— Он угрожал мне и моему ребёнку, Галя. И Вы с ним вместе. Вы сами создали эту ситуацию.
— Врёшь! Витя — хороший человек! Он меня защищал! А ты… ты разрушила мою семью! Мою жизнь!
Сообщение Дмитрия «Витя уезжает сегодня» повисело на экране несколько секунд, прежде чем Катя осознала его смысл. Это была не победа. Это было перемирие, достигнутое шантажом и страхом. Но сейчас её это устраивало.
Она не ответила. Любая её реакция — облегчение, злорадство, вопросы — могла бы дать им понять, насколько она была на грани. Пусть думают, что это был холодный, просчитанный ход.
Вместо этого она позвонила адвокату.
— Ирина Викторовна, похоже, в стане врага произошёл раскол. Сожитель свекрови покидает поле боя. Что это меняет?
— Многое, — в голосе адвоката впервые прозвучали нотки оптимизма. — Во-первых, мы убираем из уравнения главный фактор прямой угрозы. Во-вторых, это демонстрирует суду, что отец ребёнка всё же способен принимать решения в интересах безопасности несовершеннолетнего, пусть и под давлением. Но расслабляться рано. Нужно закрепить результат.
— Как?
— Во-первых, официальное подтверждение. Пусть Дмитрий пришлет вам письменное заявление, что данный человек более не проживает по месту жительства ребёнка и не будет допускаться к общению с ним. Во-вторых, мы вносим это в наши исковые требования как одно из условий определения места жительства сына с отцом.
Катя снова написала Дмитрию, уже как робот, выдающий инструкции.
«Мне нужно твоё письменное заявление, что Виктор Сергеевич более не проживает в квартире и не будет контактировать с Семёном. Подпиши, отсканируй и пришли. Это необходимо для суда».
Ответ пришёл через час. Скан-копия листа, на котором кривым, неуверенным почерком было выведено: «Я, Дмитрий Родионов, подтверждаю, что Виктор Сергеевич Большаков более не проживает в квартире по адресу [адрес] и не будет допускаться к общению с моим несовершеннолетним сыном Семёном. Дата. Подпись».
Катя распечатала документ и положила его в папку. Это была первая реальная победа. Крошечная, но такая важная.
Вечером того же дня её новая сим-карта снова взорвалась звонком. На этот раз звонила Галина Петровна. Голос её был другим — не ледяным и не язвительным, а старым, надтреснутым и полным беспомощной ярости.
— Довольна? — прошипела она. — Добилась? Выжила из дома человека, который мне помогал! Осталась я одна, с предателем-сыном! Ты счастлива теперь?
Катя слушала, не перебивая. Внутри всё пело от горького торжества.
— Он угрожал мне и моему ребёнку, Галя. Вы с ним вместе. Вы сами создали эту ситуацию.
— Врёшь! Витя — хороший человек! Он меня защищал! А ты… ты разрушила мою семью!
— Я пыталась спасти свою, — холодно парировала Катя. — И, кажется, мне это наконец удалось.
Она положила трубку. Больше она ничего не хотела слышать. Цикл «жалость-вина-манипуляция» был разорван.
На следующее утро она, вооружившись распечатанным заявлением Дмитрия и свежей характеристикой с работы, отправилась в детский сад. Заведующая, строгая женщина с внимательным взглядом, выслушала её и изучила документы.
— Понимаете, ситуация нестандартная, — сказала она. — Но раз отец письменно подтверждает, что источник конфликта устранён, и у вас есть стабильная работа и жильё… Мы не можем лишать мать права видеться с ребёнком без решения суда. Предупредите, пожалуйста, заранее о вашем визите. И, пожалуйста, без сцен.
— Без сцен, — твёрдо пообещала Катя.
И вот, спустя долгие недели разлуки, она снова вела за руку своего сына из садика. Он шёл, крепко сжимая её пальцы, и безостановочно тараторил, словно боялся, что она снова исчезнет, если он замолчит.
— Мама, а дядя Витя правда уехал? Бабушка плакала. Папа сказал, что он больше не придёт. А правда, что мы поедем к тебе в гости?
— Правда, — сказала Катя, останавливаясь и присаживаясь перед ним. — Сёмочка, слушай меня внимательно. Взрослые иногда ссорятся. Очень сильно. Но это не значит, что мама тебя не любит. Мама любит тебя больше всего на свете. И я всегда буду твоей мамой. Никто и никогда не сможет этого изменить.
