кошечка, которая мило ластилась к своему хозяину, хотя еще час назад доедала с десяток мышей в подворотне.
— Ну, Володя, давай за знакомство коньячку. Чего грустишь?
Тут на горном воздухе коньячок хорошо идёт! Давай, давай, не смущайся, сейчас и шашлычка закажем! — Пётр Романыч повелительно махнул рукой, подзывая официанта, который стоял неподалёку, ожидая его сигнала.
Официант мгновенно оказался рядом, держа в руках меню. Володя машинально взял его, начал листать и невольно округлил глаза: цены здесь были такими, что даже его немаленькая зарплата казалась недостаточной для подобного отдыха.
— Так тут дорого же… Тут одно блюдо каких денег стоит! — пробормотал он, пытаясь прикинуть, сколько сможет позволить себе заказать.
— Да ладно тебе, Вованчик, я угощаю, так что на закуске не экономь! — снисходительно бросил Пётр Романыч, небрежно махнув рукой.
— Заказывай всё, что хочешь. Сегодня праздник — встреча старых друзей!
Продолжение уже на канале. Ссылка внизу ⬇️
Продолжение тут:
Ставьте 👍Также, чтобы не пропустить выход новых публикаций, вы можете отслеживать новые статьи либо в канале в Телеграмме, https://t.me/samostroishik, либо в Максе: https://max.ru/samostroishik