На столе стояла ваза с пионами, его подарок на прошлой неделе. Без повода. Просто так.
— Лен, ты сегодня до скольких за компьютером? — голос Андрея, как всегда, был мягким и обволакивающим. Он подошел сзади, обнял за плечи и поцеловал в макушку. От него пахло свежестью и нашим общим шампунем.
— Думаю, еще часик, и всё, — ответила я, не отрываясь от экрана ноутбука. — Нужно закрыть несколько договоров, пока у клиентов выходной и они не завалили почту новыми правками.
— Ты моя трудяга, — выдохнул он мне в волосы. — Может, вечером в кино? Или просто погуляем?
Я улыбнулась. Как же мне с ним повезло. Три года брака, а он всё такой же внимательный и заботливый. Не муж, а мечта. Мой бизнес по организации мероприятий отнимал много сил, но Андрей всегда был моей поддержкой, моей тихой гаванью. Он работал в небольшой строительной фирме, без особых амбиций, но стабильно. А я… я горела своим делом. Недавно я заключила самый крупный контракт в своей жизни — организация международного форума. Аванс, который я получила, был просто огромным. Двадцать миллионов. Эти деньги лежали на моем отдельном счете, предназначенные для оплаты подрядчиков, аренды, гонораров. Это был мой пропуск в высшую лигу, моя гордость. Андрей радовался за меня, кажется, даже больше, чем я сама. «Ты всё сможешь, я в тебя верю», — говорил он, когда я до поздней ночи сидела над сметами.
— Вечером не получится, милый, — сказала я, наконец закрывая ноутбук. — К нам же Светлана Петровна приедет. Ты забыл?
Андрей поморщился, едва заметно, но я уловила это движение. Его отношения с матерью были сложными. Она вырастила его одна, вложив всю свою жизнь в единственного сына, и теперь, казалось, ожидала пожизненной благодарности, выраженной в постоянном внимании и, чего уж греха таить, финансовой поддержке. Я не была против. Я хорошо зарабатывала, и мы регулярно помогали его маме.
— Ах, да. Мама, — он потер переносицу. — Ну хорошо. Тогда устроим семейный ужин. Я закажу ее любимые пироги.
И он ушел в комнату, оставив меня наедине с моими мыслями. Что-то в его тоне меня насторожило. Какая-то усталость. Или раздражение? Наверное, просто не выспался. Я отогнала от себя дурные предчувствия. У нас всё было хорошо. Просто идеально. Солнечная квартира, любимый муж, успешная карьера. Что могло пойти не так?
Светлана Петровна приехала ближе к обеду. Как всегда, смерила меня оценивающим взглядом с ног до головы, поджав тонкие губы.
— Здравствуй, Леночка. Опять работаешь, вся в делах. Не женское это дело, так себя изводить. Мужчину надо уютом окружать.
— Здравствуйте, Светлана Петровна, — я вежливо улыбнулась, принимая у нее легкое пальто. — Проходите, Андрей сейчас выйдет.
Весь день прошел под аккомпанемент ее тихих упрёков и громких вздохов. Она рассказывала, как ей тяжело живется одной, как всё дорого, как болят суставы. Андрей сидел рядом с ней на диване, гладил ее по руке и поддакивал. Я хлопотала на кухне, накрывая на стол, и чувствовала себя лишней на этом празднике материнской любви и сыновьего долга.
— Андрюша, ты такой худой стал, — причитала она. — Лена тебя совсем не кормит, что ли? Одни дела на уме.
— Мам, перестань, — мягко обрывал её Андрей, но в его голосе не было строгости. Была только какая-то виноватая нежность.
Я молчала. Я привыкла. Спорить с ней было бесполезно, это бы только расстроило Андрея. Я приносила пироги, наливала чай, улыбалась и чувствовала, как внутри всё сжимается от несправедливости. Я ведь делаю для него всё. Я люблю его. Почему его мать заставляет меня чувствовать себя плохой женой?
Вечером, когда мы остались вдвоем на кухне, убирая посуду, Андрей выглядел задумчивым. Он долго молчал, глядя в окно на темнеющий город.
— Лен, — начал он наконец, и его голос был непривычно напряженным. — Маме совсем тяжело. Пенсия маленькая, здоровье уже не то. Она всю жизнь на меня положила. Работала на двух работах, чтобы у меня всё было. Не доедала, не досыпала.
Я кивнула. Я знала эту историю наизусть.
