Иногда самое близкое оказывается самым далёким. Я прожил почти всю юность в Норильске, но в Дудинку — порт на Енисее, ворота северных экспедиций — попал лишь сейчас. И это стало одним из самых тёплых открытий холодного лета.
В последний день нашего с Ксюшей пребывания в Норильске мы в составе уже знакомой туристической группы отправились на дневную вылазку в Дудинку. Всего девяносто километров от города, в котором я прожил свои первые семнадцать лет, — и при этом никогда не бывал в Дудинке. Забавно.
Правда, в памяти сохранилось странное воспоминание, будто бы когда-то, когда я был совсем ребёнком, наш самолёт экстренно сел в Дудинке. Но это не точно, учитывая, что отдельного аэропорта в Дудинке нет. Такая вот игра воображения. Скорее всего, дело происходило в Хатанге.
Но в любом случае я был в предвкушении приобщиться к этой важной части (столица же!) родного Таймыра.
Матушка Норильска
А ведь Дудинка — это не просто порт. И не просто маленький городок на Крайнем Севере. Это родная мать промышленного Норильска. База многих великих арктических экспедиций и место с поистине историческими масштабами.
Ясачное зимовье (сегодняшняя Дудинка) было основано в 1667 году. Триста пятьдесят восемь лет, на минуточку! Отсюда же начиналось освоение Таймыра и Северного морского пути.
Многие исследователи, кто шёл покорять Арктику, посещали Дудинку: Харитон Лаптев и Семён Челюскин, Фёдор Минин и Александр Миддендорф, Эдуард Толль и Фритьоф Нансен, Никифор Бегичев и Николай Урванцев.
Нансен и вовсе был так поражён важностью торгового поселения, стоящего в начале Хатангского тракта, что назвал Дудинку «Северной Москвой».
Ну и, в конце концов, первый медный заводик для выплавки металла, был построен купцами Сотниковыми из Дудинки — задолго до Норильского комбината.
Место знаковое, и если бы не было Дудинки, то и Норильск бы никогда не появился.
К сожалению, пока мы двигались по маршруту в сторону порта, наш гид Елена не смогла донести ни стратегическую важность Дудинки, ни раскрыть сущность Норильска, сделав в своём рассказе акцент на ярких и тёмных сценах прошлого, порой и вовсе откровенно передёргивая факты.
Я такое не приветствую, поэтому просто разглядывал бескрайние пейзажи летней тундры и ждал прибытия в Дудинку. Ждал вида на Енисей. Ждал встречи с местом, о котором столько читал, но так ни разу и не видел.
Кстати, дело было в День ВМФ, так что мне вдвойне было приятно оказаться рядышком с водой.
Енисей, Тубяку и мамонт Женя
Первой остановкой стала смотровая площадка у порта. Справа — пёстрые краны, уже не работающие, но превратившиеся в местные арт-объекты.
Слева — могучий Енисей. Широкий, мощный, холодный.
Что любопытно, бывал я в Республике Тыва, где Енисей берёт своё начало (да, он движется нетипично — с юга на север), и там он тоже огромен.
К слову, дудинский порт — самый северный международный морской порт России. И единственный в мире, который каждый год затапливает во время весеннего паводка. Всю портовую инфраструктуру площадью более двухсот восьмидесяти тысяч квадратных метров демонтируют, поднимают на возвышенности, а после ледохода собирают заново.
А ещё это единственный порт в Арктике с круглогодичной навигацией. Ледоколы не дают замерзать акватории, пробивая полынью во льдах даже в самые лютые морозы.
Вторая остановка — набережная у здания Таймырского краеведческого музея. Здесь вид, конечно, был интереснее. То, что надо.
Я снял толстовку, оставшись в любимом тельнике, достал из рюкзака Андреевский флаг, подаренную мичманом пилотку и попросил Ксюшу сделать фотофиксацию, что в дорогой сердцу День Военно-Морского флота я не отлынивал, а как и положено — отдал дань уважения всем причастным.
Мне показалось символичным оказаться в этот момент у Енисея — важнейшей водной артерии, связывающей далёкий Таймыр с «материком».
Дальше нам предстояла экскурсия по музею.
Люблю такое. Экспозиции интересные, да и рассказ сотрудников музея был насыщен и увлекателен. Много было сказано как раз про освоение этой земли. Про подвиги тех, кто решил связать свою судьбу с Севером.
Эти люди шли в неизвестность. Без GPS, без связи, без гарантий. Шли и не возвращались. Или возвращались совсем другими. А Дудинка была для многих из них последней точкой цивилизации перед входом в Арктику.
