Я вернулась с работы уставшая, но довольная. Наконец-то сдала большой проект, за который отвечала последние два месяца. В голове уже рисовались планы на выходные: горячая ванна, любимая книга и полная тишина. Моя квартира была моей крепостью, моим личным храмом покоя, который я обустраивала с такой любовью. Каждая вазочка, каждая подушка на диване — всё было выбрано мной, всё дышало уютом. Я переоделась в домашнюю одежду, поставила чайник и с наслаждением вдохнула аромат свежемолотого кофе. За окном сгущались сумерки, город зажигал свои огни. Я стояла, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и чувствовала, как напряжение дня медленно отпускает.
В этот самый момент зазвонил телефон. На экране высветилось «Муж». Я улыбнулась. Олег сегодня задержался на какой-то встрече с друзьями.
— Привет, дорогой, — ответила я, ожидая услышать, что он скоро будет дома.
— Привет, Ань. Слушай, тут такое дело… — его голос звучал как-то странно, преувеличенно-бодро, с нотками заискивания, которые я уже научилась распознавать. Что-то случилось. Или, скорее, он что-то натворил, и сейчас мне предстоит об этом узнать.
— Что за дело? — я напряглась, моя внутренняя система оповещения сработала на полную.
— В общем, тут мама звонила. Помнишь, я тебе рассказывал про двоюродную сестру моей мамы? У неё есть дочка, Лида. Моя троюродная сестра, получается. Так вот… — он сделал паузу, будто набирая воздуха для прыжка в холодную воду.
Я молчала, давая ему возможность выговориться. Я знала эту Лиду. Видела её один раз на какой-то свадьбе лет десять назад. Тихая, незаметная девушка с вечно испуганными глазами. Потом слышала, что она вышла замуж, родила двоих детей и уехала в какой-то маленький городок на юге.
— Короче, у неё там совсем дела плохи. С мужем разошлась, работы нет, двое детей на руках. Мама с ней поговорила, и… В общем, мама уже договорилась! К нам на три месяца едет её племянница с детьми!
Воздух в моих легких будто замерз. Тишина в моей уютной кухне стала оглушительной. Моя крепость, мой храм покоя… На три месяца. С двумя чужими детьми.
— Что значит «договорилась»? — мой голос прозвучал тихо, но в нём звенела сталь. — Олег, ты в своём уме? Куда к нам? У нас двухкомнатная квартира. Где они все будут жить?
— Ну, Ань, не начинай, — заныл он в трубку. — В зале на диване разместятся. Что такого? Люди в беде, надо помочь. Мама говорит, Лида совсем в отчаянии. Мы же не звери.
Мама говорит. «Мама договорилась». Ключевые слова. Значит, решение было принято без меня. Меня просто поставили перед фактом. Как всегда.
— Мы не звери, Олег. Но это наш дом. Ты мог бы хотя бы спросить меня? — я чувствовала, как по щекам начинают течь горячие слёзы обиды.
— Да что тут спрашивать? Это же родственники! — он искренне не понимал. — Маму бы я обидел отказом. Ты же знаешь, какая она.
О да, его маму, Светлану Петровну, я знала слишком хорошо. Женщина, для которой существовало только два мнения: её и неправильное. Она с самого начала нашей совместной жизни дала мне понять, что я — временное явление рядом с её драгоценным сыном, и всё, что я делаю, — от готовки борща до выбора штор — я делаю не так.
— Ладно, — выдохнула я, понимая, что спорить бесполезно. Стена. — Когда они приезжают?
— Через недельку, — радостно сообщил он, почувствовав, что буря миновала. — Кстати… Там надо будет немного помочь. Ты можешь перевести двадцать пять тысяч за их билеты? У Лиды сейчас совсем нет денег, а я на мели после ТО машины. Она потом отдаст, как устроится.
Я замерла, держа телефон у уха. Двадцать пять тысяч. Это была значительная часть моей зарплаты, которую я откладывала на новую профессиональную камеру. Я мечтала о ней почти год.
— Олег… — начала я.
— Ань, ну пожалуйста! Это же для дела! Я потом тебе всё верну, честное слово, — его голос стал умоляющим.