— Я понимаю, милый. Мы же ей помогаем. Может, стоит увеличить сумму, которую мы ей каждый месяц переводим?
— Дело не в тысячах, Лена, — он повернулся ко мне. В его глазах было что-то, чего я раньше не видела. Какая-то отчаянная решимость. — Она заслуживает большего. Она заслуживает настоящей компенсации за свою жизнь. За то, что она пожертвовала всем ради меня.
Мне стало не по себе. Компенсации? Что он имеет в виду?
— Андрей, я не совсем понимаю…
Он подошел ближе, взял мои руки в свои. Его ладони были холодными и влажными.
— Просто знай, я тебя очень люблю. И всё, что я делаю, я делаю для нашей семьи. Для нашего будущего.
Сказав это, он вышел из кухни. Я осталась стоять посреди комнаты, оглушенная странным предчувствием беды. За окном выла сирена скорой помощи, и этот звук показался мне зловещим. Что он задумал? Какая компенсация? Я вспомнила его слова о том, что он радовался моему крупному контракту. Вспомнила, как он смотрел на цифры в моем банковском приложении, которое я ему как-то показывала, хвастаясь. Холодная волна пробежала по спине. Нет. Не может быть. Он бы не посмел. Это ведь мои деньги. Деньги моего бизнеса.
Следующие несколько дней прошли в тумане. Андрей был подчёркнуто ласков. Приносил мне кофе в постель, делал комплименты, обнимал при каждом удобном случае. Но его глаза… они были пустыми. Он смотрел сквозь меня. А я, как дурочка, убеждала себя, что всё это мне кажется. Что я накручиваю себя из-за визита свекрови.
Однажды вечером он попросил мой ноутбук.
— Лен, у моего батарея села, а мне срочно нужно кое-что по работе проверить, буквально на пять минут.
Я без задней мысли протянула ему свой макбук. Я всегда ему доверяла. Безгранично. Он сел за стол в гостиной, я ушла в спальню, чтобы почитать перед сном. Через какое-то время он вернулся, поцеловал меня и сказал, что пойдет в душ.
Странно, он пробыл за ноутбуком не пять минут, а почти полчаса. И что-то печатал очень интенсивно.
Я лежала в кровати, и тревога снова начала точить меня изнутри. Что-то было не так. Это было разлито в воздухе, в его торопливых поцелуях, в его бегающем взгляде. Я не выдержала. Встала и подошла к ноутбуку. Он был просто закрыт, не выключен. Я открыла крышку. На экране была страница истории браузера. Ничего необычного. Но рядом, в доке, мигал значок банковского приложения. Моего приложения.
Зачем он в него заходил?
Сердце заколотилось так громко, что, казалось, его стук слышен по всей квартире. Дрожащими пальцами я кликнула на иконку. Приложение открылось без запроса пароля — он не вышел из системы. И я увидела.
Последняя операция.
Перевод.
Двадцать миллионов рублей.
Получатель: Светлана Петровна К.
Время: двадцать минут назад.
Я смотрела на эти строчки, и мир вокруг меня рассыпался на миллионы пикселей. Воздуха не хватало. Я схватилась за край стола, чтобы не упасть. Этого не может быть. Это ошибка. Шок. Глухой, оглушающий шок. Он не мог. Он не мог так со мной поступить. С нами. Это не просто деньги. Это моя репутация. Мои обязательства перед десятками людей. Мой бизнес, который я строила по кирпичику годами, ночами не спала, рисковала всем. Он всё уничтожил. Одним кликом.
Я услышала, как в ванной выключилась вода. Дверь открылась. Вышел Андрей, завернутый в полотенце, с влажными волосами. Увидев меня у ноутбука, он замер. На его лице не было раскаяния. Только холодная, отстраненная решимость.
— Ты видел? — спросила я шепотом. Голос меня не слушался.
— Да, — ответил он спокойно, даже как-то вызывающе.
— Андрей… что… что ты наделал? — я перешла на крик, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы. — Это же деньги для проекта! Это конец всему!
Он подошел ко мне. В его глазах не было ни капли сочувствия.
— Успокойся, Лена. Это не конец. Это начало.
— Начало чего?! — захлебывалась я рыданиями. — Начало моего банкротства?! Моего позора?!
И тут он произнес фразу, которая сожгла во мне всё, что еще оставалось от любви к нему. Он сказал это с гордостью, с каким-то извращенным чувством выполненного долга.
— Это ей компенсация за то, что вырастила меня одна! Она заслужила пожить по-человечески. А ты еще заработаешь. Ты же у меня умница.