В музее представлена и порядочная коллекция животных: овцебыки, северные олени, песцы, росомахи.
И без рыбы тоже не обошлось, как никак Таймыр — земля тысяч озёр.
Но главная жемчужина — мамонтёнок Женя.
Почему Женя? Потому что в честь первооткрывателя.
В августе 2012 года одиннадцатилетний ненецкий мальчик Евгений Салиндер нашёл у метеостанции Сопочная Карга прекрасно сохранившиеся останки молодого мамонта. Животное погибло около сорока тысяч лет назад в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет.
Потрясающее ощущение — постоять рядом с существом, которое бродило по этой земле настолько давно.
Ещё один любопытный экспонат: экипировка последнего нганасанского шамана Таймыра — Тубяку. Плащ из оленьей шкуры, увешанный металлическими подвесками. Бубен. Посох. Всё лежит под стеклом, но кажется, будто вот-вот зазвенит, задрожит, оживёт. Такая сильная энергия.
Шаманы для народов Таймыра были проводниками между мирами. Между людьми и духами. Между прошлым и будущим.
Тубяку умер в XX веке. Его эпоха ушла. Но костюм сохранился (он сам передал его в музей при жизни) и напоминает о том, что здесь, на Севере, живёт не только настоящее, но и прошлое.
И вскоре мы сами к нему прикоснулись.
Пять народов и живой огонь
Из музея мы отправились в Таймырский Дом народного творчества.
ТДНТ работает уже больше шестидесяти лет, и здесь представлены все пять коренных малочисленных народов Таймыра: энцы, эвенки, долганы, ненцы и нганасаны.
У входа нас радушно встретили три женщины в ярких этнических костюмах из оленьих шкур — вышивка, мех, бисер. Характерные черты лица, тёплые улыбки. Они приветствовали нас так душевно, будто мы не туристы, а давно ожидаемые гости.
И сразу — обряд. Обряд посвящения в таймырцы. Обряд огня.
Мы собрались вокруг небольшого костра, что горел прямо во внутреннем дворе. Огонь не декоративный — настоящий, живой.
Огонь важно кормить, чтобы так показать уважение к его духу. Чем кормить? Например, жиром.
На этих словах нганасанка положила в пламя кусочек жира (бросать нельзя — неуважение) и оно вспыхнуло ярче, зашипело.
Вскоре мы все по очереди проявили уважение к местным духам и послушали, как огонь нас принимает. Треск. Шипение. Тепло на лице. Запах дыма и чего-то древнего.
Огонь принял хорошо — так нам сказали. Теперь мы таймырцы.
После обряда группа разделилась на три части и распределилась по чумам, переходя из одного в другой. Каждый народ — свой чум, своя история, своя культура. Словно перемещаешься из одного мира в другой.
Первый чум — энцов. Покрытый берестой, тёплый внутри.
Рассказ Зои Николаевны — представительницы этого северного народа — был про медведя ДИХЕ (в переводе с языка энцов — «дедушка»), от которого, по народному преданию, произошли энцы.
Поэтому на него не охотились — относились с уважением. Если встречали в лесу — уходили прочь, не тревожили. Медведь для энцов был не зверем, а частью семьи. Прародителем.
Из чума вышли с УЗАТЕР — гостинцем. Маленький подарок на дорогу дорогим гостям.
Второй чум — нганасанов. Самый малочисленный народ Таймыра, на всём полуострове осталось около семи сотен человек.
Встретила туристов милая пожилая нганасанка в больших круглых очках.
Она добродушно заулыбалась и принялась что-то говорить на своём языке. Мелодичном, с гортанными звуками, похожим на язык чукчей, который мне доводилось слышать на Чукотке.
Потом дала нам нганасанские имена. Мне — кубукуо (беспокойный). Ксюше — эрекере (красивая). Логично.
Немного побренчали детской погремушкой из копыт и рогов оленя — она звенела тихо, мягко.
А после поиграли в старинную нганасанскую игру для детей: на палку привязан череп зайца, и нужно попасть острым концом палки в отверстие черепа. Я, конечно, не попал — слишком беспокойный. Зато Ксюша попала с первого раза. В тундре не пропадёт!
Третий чум — ненецкий. Самый многочисленный из пяти народов Таймыра.
Посмотрели, как делают нити из жил оленей. Кропотливая, почти медитативная работа: вытягивать тонкие волокна, сушить, скручивать. Такими нитями потом шьют одежду — прочную, не рвущуюся даже на морозе.