Он смотрел на неё своими большими, серьёзными глазами, словно проверяя на прочность. Потом кивнул.
— Я знаю. Я тебе верил.
Эти простые слова стоили всех битв, всех слёз, всех унижений.
Война не была окончена. Впереди был суд по определению места жительства, раздел имущества, долгие и сложные переговоры о порядке общения. Её отношения с Дмитрием были мёртвы, и она это наконец приняла. Он навсегда останется для ней тем испуганным мальчиком на скамейке, который не смог поставить свою семью на первое место.
Но самое страшное осталось позади. Она вырвалась из золотой клетки, которая превратилась в камеру пыток. Она отстояла своё право быть матерью. Она смотрела на сына, который доверчиво улыбался ей, и понимала — это и есть её главная победа. Не над Галиной Петровной, не над Димой, а над собственным страхом и бессилием. Она выстояла. И это значило, что сможет всё
Прошло два года.
Катя стояла у окна своей новой, уже двухкомнатной квартиры, глядя на засыпающий парк. Не та, первая, казённая однушка, а именно своей, выбранной с любовью, с большими окнами и светлыми стенами. В гостиной, залитой тёплым светом торшера, Сёма, теперь уже десятилетний, с упоением собирал сложный конструктор. Его сосредоточенное лицо, обрамлённое тёмными волосами, так напоминало Дмитрия, но в характере уже проступала её собственная, материнская твёрдость.
Война закончилась не громкой победой, а серией тяжёлых, изматывающих перемирий. Суд по определению места жительства ребёнка, длившийся несколько месяцев, завершился компромиссом, который стал для Кати лучшим из возможных исходов. Семён был официально зарегистрирован по её адресу, а с Дмитрием был утверждён чёткий, подробный график встреч: каждые вторые выходные и половина каникул. Суд, изучив собранное Катей досье — записи, показания соседки, заявление в полицию — не счёл возможным оставить ребёнка в среде, где допускалось подобное, даже если «источник угрозы» был устранён.
Самым сложным оказалось не юридическое противостояние, а то, что началось после. Первые месяцы Сёма возвращался от отца молчаливым и подавленным. «Бабушка Галя плачет и говорит, что ты нас забрала», — однажды признался он. Катя, стиснув зубы, объясняла снова и снова, что взрослые иногда расходятся, но мамина любовь — это навсегда. Она водила его к детскому психологу, и постепенно рана начала затягиваться. Сейчас он ездил к отцу уже без прежней тревоги, как в гости, из которого всегда знал, что вернётся домой.
Она узнала от общих знакомых, что Дмитрий так и остался жить с матерью. Их странный, замкнутый мирок сохранился, но лишился своей агрессивной экспансии. Галина Петровна, по слухам, сильно сдала, здоровье её пошатнулось. Катя иногда, в самые тёмные минуты, ловила себя на чувстве, похожем на жалость, но тут же прогоняла его. Та женщина сама выбрала свою судьбу, пытаясь построить счастье на руинах чужого.
Сама Катя нашла в работе не просто источник дохода, а опору и уверенность в себе. Её скромное дизайн-бюро выросло, и она теперь руководила небольшим отделом. Шрам от предательства и страха за сына никуда не делся, он был всегда с ней, как затвердевшая сталь в основании души. Он мешал ей доверять мужчинам, делал её излишне бдительной и иногда слишком жёсткой. Но этот шрам также напоминал ей, что она выжила. Что она способна отстоять себя и своего ребёнка.
Она отвернулась от окна и подошла к Сёме, сев рядом на ковёр.
— Ну что, строитель, как успехи?
— Почти всё, мам, осталось башню достроить, — он улыбнулся ей, и в его улыбке не было и тени прошлого испуга.
Катя обняла его, прижавшись к его тёплой щеке. Дом, в котором они жили,也许не был идеальным. В нём не было папы. В нём иногда было одиноко. Но это было её царство. Место, где царили любовь и безопасность. Место, выстраданное и завоёванное в самой страшной битве её жизни. И это значило, что оно было самым крепким и самым дорогим, что у неё когда-либо было
Читайте начало по ссылке ниже
У нас к вам, дорогие наши читатели, есть небольшая просьба: оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы быть в курсе последних новостей. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!