Василий Сергеевич был столпом села, живой легендой, чьи корни вросли в эту землю глубже вековых сосен. Почти полвека он, словно капитан верного корабля, вел администрацию родного села сквозь бури перемен и штормы безвременья. Здесь, где его прадеды воздвигли первый сруб, где каждый камень дышал историей его рода, он был не просто главой, а душой, сердцем этой маленькой вселенной. Уйдя на заслуженный покой, он не оставил бразды общественной жизни, его голос звучал на каждом мероприятии, его мудрость направляла совет ветеранов.
Как и все местные мужики, он был сыном тайги, любил рыбалку и охоту, что в тяжелые времена были и пропитанием, и лучом надежды в бескрайнем море забот и тревог. В суровые годы войны охотники становились невидимыми воинами, добывая пушнину и мясо для фронта, внося свой вклад в общую победу. "Все для фронта, все для победы!" – этот клич звучал в каждом сердце, в каждой семье.
Если бы не это ужасный случай, так и жил бы Василий Сергеевич тихо и незаметно, как скромный герой на фоне великой истории. Судьба, однако, распорядилась иначе. В один из хмурых осенних дней он отправился на охоту в тайгу. Знакомая тропа вела его вдоль реки, через овраги, к зловещему озеру Смерти, а затем – обратно, к дому. Каждый изгиб, каждая кочка были ему знакомы с детства, как морщины на родном лице. Лишь озеро Смерти всегда вызывало в нем тревогу, словно предчувствие беды. "Memento mori", – шептала древняя латынь, напоминая о бренности бытия.
Когда-то давно озеро называлось Светлым. Жители окрестных деревень приходили сюда за рыбой, ловили золотистых карасей, небольших, но необыкновенно вкусных. Как гласит легенда: Однажды десять мужиков пришли на озеро, поставили сети и укрылись в старой охотничьей избе, чье происхождение было покрыто тайной. Грубая постройка, казалось, хранила память веков. На утро никто из избы не вышел. Десять жизней растворились в утреннем тумане, словно их и не было. Тайна их исчезновения так и осталась неразгаданной. С тех пор озеро назвали Озером Смерти, и люди перестали ходить сюда за рыбой. Лишь зловещая изба, словно безглазый страж с растрепанными волосами, молча взирала на редких путников. Никто не осмеливался ночевать в ней с тех пор, как исчезли люди.
Василий Сергеевич запаздывал, из-за того что помогал жене по хозяйству, но решил не откладывать охоту, несмотря на непогоду и позднее время. Чем ближе он подходил к озеру, тем гуще становилась тьма, и на землю опускался туман. На подступах к ряму, окружающего озеро, он услышал странные звуки, доносившиеся издалека, словно из преисподней. Поддавшись внезапному порыву, он двинулся на голоса, вдруг кто то попал в беду и нужна помощь. В тумане стали проступать силуэты людей, несколько крепких мужских фигур маячили на фоне черной, безмолвной глади озера. Их крики были полны ужаса, истошные вопли рвали тишину, словно сорванные связки уже не могли произнести слова, лишь хрипы и нечленораздельные звуки вырывались из их груди. Василия охватила ледяная паника, но любопытство и долг гнали его вперед.
Чем ближе он подходил к озеру, тем дальше туман уносил фигуры и голоса. Выйдя к воде, он замер – зловещая тишина давила на уши. Ни ветерка, ни щелчка ветки, ни всплеска воды – лишь абсолютная, матовая тишина, словно сама смерть затаила дыхание перед броском. Озеро недаром называлось Смертью, смерть жила в его водах, и это ощущалось буквально во всем вокруг – в мертвых, почерневших елях и соснах, окружавших это проклятое место, в остатках былых надежд и утраченных жизней. "Ад пуст, все черти здесь", – прошептали строки Шекспира, вторящие его ужасу.
Василий, чувствуя спиной липкий холод смерти, решил уйти от озера, вырваться из плена тумана и вернуться домой. Время близилось к вечеру, скоро наступит ночь, а ночной лес – это верная погибель. Он петлял между деревьев, но безуспешно. Словно зачарованный, он все время возвращался к одному и тому же месту – к темной избе, которая, словно последний оплот надежды, звала его из тумана: "Ко мне, иди ко мне…"
Ночь окончательно накрыла лес. В свете луны, отражающейся от темных вод озера, Василий еле различал избу, но страх не давал ему приблизиться. Пар вырывался изо рта, поздняя осень уже заявила о себе минусовыми температурами по ночам. Он был в легкой куртке, в его планы не входила ночевка в лесу под открытым небом. Холод и страх смешались в его душе, и, превозмогая дрожь, он направился к избе.
Приблизившись вплотную он ощутил запах гари смешавшийся с терпким ароматом багульника, который рос здесь повсюду. Толкнув дверь, он вошел внутрь, ощущая липкий ужас в каждом уголке. Руки шарили в темноте, боясь наткнуться на что-либо. Он нащупал полку, и на ней – коробок спичек. "Deus ex machina!" – воскликнул он мысленно. Потряся коробок, он понял, что в нем осталось совсем немного спичек. С невероятной осторожностью он открыл его, достал спичку и попытался чиркнуть, но пальцы так замёрзли, что спичка не чувствовалась в руках и выпала на пол. Вторая попытка увенчалась успехом. Избу озарил слабый свет. На полке стояла покосившаяся, черная свеча, видимо, сделанная из пчелиного воска. На вид ей было лет 100 не меньше. Поднеся к ней спичку, она с треском зажглась, согревая душу и даря надежду на спасение. "Живы будем, не помрём", – вспомнил он слова отца, которого уже много лет не было в живых. В трудные минуты жизни он всегда вспоминал его мудрые изречения, которые с возрастом становились все глубже и значительнее. Он всегда удивлялся, как простой деревенский мужик, едва умевший читать по слогам, мог так глубоко и осознанно мыслить, подобно мудрецу, строящему логические цепочки и формулирующему глубокие философские фразы.
Внутри избы было не так страшно, как снаружи. Под лавкой лежало несколько поленьев, печь хоть и покосилась, но выглядела еще "живой". Забросив поленья в топку, подложив лучину и бересту, он поднес свечу. Пламя заиграло по стенам веселыми бликами, постепенно наполняя избу теплом. Василий согрелся, лег на лежанку и смотрел на пламя в печи, которое обволакивало поленья и медленно пожирало их, напоминая что всё не вечно. Дремота начала подступать к глазам. Повернувшись на спину, в мгновение ока его словно "обкатило" кипятком. Он подскочил на лежанке, как он сразу не заметил этого? Все стены в избе были увешаны портретами неизвестных людей. Большие портреты в рамах, почерневших от старости, с облезшими красками, с поплывшими лицами и страшными взглядами со всех сторон смотрели на него. "Лица стёрты, краски тусклы", – пронеслось в голове, словно цитата из старой книги. Сон как рукой сняло, теперь на него напала паника и отчаяние. В свете огня эти лики с оскаленными лицами напоминали ему какой-то ужасный кошмар. Все его существо кричало: "Беги! Беги отсюда!" Ноги не слушались, тело было тяжелым, голова болела и ныло в правом боку. Он медленно лег на лежанку, и по мере угасания пламени в печи глаза его постепенно закрывались. Сон брал верх над страхом, и он заснул.
Сколько он спал, он не знал, но, проснувшись, ощутил боль во всем теле. Все ныло – спина, руки и ноги затекли от сна на твердой лавке. Хотелось пить и есть, но с собой ничего не было. Василий встал. За окном брезжил свет, утро вступило в свои права, освещая избу пасмурным, мрачным светом. С ужасом оглядывая стены, он понял, что портретов нет и следа. Но ведь они были здесь, куда же все делось? "Словно морок", – пронеслось в голове. Нужно уходить как можно скорее. Выйдя за дверь, он почувствовал запах багульника и сырой воды, болота и хвои. Голова закружилась. Василий широкими шагами пошел вдоль озера, удаляясь от избы. Он шел час, потом другой, не понимая, что происходит. Уйти от озера он не мог. Время потеряло смысл, все перемешалось в голове – запах багульника, темная гладь озера, туман.
Наконец, он понял, что ходит по кругу. Он не может выйти, в какую бы сторону ни шел, всегда возвращается к избе, которая окутана туманом. В тумане стояли силуэты людей, издающие ужасный хрип. Паника взяла верх над разумом, и Василий начал кричать, кричал он до хрипоты, сорвав голос. Сил идти дальше не было. Он лег на мох и смотрел в темное небо. Теперь он понял, что озеро Смерти забрало его к себе, и он обречен ходить здесь вечно ища выход, как те люди в тумане, которых он видит, но не может дойти.
Из протокола следователя УВД Мещанского района, капитана полиции Иванкова Д.В.:
В виду отсутствия следов и улик, указывающих на гибель или смерть Жукова Василия Сергеевича, без вести пропавшего 12.11.2020 года, дело номер 124/76 считать приостановленным до появления дополнительных сведений. Дело направить в архив.