— Ты что, совсем обнаглела? Думаешь, тут только ты хозяйка? — Петр швырнул ключи на полку так, что они с лязгом отскочили на пол.
Зоя стояла у зеркала, натягивая туфли. Замерла. Пальцы сжались на ремешке. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом в отражении.
— Что ты сказал?
— Слышала прекрасно, — он прошёл мимо неё в комнату, даже не снимая куртку. — Или уже тугая стала на ухо?
Она медленно развернулась. В животе что-то тяжело опустилось. Вот так — сразу. Без предупреждения. Она знала этот тон. Знала, что за ним следует.
— Петя, я не понимаю...
— Чего уставилась на меня? — он обернулся из гостиной, и лицо его было каким-то чужим. Не злым даже. Холодным. — Дети мои помешали? Они будут жить с нами, и хоть слово скажешь против, получишь по полной!
Зоя открыла рот, но слова застряли где-то в горле. Дети? Какие дети? У них не было детей. Вернее, не было общих. У неё был сын Костя от первого брака, двадцать три года, живёт отдельно, студент. А у Петра...
— Ты о Свете с Егором? — выдавила она наконец.
— А о ком же ещё! — он дёрнул молнию на куртке. — Света разводится. Квартиру её муж забирает, сам купил когда-то, оформил на себя. Ей идти некуда. С ребёнком, между прочим. Моим внуком!
Зоя почувствовала, как холодеет спина. Света — его дочь от первого брака. Тридцать один год. С ней Зоя виделась от силы раз пять за эти восемь лет их с Петром совместной жизни. Девушка держалась отстранённо, смотрела на Зоину квартиру оценивающе и как-то жадно. А теперь...
— Петь, подожди, давай спокойно...
— Спокойно?! — он резко развернулся. — Я тебе полгода намекал! Полгода говорил, что у Светки проблемы! А ты что? Делала вид, что не слышишь!
Полгода? Зоя попыталась вспомнить. Да, он что-то говорил. Мельком. Что Света с мужем ругаются. Что у них всё плохо. Но чтобы так...
— Я думала, они помирятся, — тихо сказала она. — Все ссорятся...
— Ага, помирятся! — Петр прошёл на кухню, громко хлопнул дверцей холодильника. — Он её избивал! Понимаешь?! Моя дочь синяками ходила, а ты тут мечтаешь, что они помирятся!
Зоя прислонилась к стене. В висках застучало. Избивал? Света ничего не говорила. Вообще не звонила, не приезжала. Как она могла знать?
— Пусть приезжают, — она сглотнула. — На время. Пока не найдут жильё...
— На время? — Петр вышел из кухни с бутылкой пива. Смотрел на неё с таким презрением, что Зоя поёжилась. — Это мой дом тоже! Или ты забыла?
Её дом. Двухкомнатная квартира, которую она покупала сама. Пятнадцать лет назад, ещё с первым мужем. Когда развелись, отдала ему половину стоимости, оставила себе квартиру. Потом одна поднимала Костю. Работала на двух работах. Вкалывала, как проклятая. А Петр... Он въехал сюда восемь лет назад со своим потрёпанным чемоданом и пакетом книг. Всё. И вот теперь — «мой дом тоже».
— Я не против помочь, — Зоя чувствовала, как голос дрожит. Держалась изо всех сил. — Но нам же надо обсудить...
— Нечего обсуждать! — он отпил пиво, вытер рот тыльной стороной ладони. — Завтра они приезжают. С вещами. Света в нашей комнате будет спать, Егорка на диване в зале.
— Как это в нашей?! — Зоя почувствовала, что вот сейчас сорвётся. — Петь, там же наша спальня!
— Ну и что? Ты на диване переночуешь пару дней, пока мы перестановку не сделаем. Светке с ребёнком нужна отдельная комната.
В голове будто взорвалось что-то. Красный туман застлал глаза.
— Я буду спать на диване?! В собственной квартире?!