И я сдалась. Как всегда. Сказала тихое «хорошо», положила трубку и долго сидела в темноте, глядя на огни чужих окон. Мой кофе остыл. Мой вечер был разрушен. Моя крепость готовилась к осаде. В тот момент я еще не знала, что это не осада. Это было начало полномасштабного вторжения, которое снесет всё до основания. Эта ночь стала первой за долгое время, когда я не могла уснуть. Я лежала и смотрела в потолок, а в голове крутились одни и те же мысли. Почему он не спросил? Почему мама решает за нашу семью? Двадцать пять тысяч… Просто так. «Она потом отдаст». Кто отдаст? Женщина без работы с двумя детьми? Это звучало как насмешка. Я чувствовала себя не хозяйкой в собственном доме, а прислугой, чьё мнение никого не интересует. Я перевела деньги на следующий же день. Уведомление из банка пришло с сухим, безразличным щелчком. Я смотрела на уменьшившийся баланс на своем счету и чувствовала, как внутри что-то обрывается. Это были не просто деньги. Это была моя мечта, моя маленькая цель, которую у меня так легко отняли.
Следующая неделя превратилась в кошмар. Олег и его мать полностью взяли на себя «подготовку» к приезду гостей. Светлана Петровна являлась к нам каждый день без предупреждения, открывая дверь своим ключом.
— Так, Анечка, диван надо бы передвинуть сюда, к стене. Здесь поставим раскладушку для старшенького, — командовала она, размахивая руками по моей гостиной. — А твой этот столик с цветами… ну, придётся убрать на балкон. Мешается.
Мой столик. Я нашла его на блошином рынке, сама отшлифовала, покрасила. На нём стояли мои любимые фиалки, которые я с таким трудом выращивала.
— Светлана Петровна, может, не надо? — пыталась возражать я. — Тут же моё рабочее место…
— Какое еще рабочее место? — фыркала она. — Поработаешь на кухне. Не развалишься. Людям жить негде, а она про цветочки свои.
Олег молчаливо поддерживал мать. Он ходил за ней с блокнотом, записывая её «ценные указания». Мой дом на глазах превращался в перевалочный пункт, в бесплатную гостиницу. Мои вещи, мои маленькие сокровища, безжалостно сдвигались, убирались, прятались по углам, освобождая место для совершенно чужих мне людей. Я чувствовала себя призраком, молча наблюдающим, как разрушают мой мир.
А потом начались странности с Олегом. Он стал более скрытным. Его телефон, который раньше мог валяться где угодно, теперь был постоянно при нём. Пару раз я замечала, как он, разговаривая по телефону, выходил на балкон или в ванную, плотно прикрыв за собой дверь. Говорил он тихо, почти шепотом, и в его голосе проскальзывали незнакомые мне нежные интонации.
— Да, солнышко, всё хорошо. Скоро уже… Да, мама всё уладила. Не переживай, — услышала я однажды обрывок фразы, проходя мимо ванной.
Солнышко? Он не называл меня так уже много лет. Кому он мог это говорить? Своей троюродной сестре? Странно… Слишком нежно для сестры.
Я старалась гнать от себя дурные мысли. Наверное, я просто накручиваю себя. Устала, нервничаю из-за этого переезда. Но червячок сомнения уже прочно поселился в моей душе.
За день до их приезда я решила сделать генеральную уборку. Олег уехал со своей матерью в магазин — закупать продукты для «дорогих гостей». Я осталась одна. Разбирая его стол, я наткнулась на старую флешку, которую он давно не использовал. Просто из любопытства я вставила её в ноутбук. Там было несколько папок: «Работа», «Документы», «Фото». Я открыла последнюю. И замерла.
С экрана на меня смотрела фотография. Летний день, парк, аттракционы. На скамейке сидел мой муж Олег. Он обнимал… Лиду. Ту самую троюродную сестру. А на коленях у него сидел мальчик лет восьми, поразительно похожий на Олега в детстве — те же светлые вихры, та же форма ушей. Рядом с Лидой стояла девочка помладше и держала её за руку. Они не выглядели как родственники, заехавшие в гости. Они выглядели как… семья. Счастливая, улыбающаяся семья на прогулке. У Олега было такое выражение лица, какое я не видела у него уже много лет — расслабленное, умиротворенное.
