В русском языке есть слова, которые сами по себе звучат тяжело: каторга, нужда, бурлак. У каждого — свой образ, но именно бурлаки давно стали символом физического труда, который не измерялся ни станками, ни нормами, а только силой человеческих спин. Картина Репина закрепила в памяти исхудалые фигуры на волжском берегу, но реальная история бурлаков оказалась куда многослойнее. Они были не просто тягловой силой — их повседневность, сезонная жизнь и борьба за кусок хлеба сформировали уникальную рабочую культуру России XVIII–XIX веков.
Кто такие бурлаки: не рабы, не каторжане, а «тягловые работники» речной России
Бурлаками называли людей, которые тянули суда вверх по реке с помощью длинного каната — бечевы. Впервые массово эта форма труда появилась в XVII веке, когда речная торговля стала ключевой артерией для внутреннего рынка: Волга, Ока, Кама и Днепр превращались в шоссе, по которому шло зерно, лес, соль, рыба, металл.
Происхождение самого слова до конца не выяснено. Этнографы называют две версии: тюркскую — burlamak («тащить, рывком двигать тяжесть») и голландскую — boerlaak, так обозначали работников при флотских грузах. Но кем бы ни были первые бурлаки, ко второй половине XVIII века это уже огромный социальный слой — сезонные рабочие, которых нанимали на тягло от весны до поздней осени.
По описаниям современников вроде П. Редькина, бурлак — это крестьянин-батрак, человек без земли или без заработка, реже — беглый мужик, который уходил «в артель» не от хорошей жизни. Их нанимали купцы, подрядчики, перевозчики. Многие возвращались каждый год: бурлачество становилось профессией.
Как проходил обычный день бурлака: от первых шагов до «кошмы» на ночлег
Вопреки распространённому мифу, бурлаки не всегда шли по открытому песчаному берегу. Чаще — по вязкой тропе, где приходилось идти по колено в грязи, обходить заломы, промоины, кусты. Бечеву перекидывали через плечи, плотно прижимали к груди, тело сгибалось вперёд — положение, которое сами бурлаки называли «взять коромысло».
В день они проходили от 20 до 30 вёрст, иногда больше. Работали 10–14 часов, почти без перерывов. В дневниках инженеров Волжского пароходства сохранились зарисовки: бурлак идёт, не поднимая головы, потому что любое смещение ритма сбивает всю артель. Шаг должен быть одинаковым — иначе бечева начнёт «гулять», и баркас ляжет боком.
Питание — настолько бедное, что сегодня кажется невероятным. Основой был чёрный хлеб, квас, луковая похлёбка. Мясо появлялось редко. Главным «поощрением» оставалась водка: подрядчики часто использовали её как способ держать рабочих в покорности. Спали бурлаки тоже там же, где работали, — на земле, под лодкой, под навесом или на общем «кошме» — грубой войлочной подстилке.
Артельная жизнь: дисциплина, «шишка» и правила, по которым жили тягловые люди
Бурлацкая артель была мини-государством. Во главе стоял «шишка» или водолив — самый опытный и физически крепкий бурлак. Он задавал темп, следил за дисциплиной, решал споры и получал повышенную долю платы. За порядок отвечали строго: пьяного во время тягла могли просто снять с работы и лишить заработка.
Артель собиралась весной: мужчины стекались из соседних губерний — Ярославской, Нижегородской, Пензенской, Казанской. Состав мог меняться каждый сезон. У бурлаков были свои песенные заклички — так они синхронизировали шаги. Некоторые исследователи (например, Бахтин) отмечали, что бурлацкие песни — это полноценный пласт фольклора: «Эй, ухнем», «Ой, по морю, морю» — их знали по всей России.
Именно в артелях начала формироваться стихийная рабочая солидарность. Уже в 1840–1850-х годах бурлаки устраивали коллективные бунты, требовали честной оплаты, отказывались работать на недобросовестных подрядчиков. Некоторые этнографы считают их прототипами будущих рабочих союзов.
Что о бурлаках писал Репин, и почему они стали символом человеческого достоинства
Репин увидел бурлаков на Волге в 1870 году и был поражён не только тяжестью работы, но и выражениями лиц. Он писал, что в каждом — «столько трагедии и силы, что никакая литература не расскажет». С натуры он писал людей разных судеб: бывшего матроса, крестьянина, бродягу, татарина, старика — будто подчеркивая, что бурлацкий труд ломал всех одинаково.
Но картина не о мучениях — а о достоинстве. Репин подчёркивал: они не рабы, а люди, которые несут тяжесть осознанно. Это ощущение подметили и современники: Фёдор Достоевский писал, что в бурлаках на картине — «глубина народного характера».
После выхода полотна в печати впервые заговорили о необходимости механизации волжского тягла. А спустя 20 лет бурлачество практически исчезло.
Почему бурлаки исчезли: пароходы, железные тросы и новая экономика России
Первые пароходы на Волге появились ещё в 1817 году, но массовое вытеснение бурлаков началось только с 1860-х годов. Паровые машины становились мощнее, суда — тяжелее, а перевозки — быстрее. Плюс железные дороги перетянули на себя значительную часть внутриматериковой торговли.
К концу XIX века бурлачество перестало быть выгодным: подрядчики экономили на людях, артели распадались, государство вводило новые правила безопасности судоходства. Последние бурлаки уходили с Волги уже под звуки гудков пароходов — так заканчивалась эпоха, когда грузы весом в сотни тонн двигали не машины, а человеческие плечи.
Тем не менее в архивных описаниях рубежа веков упоминается, что на некоторых малых реках ещё встречались полубурлацкие артели — там, где паровые баржи не могли пройти. Но и они исчезли к началу XX столетия.
Считаете ли вы, что тяжесть бурлацкого труда недооценена сегодня, когда о нём напоминает лишь одно известное полотно? Какие чувства вызывает у вас эта забытая профессия?
Вам могут понравится следующие статьи: