Надежда Ивановна, мать Димки, наблюдала за ними со стороны. Её добрые глаза внимательно следили за каждым движением Али. Она тихонько шепнула мужу.
— Какая девушка хорошая, и Димка, похоже, очень любит её. Погляди, глаз с неё не сводит. Только бы она дождалась его.
Максим Романович, мужчина основательный и рассудительный, положил руку на плечо жены.
— Дождётся, не переживай. Такие, как эта Аля, если слово дадут, то сдержат его обязательно. В ней есть стержень, чувствуется.
Он тоже смотрел на Алину хрупкую фигурку, на то, как она старается не показывать своей грусти, и в его сердце теплилась надежда. Надежда на то, что эта юная девушка, сможет преодолеть все трудности и дождаться его сына. Аля, не слышав их разговора, лишь крепче сжала руку Димки, которая лежала рядом на столе. В этом прикосновении было молчаливое обещание ждать. А Димка наклонился к ней и тихонько шепнул на ухо.
— Аль, пойдём погуляем.
— Дима, неудобно, все пришли проводить тебя, а мы уйдём.
— Пойдём Аль, — с мольбой попросил Дима, — хочется побыть с тобой, и чтобы рядом никого не было, а тут толпа народу. Пойдём, завтра ведь уже в военкомат. А им и без нас тут весело, пускай люди отдыхают.
Аля кивнула в знак согласия, и они тихонько, чтобы никто не заметил, выскользнули из-за стола и вышли на улицу.
Была тихая майская ночь. Воздух был напоён ароматом цветущих яблонь и свежестью земли. Над ними, в высоком, бездонном небе, рассыпались миллиарды звёзд, словно бриллиантовая пыль. Они шли по тихой деревенской улице, освещенной лунным светом и мерцанием далеких звезд. Аля чувствовала тепло его руки, и ей было хорошо и спокойно. А Димка молчал, впитывая каждый миг рядом с ней. Они вышли на околицу села и сели на старую покосившуюся скамейку. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь соловьиными трелями. Димка обнял Алю за плечи, прижал к себе.
— Аль, я буду писать тебе каждый день, — прошептал он, — каждый день буду думать о тебе. Ты только жди меня, слышишь. Просто жди.
Аля прижалась к нему ещё сильнее, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Она не могла вымолвить ни слова, только кивнула в ответ.
— Я вернусь, Аль, обязательно вернусь, — продолжал Димка, — и мы с тобой будем жить долго и счастливо. У нас будет большой дом, много детей, и мы будем вспоминать этот вечер, и то, как ты провожала меня.
Аля подняла на него заплаканные глаза, в которых отражались звезды.
— Я буду ждать, Дим, — тихо прошептала она, — буду ждать столько, сколько потребуется. Ты только возвращайся.
Он нежно поцеловал её, и в этом поцелуе была вся их любовь, вся надежда на будущее. Они сидели на скамейке обнявшись, пока первые лучи солнца не коснулись земли.
Весь следующий день пролетел как в тумане. Сборы, прощания, напутствия. Аля старалась держаться, не показывать своих слез, но сердце её разрывалось на части. Когда автобус тронулся, от военкомата, она больше не смогла сдержаться и расплакалась. Надежда Ивановна обняла её, прижала к себе.
— Не плачь, дочка, — сказала она, — он вернётся. Обязательно вернётся. А ты береги себя для него, и жди.
Из Покровки в город они с Лидой ехали почти всю дорогу молча. Подруга попыталась разговорить Алю, но видя, как ей сейчас тяжело, отстала от неё. Через месяц от Димы пришло первое письмо, он писал, что у него всё хорошо, что попал служить в небольшой городок в Средней Азии, и сейчас находится в учебке. Аля перечитывала это письмо десятки раз, вглядываясь в каждую строчку, в каждое слово. Письмо было её живой ниточкой, связывающей с Димкой, с его жизнью там, далеко от неё. В конце июня сдав сессию, их отправили в колхоз, в качестве трудового десанта. По вечерам, Лида, как обычно, тащила её в местный клуб на танцы, но Аля не шла, сидела в комнате, школьного интерната, куда их поселили, читала книги, и писала письма Диме, писала каждый день, не дожидаясь от него ответа. Жизнь шла своим чередом. Дни были наполнены работой в поле, усталостью и однообразием. Но Аля не жаловалась. Работа помогала ей хоть немного отвлечься от тоски по Димке. Вечерами она доставала его письма, перечитывала их, представляла, как он там, далеко, в чужом краю. Иногда ей казалось, что время остановилось, что эта разлука никогда не закончится. Однажды, Лида пришла с танцев взволнованная.
— Аля, я с таким парнем познакомилась, — проговорила она, подсаживаясь к ней на кровать, — он военный, здесь у родителей в отпуске. Он такой, я просто передать не могу. Сейчас проводил меня до интерната, и свидание на завтра назначил.
— Лида, я рада за тебя, — улыбнулась Аля, — это замечательно.
Лида сияла от счастья, рассказывая о своем новом знакомом. Аля слушала её, радуясь за подругу, а в душе была тихая грусть. Ей тоже хотелось тепла и внимания, хотелось быть рядом с любимым человеком. Но судьба распорядилась иначе, и ей оставалось только ждать и надеяться. Отработав месяц в колхозе, на остаток лета, они поехали домой, в Калиновку.
— Алька, как же я тебя теперь понимаю, — говорила Лида, когда они, искупавшись, лежали на берегу Матрёнина озера, — я без Мишки так скучаю, ни есть, ни спать толком не могу. Так хочется, чтобы он был рядом. Обещал приехать в город, когда мы на занятия вернёмся.
Вскоре наступила осень, Аля с головой ушла в занятия. Письма от Димки приходили нерегулярно, иногда раз в две недели, иногда раз в месяц. В них он писал о службе, о друзьях, о том, как скучает. Аля отвечала на каждое письмо, рассказывая о своей жизни, об учебе, о новостях. Зимой, когда они вернулись в институт после каникул, Лида неожиданно сообщила.
— Аль, а я замуж выхожу. Миша мне в письме предложение сделал, и я согласилась. Через месяц свадьба.
— Как свадьба, Лида, а учёба? — опешила Аля.
— На заочное переведусь, не могу я без Мишки, понимаешь, не могу.
Аля искренне порадовалась за Лиду, хотя в душе защемило от тоски. Если она выйдет замуж, это значит уедет к мужу, и она останется в городе одна. Свадьба у подруги была весёлой, Аля была свидетельницей. За ней даже попытался ухаживать, друг Михаила, но она сказала, что у неё есть жених, и что она ждёт его из армии, и парень отстал. После свадьбы Лида уехала с мужем в военный городок, оставив Алю одну в институтской общаге. Тоска по Димке с каждым днем становилась всё сильнее, письма от него приходили всё реже. А весной он сообщал, что их часть перебрасывают в Афганистан. Аля похолодела, прочитав эти слова. Она знала, что там идет война, что многие ребята погибают. Страх сковал её сердце, она не могла думать ни о чем другом, кроме того, что Димка в опасности.
Письма стали приходить очень редко, в них Димка писал о том, как скучает по дому и по ней. Он старался не рассказывать о трудностях и опасностях, но Аля чувствовала, что ему тяжело. Она писала ему каждый день, ждала, и молилась. А летом, он неожиданно пришёл в отпуск. Был в форме, такой красивый, возмужавший, и очень загорелый.
Аля не поверила своим глазам, когда увидела его идущего по тропинке к дому. Она бросилась ему навстречу, повисла на шее, не в силах сдержать слезы радости. А он крепко обнял её, прижал к себе, целуя её волосы. Потом они гуляли за околицей, держась за руки, как будто боялись потерять друг друга. Димка рассказывал о чужой далёкой стране. Аля слушала, затаив дыхание, и ей казалось, что это какой-то сон, что ей всё это снится, вот откроет глаза, а его рядом нет. Вечером они сидели на берегу речки, смотрели на закат. Димка взял её руку в свою.
— Аль, я знаю, что тебе тяжело, — сказал он, — но ведь осталось совсем немного, уже меньше года. Подожди ещё. Я вернусь, обязательно вернусь, обещаю тебе. И мы обязательно будем счастливы.
Отпуск пролетел как один миг. Снова прощание, снова слезы, снова страх. Аля провожала его на вокзале, и ей казалось, что сердце её разорвется на части. Она стояла на перроне, пока поезд не скрылся из виду, и в душе была лишь одна мысль: «Вернись, пожалуйста, вернись».
Дни тянулись медленно и мучительно. Аля жила от письма до письма. Каждое слово, написанное его рукой, были для неё бальзамом на душу. Она перечитывала эти письма по сто раз, вглядывалась в каждую фотографию, пытаясь представить, где он сейчас, что с ним происходит. Зимой пришло короткое письмо, полное тревоги и недосказанности. Аля чувствовала, что что-то не так, но старалась гнать от себя плохие мысли. Она верила, что с Димкой ничего не случится.