Показали народные одеяния из оленьих шкур — тяжёлые, тёплые, украшенные орнаментами. Зимнюю обувь — бакари, высокие сапоги из камуса. Непромокаемые, не скользящие на льду, лёгкие.
И фигурки-обереги от злых духов. У них нет лица — потому что лица делали из клювов птиц, чтобы обмануть злых духов. Чтобы они не поняли, кто их отгоняет. Ксюша себе потом такую приобрела в сувенирной лавке — отличное дополнение к нашей специфической коллекции ёлочных игрушек.
Угостились чаем — крепким, горячим, душистым. Таким, какой пьют в тундре, когда за окном чума, метель и минус сорок, но зато внутри тепло и безопасно.
А вот долганы и эвенки в тот день были на выходном. С ними познакомиться не получилось.
Значит, будет повод вернуться.
Любовь к Северу и местная кухня
Последняя точка маршрута, но не последняя по важности — обед. Группу ждали в кафе «Арктик-Туристик». Как я понял, заведение открылось совсем недавно, да и выглядит довольно скромно — но именно здесь мы познакомились с человеком, который укрепил моё представление о том, что значит любить Север.
Пока шёл ответственный процесс выбора блюд из меню, гид представила нам Любовь Толкачёву — местного ресторатора и предпринимателя, а заодно и человека, влюблённого в Таймыр настолько, что... Здесь лучше послушать всю историю.
Родом она из Сочи. Тепло, море, солнце триста дней в году. Но судьба привела её сюда — на Таймыр, в Норильск, где полярная ночь длится полтора месяца, а ветер сбивает с ног взрослого человека. И осталась. Более того — она полюбила это место так, что теперь создаёт для других возможность почувствовать его вкус. Буквально.
Блюда действительно оказались необычными даже для меня, выросшего в Норильске. Этакий рассказ о Севере через еду.
Себе я взял северный вариант «Оливье» с копчёной рыбой вместо колбасы и огромную корюшку, ароматную, с хрустящей кожицей.
Ксюша же решила попробовать бефстроганов из оленины, с подачей прямо в бородинском хлебе с огуречным рассолом. Рецепт приехал из Петербурга и обрёл здесь новую жизнь.
На десерт — таймырская брусника с кедровыми орешками и мёдом. Кисло-сладкая, с лёгкой горчинкой. И местный иван-чай, ароматный, насыщенный. Сразу прихватил нам пачку домой.
При этом каждое блюдо сопровождалось историей. Любовь рассказывала с такой теплотой, будто это не просто кухня, а способ передать частичку Севера каждому, кто сюда приезжает. Она рассказывала про ингредиенты, про традиции, про то, как важно сохранить аутентичность и при этом сделать вкус понятным.
Кстати, под её руководством в прошлом году был поставлен гастрономический рекорд — приготовлена огромная порция сугудая. Более 300 кг! Эх-х-х, почему меня в этот момент не было рядом?!
Насытившись, я не смог не задать ей свой любимый вопрос. Тот самый, который задавал всем местным, с кем мне довелось пообщаться в этой поездке.
— С какими тремя прилагательными у вас ассоциируется Норильск?
Она на секунду задумалась. Потом улыбнулась.
— Добрый. Холодный. Любимый.
Комментарии излишне.
Из кафе мы вышли сытые, согретые и немного ошеломлённые. Дудинка оставила приятное впечатление — хотя толком мы её и не видели. Но даже этого хватило, чтобы понять, что сюда стоит вернуться.
Не галопом по Европам. А вдумчиво. Остановиться на день-два. Походить по городу. Поговорить с людьми. Посмотреть, как живёт порт. Почувствовать ритм этого места.
И эта поездка — далеко не последняя. Напротив, первая среди многих будущих. На Таймыре для меня ещё многое не раскрыто.
Хочется добраться до Хатанги — посёлка в глубине полуострова, куда летают только маленькие самолёты. Там, в музее вечной мерзлоты, хранится мамонт Жаркова: голова и бивни до сих пор вморожены в лёд. Прошлое, которое не растаяло.
Хочется увидеть Диксон — самый северный посёлок России, на краю материка, у входа в Карское море. Туда когда-то хотел попасть работать мой дедушка, но судьба привела его в Норильск. Может, я доеду за него. Посмотрю на Арктику с того места, где заканчивается земля и начинаются льды.
Удивительная земля. Суровая, красивая, живая. И я с большой радостью по ней ещё поезжу. 🐾
__________________
Читайте другие заметки норильского цикла: