— Дети забирают меня к себе! Прощай одиночество! — хвалилась давней подруге Наталья, сидя с ней на лавочке возле подъезда. Наталья была на седьмом небе от счастья. Её лицо светилось, глаза блестели, а голос дрожал от переполнявших её эмоций.
— А квартира что? Пустишь квартирантов? — интересовалась подруга Татьяна, прищурив глаза. — Тоже неплохо. Считай, прибавка к пенсии.
— Нет. Там у детей немного другая задумка, — ответила Наталья, и её голос зазвучал ещё более восторженно. — В общем, они свою трёшку продают, я свою двушку тоже. Покупаем дом в Юбилейном. Частный дом, Татьяна! Мы с Геной всегда мечтали! Жить в своём доме, на земле… чтобы птички пели по утрам!
Татьяна кивнула, но в её голосе проскользнула нотка сомнения.
— Да… Только это будет не твой дом…
— Какая разница? — Наталья махнула рукой. — Знаешь, я так устала от одиночества. С тех пор как Эдик женился и съехал, а Гены не стало… Я не хочу больше быть одной. Лучше прибейте! Только не оставляйте меня одну. Я так больше не могу.
— Ну, тогда да, — вздохнула Таня, — Жаль, что уезжаешь. Ты у меня одна единственная подруга в этом дворе. Все эти годы, когда мне было тяжело, только ты и была рядом.
— Что поделаешь, Татьян, я нужна детям. Я нужна внукам! — Наталья старалась говорить бодро, но в глазах блеснули слезинки.
— Дай Бог, Наталья! Дай Бог! — пожелала Татьяна, искренне веря в лучшее для подруги.
***
Удачная продажа двух квартир, оформление документов — всё прошло как по маслу. И вот, сын Эдик, с гордым видом, везёт маму в новый дом. Да, район далек от центра, да, рядом мало магазинов, а школ и детских садов вообще нет. Но зато какой шикарный дом! Большая терраса, прилегающая к просторной кухне-гостиной. Четыре спальни — одна для Эдика с Кристиной, две для внуков, и ещё одна — гостевая, для неё самой. И отдельный гардероб — не дом, а мечта, настоящая усадьба.
— Вот, мам, это твоя комната, располагайся! — гордо сказал Эдик, заводя Наталью в одну из комнат. Он явно гордился своим приобретением и тем, как обустроил для неё это жилье. Наталья огляделась: достаточно свежий ремонт, светлые стены, удобная кровать. Эдик уже успел завезти всю необходимую мебель: шкаф, комод, прикроватную тумбочку. Как говорится, заходи и живи! На душе у Натальи стало теплее.
Вечером семейство уже сидело за ужином. На дворе была осень, холодная, дождливая, поэтому посиделки решили провести в гостиной, у большого окна, за которым шумел ветер и стучал по стеклу дождь. А так хотелось на террасу, любоваться закатом и слушать пение птиц. Но ничего, придёт весна, и каждый ужин они будут проводить там, на свежем воздухе, наслаждаясь природой.
За ужином все делились впечатлениями о новом доме. Всем понравилось, особенно маленьким детям — Егору и Полине. Они уже успели обустроить себе уютные уголки, разложить игрушки и с восторгом рассказывали о своих новых комнатах. Старшая, Ярослава, тоже была довольна. Наконец-то у неё появилась своя отдельная комната.
После трапезы, когда тарелки опустели, а бокалы были полны, перешли к обсуждению дел.
Начала невестка — Кристина. Её лицо было немного встревоженным, но она старалась держаться уверенно.
— Мама, тут такое дело, — сказала она, переглянувшись с Эдиком. — Детский сад, в который ходили Егор с Полиной… Он очень далеко отсюда, а здесь поблизости детских садов нет…
Наталья, опытная мать и бабушка, прекрасно понимала, к чему клонит невестка. Она видела, как Эдик с Кристиной переглядывались, как Кристина теребила салфетку.
— Ничего страшного, я посижу с детьми, — сама предложила Наталья, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. Она знала, что ей придётся взять на себя эту заботу, и была к этому готова.
— Вот и отлично! — с явным облегчением улыбнулся Эдик. — А то, знаешь, мам, наша с Кристиной работа ну совсем не по пути. Нам Ярославу в школу завозить — это целый крюк делать. Столько времени теряем каждый день. А потом ещё и Егора с Полиной забирать… Ужасно неудобно.
— За младших не волнуйтесь, — уверяла детей Наталья. — Будет бабушке, чем заняться на пенсии. Мне не скучно будет. А вы работайте спокойно.
Эти слова, произнесённые Натальей в первый же день её проживания в новом доме, стали как предсказание. Бабушке теперь действительно было чем заняться на пенсии. С утра до вечера она была окружена внуками, заботилась о них, играла, читала им книжки, водила на прогулки по большому участку, где летом они обязательно посадят цветы и овощи. Она чувствовала себя нужной, любимой, и больше не была одинокой. Дом, наполненный детским смехом, стал её настоящим счастьем.
***
— Мам, ты бы сегодня вещи постирала. А то у меня чистых рубашек не осталось! — причитал сын, уходя на работу.
— Да если бы я знала, как вашей машинкой пользоваться… — ответила Наталья неуверенно. Она подошла к стиральной машине, стоявшей в углу ванной комнаты, и с опаской посмотрела на неё. — Там тридцать три кнопки, и всё на не нашем написано. Я боюсь что-нибудь сломать.
— Ой, мам, все они одинаково работают, надо только разобраться! Не ленись! — отмахнулся Эдик.
Эти слова «не ленись», произнесённые сыном, словно острым лезвием прошлись по сердцу Натальи. Это она ленится? Они убегают утром на работу, оставляя за собой гору посуды после завтрака, который она им готовила, встав ни свет ни заря. Потом кормит детишек, следит за ними весь день, ухаживает, развлекает, выводит на прогулку, а пока они спят после обеда — занимается уборкой. Попробуй, уследи за чистотой и порядком, когда у тебя больше сотни квадратных метров жилой площади, да ещё и участок вокруг дома! А тут такое: «не ленись»! Наталье было обидно до слёз слышать подобное от собственного сына.
Целый день она провозилась со стиральной машинкой. Методично нажимала на кнопки, читала инструкцию, которую с трудом нашла в интернете, и даже позвонила Кристине, но та была занята на работе и лишь бросила: «Мам, там же всё понятно!». После нескольких неудачных попыток, запустив стирку на каком-то непонятном режиме, который, к счастью, не испортил вещи, Наталья, наконец, выбрала для себя оптимальный вариант, который, как ей казалось, подходил для большинства вещей. Когда последняя партия белья была развешана, она почувствовала небывалую усталость. Но времени на отдых не было. Она снова побежала в кухню, готовить ужин, пока внуки увлеклись игрой, устроив настоящий маленький хаос из игрушек.
Но едва на сковороде зашкворчали котлетки, и по кухне поплыл аромат жареного мяса, как из детской комнаты донёсся пронзительный крик Полины. Крик был такой громкий и отчаянный, что Наталья мгновенно забыла про котлеты и пулей полетела в комнату, сердце ёкнуло от предчувствия беды.
Оказалось, маленький Егор, которому едва исполнилось три года, забрал у старшей сестры её любимую куклу — ту самую, с которой Полина не расставалась ни на минуту, — и никак не хотел её отдавать. Егор крепко сжимал куклу в своих маленьких ручонках, а пятилетняя Полина стояла рядом, заливаясь слезами и пытаясь отнять свою игрушку.
— Егорка, а ну быстро отдал Полечке куклу! — строго прикрикнула на мальчика бабушка, подходя к нему. Наталья старалась говорить спокойно, но в голосе всё же прозвучала угроза.
Егор не привык к строгому обращению. Тем более со стороны бабушки, которая обычно была такой доброй и ласковой. Малыш нахмурил свои маленькие брови, схватил машинку и с размаху ударил ею сестру по голове. Увесистая металлическая машинка попала углом прямо в бровь маленькой Полине. На лице девочки, мгновенно затихшей от испуга, предательски выступила кровь.
— Ты чего творишь?! — закричала бабушка, теряя самообладание. Она тут же схватила плачущую внучку на руки и понесла её в ванную. Егор, увидев, что натворил, тоже разрыдался.
Промыв ранку холодной водой, Наталья заметила, что кровь не останавливается. С горем пополам Наталья нашла в аптечке перекись водорода, обработала ранку, а затем заклеила её пластырем. Всё это время Егор орал на весь дом, заливаясь слезами. Наталья понимала, что сейчас ей предстоит не только успокоить пострадавшую Полину, но и поговорить с Егором, объяснить ему, что так поступать нельзя, и помочь ему справиться с бушующими в нём эмоциями.