— Ну ты же не выгонишь молодую мать с маленьким ребёнком?! — он посмотрел на неё так, будто она чудовище. — Или тебе плевать на людей?
Зоя опустилась на стул у стены. Ноги подкашивались. Это всё происходит по-настоящему? Или ей снится кошмар?
— Сколько... сколько времени? — прошептала она.
— А какая разница? — Петр пожал плечами. — Пока не встанут на ноги.
Пока не встанут на ноги. Это может быть месяц. Может быть год. А может быть... Зоя вдруг увидела — чётко, ясно, — как эта "временная" ситуация становится постоянной. Как её постепенно вытесняют из собственного дома. Как она становится гостьей там, где отдала столько лет жизни.
— Нет, — сказала она. Голос прозвучал тихо, но твёрдо.
Петр обернулся, прищурился:
— Что "нет"?
— Нет. Я не согласна.
Он медленно поставил бутылку на подоконник. Шагнул к ней. Зоя встала со стула, чувствуя, как внутри всё сжимается пружиной.
— Ты не согласна? — он говорил медленно, отчеканивая каждое слово. — А меня кто-то спрашивать будет?
— Это моя квартира, Петя.
Он усмехнулся. Криво так. Неприятно.
— Твоя? — он оглядел прихожую. — Ну-ну. Семь лет живу тут. Сколько ремонтов делал? Трубы менял, обои клеил, полы перестилал. За свой счёт! На свои деньги! А теперь — твоя?
— Я тебя просила?
— Ах вот оно что! — он хлопнул себя по бедру. — Не просила! Значит, пользовалась молча, а теперь — не просила!
У Зои перехватило дыхание. Неужели он правда так думает? Что она его... использовала?
— Петь, я просто хочу, чтобы мы обсудили...
— Обсуждать нечего, — он развернулся к двери. — Завтра в обед они будут здесь. Приготовь обед. Нормальный, не сосиски свои дешёвые. Моя дочь заслуживает человеческой еды.
Он вышел. Хлопнула дверь подъезда. Зоя осталась стоять посреди прихожей, глядя на закрытую дверь. Руки тряслись. Всё тело тряслось.
Как это случилось? Как за одну минуту всё перевернулось? Ещё утром они пили кофе, он целовал её в щёку, собираясь на работу. Говорил — куплю по дороге хлеба.
А теперь...
Зоя прошла в комнату, опустилась на кровать. Их с Петром кровать. Завтра здесь будет спать Света. А она — на диване. В гостиной. Как приживалка. Как лишняя.
Телефон завибрировал. Костя.
"Мам, как дела? Зайти завтра?"
Она посмотрела на сообщение и вдруг почувствовала — если он завтра придёт и увидит, что здесь творится... Нет. Нельзя. Он и так не любит Петра. С самого начала говорил — мама, он не тот человек. Не доверяй ему. А она не слушала. Думала — ревнует просто. Сын не хочет делить мать ни с кем.
"Не надо, сынок. Дел много. В выходные увидимся".
Она отправила сообщение и откинулась на подушку. За окном темнело. Фонари зажигались один за другим. Где-то там, в этом городе, у кого-то сейчас всё хорошо. Кто-то ужинает с семьёй. Смеётся. Обнимается. Планирует отпуск.
А у неё... У неё рушится то, что она строила восемь лет.
Зоя не спала всю ночь. Лежала, уставившись в потолок, слушала, как Петр храпит рядом. Он вернулся поздно, от него несло пивом и сигаретами, свалился на кровать, не раздеваясь, и вырубился. А она лежала и думала.
Восемь лет. Восемь лет она жила с этим человеком. Готовила ему завтраки, гладила рубашки, терпела его ворчание по утрам, его носки, брошенные где попало, его привычку щёлкать семечки перед телевизором. Терпела, потому что... Потому что боялась остаться одна? Или правда думала, что любит?