Меня затрясло. Я начала лихорадочно щелкать по другим файлам. Десятки фотографий. Вот они на море. Вот они отмечают день рождения мальчика. Вот Олег дарит Лиде цветы. На одной из фотографий я заметила деталь, от которой кровь застыла в жилах. У мальчика на щеке была маленькая родинка, точь-в-точь такая же, как у Олега. И у отца Олега. Их фамильная отметина.
Это его сын. Это… его вторая семья.
Мысли в голове путались, складываясь в жуткую картину. Его частые «командировки» в тот самый южный город, где жила Лида. Его постоянные денежные переводы «на помощь родственникам». Его тайные разговоры. Всё встало на свои места. Они не просто ехали ко мне в гости. Они ехали ко мне жить. Они ехали, чтобы выжить меня из моего же дома. Светлана Петровна, его мать, была в курсе. Она была главным организатором этого спектакля. Она хотела, чтобы её сын жил со «своей» семьей, со «своими» детьми. А я… я была просто помехой. И за свой счёт должна была оплатить переезд своей замены.
В тот момент слезы и обида сменились ледяной, всепоглощающей яростью. Я сидела перед ноутбуком несколько часов, не двигаясь. А потом во мне что-то щелкнуло. Я встала, умылась холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Из зазеркалья на меня смотрела женщина с горящими глазами. Вы хотели шоу? Вы его получите.
Я вспомнила название городка, где они жили. Полчаса в сети, и я нашла сайт местной школы. Раздел «Наши отличники». И вот оно. Фотография того самого мальчика с родинкой. Подпись: «Данил Воронцов, второй «Б» класс». Мой муж — Олег Воронцов. И отчество мальчика, указанное в списке участников олимпиады… Олегович. Данил Олегович. Это было неопровержимое доказательство.
Мой план созрел мгновенно. Холодный и беспощадный. Квартира была моей. Она досталась мне в наследство от бабушки задолго до брака с Олегом. Это был мой единственный, но главный козырь. Я взяла телефон и набрала номер.
— Добрый день. Я по поводу срочной продажи квартиры. Да, со всей мебелью и техникой. Мне нужно, чтобы сделка состоялась как можно быстрее.
Следующие двадцать четыре часа я жила как в тумане. Встреча с риелтором, показ квартиры первым же покупателям — молодой паре, которой срочно нужно было жилье. Им всё понравилось. Моя цена была чуть ниже рыночной, и они согласились не раздумывая. Мы оформили все документы в рекордные сроки. Я собрала свои самые ценные вещи, документы и несколько смен одежды в один чемодан. Остальное оставила. Пусть это будет мой подарок новым хозяевам. Я сняла небольшую, но уютную квартиру на другом конце города и перевезла туда свои вещи. Ночевала уже на новом месте.
Наступил день «Икс». Я приехала к своему бывшему дому за час до прибытия поезда. Новые владельцы, милые и порядочные люди, уже получили ключи. Я попросила их об одном одолжении.
— Когда они приедут, просто скажите, что вы — новые хозяева. Ничего больше, — попросила я. Мужчина, крепкий и добродушный, понимающе кивнул.
Я стояла на лестничной клетке этажом выше, у окна, и ждала. Мое сердце колотилось, но это был не страх. Это было предвкушение.
И вот они появились. Вся процессия. Впереди, сияя от предвкушения триумфа, вышагивала Светлана Петровна. За ней, с трудом таща два огромных чемодана, шёл Олег. Он пытался выглядеть гостеприимным хозяином, но на лице читалась усталость. Замыкала шествие Лида с двумя детьми. Она смотрела на всё с затаенной жадностью, уже примеряя на себя роль хозяйки.
— Ну вот, Лидочка, приехали! Это теперь и твой дом! — громко провозгласила свекровь, останавливаясь перед дверью. — Олег, открывай скорее! Дети устали с дороги.
Олег, пыхтя, поставил чемоданы и полез в карман за ключами. Он вставил ключ в замок. Повернул. Ещё раз. Ключ не подходил.