Именно в этот момент, когда в доме царил хаос из детских криков и бабушкиного отчаяния, в дом вошли Эдик с Кристиной и Ярослава. Усталые после рабочего дня, они ожидали, что их встретит домашний уют и спокойствие, но вместо этого они наткнулись на детские вопли.
Услышав истошный крик Егора, который разносился по всему дому, Кристина, даже не сняв обуви, бросилась к нему. Мальчик, увидев мать, почувствовал в ней свою спасительницу. Он прижался к ней и начал жаловаться на бабушку. Его речь была сбивчивой, лепечущей на едва понятном детском языке, но и этого было достаточно, чтобы Кристина поняла: Егора обидела бабушка.
— Мама, вы в своём уме?! — Кристина, с покрасневшим от гнева лицом, буквально зашипела на свекровь. Её глаза метали молнии. — Вы зачем Егора побили?!
— Я побила? — Наталья была возмущена таким оборотом событий. — Я его пальцем не тронула. Зато посмотрите, что он с сестрой сделал!
Наталья, стараясь сдержать дрожь в голосе, вывела раненую Полину, которая всё ещё всхлипывала.
— И что, теперь нужно бить ребёнка? — невестка упрямо стояла на своём. — Егор – ребёнок, он не понимает! А вы взрослая женщина!
— Ещё раз повторяю, я никого пальцем не тронула! — Наталья тоже выходила из себя. — Это Егор ударил Полину машинкой!
— А чего вы на меня орёте? — голос Кристины резко сменился на жалобный. Она прижала к себе плачущего Егора, словно пытаясь его защитить. — Эдик, почему она орёт на меня?
— Так, мама, успокойся! — Эдик, не задумываясь, принял сторону жены. — У нас есть принципы — не лупить детей. Это недопустимо.
— Да не лупила я, — продолжала защищаться Наталья, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
— Да? Тогда откуда у Полины эта рана? — сын указал пальцем на пластырь над глазом дочери.
Наталья была в шоке от услышанного. Теперь на неё и Полину повесили. Это было уже слишком.
— Это не я! Это Егор её ударил! — воскликнула она.
— Наталья Валентиновна, как вам не стыдно! — услышала она голос Кристины, которая продолжала гладить хныкающего и прижавшегося к ней Егора. Обращение «Наталья Валентиновна» вместо ставшего привычным «мама» резало слух. — Обвиняете детей в таком… Вы посмотрите на них! Они напуганы!
Наталья посмотрела на невестку, потом на сына — в их глазах было осуждение и немного презрения. Они смотрели на неё, как на чужого, как на врага. Затем она перевела взгляд на детей. Полина, притихшая, с заплаканными глазами, смотрела на неё с испугом. Егор, прижавшись к матери, тоже молчал. Старшая, Ярослава, стояла позади Эдика. В её глазах был неподдельный страх. Она смотрела на свою бабушку, как на какого-то монстра, который только что избил её братика и сестричку. На лице девочки застыло выражение ужаса. Наталья почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она оказалась в чужом доме, среди чужих людей, которые её не понимают и не принимают. Одиночество, от которого она так стремилась убежать, теперь накрыло её с новой, ещё более болезненной силой.
В этот момент из кухни донёсся едкий запах подгоревших котлет. Наталья, полностью поглощённая разборками между детьми, совсем забыла про готовящийся на кухне ужин.
— Котлеты! — воскликнула Наталья, словно очнувшись от страшного сна, и бросилась в кухню. Там, на сковороде, лежали уже не котлеты, а обугленные, чёрные угольки, которые источали горький дым.
— Вот-вот! Она ещё и продукты наши переводит! — тут же услышала Наталья голос Кристины.
— Знаете, что?! — крикнула Наталья, резким движением отправляя сгоревшие котлеты в мусорное ведро. — Живите тут сами, готовьте сами, за детьми смотрите сами! Я больше не могу!
Она быстро сняла свой домашний фартук, скомкала его и бросила на стул. Затем, не глядя ни на кого, прошлёпала в комнату, где хранились её вещи.
— Мама, ты чего задумала? — крикнул ей вслед Эдик.