Я смотрела на него и не узнавала. Передо мной стоял чужой, жестокий человек. Вор. Предатель. Человек, который только что украл не просто мои деньги, а мою жизнь, мою веру в людей. И он считал себя правым. В его вселенной это был благородный поступок.
— Ты… ты понимаешь, что ты сделал? — прошептала я, чувствуя, как силы покидают меня.
— Я всё понимаю, — отрезал он. — Я позаботился о своей матери. Настоящий мужчина так и должен поступать.
В этот самый момент, когда мир, казалось, уже рухнул окончательно, в дверь позвонили. Громко, настойчиво. Два резких, требовательных звонка, от которых мы оба вздрогнули.
Я посмотрела на Андрея. И увидела то, что перевернуло всё еще раз. Его лицо. За долю секунды с него слетела вся его напускная бравада. Оно стало белым как полотно. Глаза расширились от ужаса, который не имел ничего общего с нашей ссорой. Это был животный, первобытный страх.
— Не открывай, — прошипел он, хватая меня за руку. Его пальцы были ледяными и сжимали до боли. — Слышишь? Не подходи к двери.
Но было поздно. За дверью раздался строгий мужской голос:
— Полиция! Откройте, пожалуйста! Гражданин Андреев, мы знаем, что вы дома.
Андрей побелел еще сильнее, если это было вообще возможно. Его начало трясти. Он отпустил мою руку и попятился вглубь комнаты, как загнанный зверь. Он боится не меня. Он боится не моего гнева из-за денег. Он боится их. Что происходит? Господи, что еще происходит?
Оцепенев, я пошла к двери. Руки не слушались, но я повернула замок. На пороге стояли два человека в форме и один в штатском.
— Елена Андреевна? — спросил тот, что был в штатском, показав удостоверение. — Ваш муж дома?
Я молча кивнула, отступая в сторону. Они вошли в квартиру. Андрей стоял посреди гостиной, глядя на них затравленным взглядом. Он был жалок.
— Андреев Андрей Викторович? — строгим голосом произнес полицейский. — Вы задержаны по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере по делу о строительной компании «Строй-Гарант».
«Строй-Гарант»? Это же его старая фирма, которую он якобы закрыл два года назад из-за нерентабельности. «Не пошло дело, Лен, не мое это», — говорил он тогда.
Оказывается, он не просто ее закрыл. Он собрал с нескольких десятков человек деньги за квартиры в доме, который даже не начал строить. Взял предоплаты и просто исчез. Подал на банкротство, вывел все активы и лёг на дно. И всё это время, живя со мной, он притворялся обычным офисным работником, получающим скромную зарплату. Он боялся, что его найдут. Он жил в постоянном страхе.
А деньги… эти двадцать миллионов… Теперь я поняла. Он перевел их матери не только из чувства сыновнего долга. Он пытался их спрятать. Он понял, что тучи сгущаются, что следствие вышло на его след. Он решил, что на счету пожилой матери их не так быстро найдут. Он использовал ее, так же, как использовал меня. Он хотел обеспечить ей «компенсацию», а себе — финансовую подушку, когда выйдет из тюрьмы.
Светлана Петровна, узнав обо всем на следующий день, примчалась ко мне. Она не извинялась. Она кричала, что я во всем виновата. Что это я сглазила ее мальчика, что это мои большие деньги вскружили ему голову, что я его подставила. Она требовала, чтобы я наняла ему лучшего адвоката.
Я смотрела на эту женщину, вырастившую монстра, и не чувствовала ничего. Ни злости, ни жалости. Пустота.
Деньги на счету свекрови, конечно же, арестовали в рамках дела о мошенничестве. Мой бизнес был на грани краха, но мои партнеры, узнав всю историю, вошли в положение. Мне дали отсрочку. Мне пришлось работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы выкарабкаться. Было невыносимо тяжело. Но с каждым днем, проведенным в работе, в решении реальных проблем, я чувствовала, как из меня уходит яд предательства.
Я больше никогда не видела ни Андрея, ни его мать. Мне передали, что он получил большой срок. Иногда я думаю о том солнечном утре, о запахе кофе и пионах. О том, как легко можно принять красивую декорацию за настоящую жизнь. Я заплатила огромную цену за этот урок — двадцать миллионов и разбитое сердце. Но я выжила. Я стала сильнее. Я поняла, что самая надежная опора в этом мире — это ты сам.