— Что за черт… — пробормотал он, пробуя снова и снова. — Замок заело, что ли?
— Дай сюда, руки-крюки! — Светлана Петровна оттолкнула сына и сама попыталась открыть дверь. Безуспешно.
В этот момент дверь распахнулась изнутри. На пороге стоял тот самый новый владелец, крупный мужчина в домашней футболке.
— Вы к кому? — добродушно спросил он.
Вся компания остолбенела. Светлана Петровна первая пришла в себя.
— Ты еще кто такой? — возмущенно спросила она. — А ну, пошёл вон из квартиры моего сына!
— Женщина, вы чего кричите? — удивился мужчина. — Это моя квартира. Мы с женой купили её вчера. Вот документы.
Он протянул им папку. Олег выхватил её, открыл. Его лицо из растерянного стало белым как полотно. Он переводил взгляд с договора купли-продажи на непроницаемое лицо мужчины и обратно.
Лида ахнула и прижала руки ко рту. Дети испуганно жались к её ногам.
А Светлана Петровна… Она медленно повернула голову и посмотрела прямо вверх, на лестничный пролёт, где стояла я. Наши взгляды встретились. В её глазах на секунду мелькнуло понимание. Искажённое, злое, полное ненависти. Она поняла всё. Она поняла, что её идеальный план рухнул. Что её обвели вокруг пальца. Она открыла рот, и из её горла вырвался не крик, а какой-то звериный вой. Пронзительный, полный ярости и бессилия. Он эхом разнёсся по всему подъезду. Первой закричала свекровь, увидев… меня, спокойно стоящую этажом выше.
Олег поднял голову вслед за матерью. Увидев меня, он побагровел.
— Аня! Что ты наделала?! Ты с ума сошла?! — закричал он, бросая документы на пол.
Я медленно спустилась по лестнице. Я подошла к ним почти вплотную. Я была абсолютно спокойна.
— Ничего особенного, Олег, — мой голос звучал ровно и тихо, но в гулком подъезде каждое слово было слышно. — Я просто продала свою квартиру. Я ведь имею на это право, не так ли?
— Но… как? Куда нам теперь? — пролепетал он, растеряв всю свою спесь.
— А вы хотели жить здесь большой, дружной семьей? — я обвела их взглядом. — Ну вот и живите. Только поищите для этого другое место. Кстати, Лида, — я повернулась к побледневшей женщине, — передай привет своему сыну. Данилу Олеговичу. Я видела его фотографию на школьном сайте. Очень одаренный мальчик. Родинка на щеке — вылитый отец.
Лицо Лиды исказилось от ужаса. Светлана Петровна, которая уже открыла рот для новой порции проклятий, захлопнула его и замерла, как статуя. Она знала. Конечно, она всё знала с самого начала. Это был её план.
Я больше не сказала ни слова. Я развернулась и пошла к выходу. За спиной слышались приглушённые рыдания Лиды и яростный шёпот Олега. Мне было всё равно. Я вышла на улицу, вдохнула свежий весенний воздух и впервые за много месяцев почувствовала, что могу дышать полной грудью. Меня ждало такси. Уезжая, я мельком увидела в зеркале заднего вида растерянную группу людей с чемоданами на фоне подъезда, который больше никогда не будет моим домом. И на душе у меня было светло.
Сейчас я живу в своей маленькой съёмной квартире. Здесь пока не так уютно, как было в той, прошлой жизни, но здесь есть главное — тишина и покой. Здесь никто не врывается без спроса, не передвигает мои вещи и не диктует, как мне жить. Это моё пространство. Только моё. Иногда я вспоминаю те двадцать пять тысяч, которые перевела на билеты. И улыбаюсь. Это была самая выгодная сделка в моей жизни. Я заплатила не за их переезд. Я заплатила за свой собственный билет. Билет в новую жизнь, свободную от лжи и предательства. Вчера мне написала старая подруга, с которой мы давно не общались: «Слышала, что у тебя произошло. Как ты держишься?». Я ответила ей: «Я не держусь. Я лечу». И это была чистая правда. Я смотрела в окно на незнакомый двор, залитый солнцем, и чувствовала, как внутри меня рождается что-то новое. Что-то сильное и светлое.