— Я от вас съезжаю! — ответила Наталья дрожащим голосом.
— И куда ты пойдёшь?
— Слава Богу, есть куда.
Наталья быстро и настойчиво собирала свои немногочисленные пожитки. Домочадцы, как завороженные, молча наблюдали эту сцену, застыв в дверном проёме. Даже дети, Полина и Егор, притихли, наблюдая за бабушкой с испугом.
— Может останешься? — пробормотал невнятно Эдик, когда мать уже обувалась у порога, поправляя на плече сумку. — Поужинаем, всё обсудим. Давай?..
— Нет. Я сыта по горло. Не хочу больше никого обременять и переводить ваши продукты, — Наталья решительно отказалась. Её уже не переубедить!
— Мам! — едва успел сказать Эдик, протягивая к ней руку. Но дверь захлопнулась прямо перед его лицом. Наталья, не оглядываясь, вышла из дома, который так и не стал для неё родным.
***
— А я тебе говорила! — причитала соседка Татьяна, приютившая беглянку Наталью на своей просторной кухне. — Не надо было соглашаться на эту сомнительную авантюру! Дом — это одно, а семья — совсем другое. Теперь у тебя ни кола, ни двора, и, главное, никого рядом, кто бы тебя ценил.
Наталья слушала причитания подруги молча. Она и сама жалела, что пошла на поводу у детей, что поверила их обещаниям и своей мечте о большом доме и любящей семье. Но было уже слишком поздно. Она оказалась одна, выброшенная на обочину жизни, с горьким осознанием того, что её доброта и готовность жертвовать собой оказались не нужны. Оставалось только одно — начать всё сначала, но как, и с чего, она пока не представляла.
Внезапный звонок в дверь отвлёк женщин от разговора. Татьяна, вся взволнованная, ушла встречать гостя. Она приоткрыла дверь и увидела перед собой Эдика.
— Здрасьте, тёть Тань! — поздоровался он, стараясь улыбнуться как можно более дружелюбно. — Мама у вас?
— Да, у меня, — неохотно отвечала Татьяна, смерив его оценивающим взглядом. — Где же ей ещё быть? У неё-то теперь своего угла нет.
— А можно её позвать? — робко спросил Эдик, не обращая внимания на причитания соседки.
— Наташка, иди, по твою душу! — крикнула Татьяна, сама же удалилась в комнату, закрыв за собой дверь. Она не хотела быть свидетельницей этого разговора.
Наталья вышла из кухни. Увидев сына, она почувствовала, как сердце сжалось от неловкости и обиды.
— Привет, мама, — тихо поздоровался Эдик.
— Здравствуй, — достаточно сухо ответила Наталья, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Мам, мы поговорили с детьми, они рассказали нам, как всё на самом деле было, — начал Эдик, подбирая слова.
— Да ладно? А сразу нельзя было это сделать? — Наталья не могла сдержать горечь в голосе.
— В общем, ты прости нас, мама. Поехали домой, ты нужна нам. Ты нужна внукам, нужна мне…
— Тебе мать нужна? Или бесплатная няня? — Наталья не удержалась и ударила сына по самому больному. — Если как домработница, то я с этим как-то не очень…
— Да брось ты, мама! Ну погорячились. После работы все, знаешь, какие напряжённые! — пытался оправдаться Эдик. — Устали, не выспались…
— Ага. И нашли на ком сорваться? Нет, сынок, спасибо. Давайте как-нибудь без меня.
— Мам, ты что, обиделась?
— Да. Не без этого.
— Обещаю, такого больше не повторится.
— Что не повторится? С детьми, знаешь, ещё не такое может случиться, —
— С нашей стороны такое не повторится. Обещаю, что мы с Кристиной будем слушать тебя, разговаривать. Я тебя очень люблю, мам.
Наталья смотрела на Эдика. Он говорил искренне. Да и сама она понимала, что не оставит детей, не оставит внуков. И они её не оставят. Её материнское сердце не позволяло ей разорвать эту связь окончательно.
Наталья поблагодарила Татьяну за приют, тепло и поддержку. Она обняла подругу, обещая, что обязательно зайдёт в гости, как только появится свободное время. И поехала вместе с сыном. Туда, где её любили и ждали, несмотря ни на что. Во всяком случае сейчас ей хотелось в это верить.
Благодарю за внимание ❤️