Сейчас, в темноте, она не могла вспомнить, когда последний раз он сказал ей что-то ласковое. Когда они смеялись вместе. Когда он смотрел на неё так, будто она важна. Не было этого. Давно уже не было.
Утром Петр поднялся первым. Зоя притворилась спящей. Слышала, как он возится на кухне, хлопает дверцами, ругается вполголоса. Потом хлопнула входная дверь — ушёл.
Зоя поднялась, подошла к окну. Внизу он закуривал, доставая телефон. Говорил с кем-то, нервно жестикулировал свободной рукой. Наверное, со Светой.
Приготовить обед. Он сказал — приготовь обед. Нормальный. Зоя прошла на кухню, открыла холодильник. Полупустой. Надо в магазин. Надо купить продуктов. Для его дочери. Для внука. На свои деньги.
Она закрыла холодильник.
Нет.
Просто — нет.
Зоя оделась, взяла сумку и вышла из квартиры. Спустилась по лестнице, толкнула тяжёлую дверь подъезда. Ноябрьский воздух ударил в лицо — холодный, влажный. Где-то моросило. Она подняла воротник куртки и пошла.
Куда — не знала. Просто шла. Мимо знакомых домов, мимо детской площадки, где когда-то гуляла с Костей. Мимо булочной, где всегда покупала свежие батоны. Ноги сами несли её.
Остановилась у маленького сквера. Скамейка под голым каштаном была мокрой, но Зоя села, не обращая внимания. Достала телефон. Нашла в контактах имя: Нина. Подруга. Они дружили ещё со школы, но последние годы виделись редко. Петр не любил, когда Зоя куда-то ходила. Говорил — зачем тебе эти посиделки? Сиди дома, отдыхай.
Она набрала номер.
— Зоечка! — в трубке раздался удивлённый голос. — Ты?! Сто лет тебя не слышала!
— Нин... — Зоя сглотнула. — Можно к тебе приехать?
Пауза.
— Что случилось? — голос Нины сразу стал серьёзным.
— Потом расскажу. Можно?
— Приезжай прямо сейчас.
Нина жила в старом доме на окраине. Квартира маленькая, однокомнатная, но уютная. Книжные полки до потолка, пёстрый плед на диване, запах кофе и корицы. Зоя переступила порог и вдруг почувствовала — здесь безопасно.
— Садись, — Нина обняла её, крепко так, по-настоящему. — Сейчас чай сделаю.
Они сидели на кухне. Зоя рассказывала. Нина слушала молча, только морщилась иногда.
— И ты что, собираешься это терпеть? — спросила она, когда Зоя замолчала.
— Не знаю. Он же прав в чём-то... Света действительно в беде. С ребёнком. Куда им идти?
— Погоди-ка, — Нина наклонилась вперёд. — А сколько лет этой Свете?
— Тридцать один.
— Взрослая женщина, между прочим. Сама в состоянии решить свои проблемы. Снять жильё, например. Или к отцу въехать — раз он такой заботливый.
— У него есть квартира матери. Он её сдаёт.
— Как удобно, — Нина хмыкнула. — Значит, удобнее тебя подвинуть. В твоей же квартире.
Зоя молчала. Слова Нины били точно в цель.
— Зойка, послушай меня, — Нина взяла её за руку. — Ты помнишь Люсю Ермакову? Училась с нами в одном классе, рыжая такая была?
— Помню вроде.
— Так вот. Муж привёл жить к ним свою мать. Старушка, больная, ухода требует. Люся согласилась — ну как не согласиться, свекровь же. Думала — на время. Года два прошло. Свекровь так и живёт с ними. Люся за ней ухаживает, как за младенцем. А муж? Работает, приходит вечером, ужинает и к телевизору. Она ему про усталость — он говорит: это же моя мать, потерпи. А недавно свекровь сестру позвать решила. Тоже пожить. Представляешь?
Зоя представила. И стало страшно.
— Ты думаешь, у меня так будет?
— Я думаю, что если ты сейчас сдашься, дальше будет только хуже. Петр увидит, что ты согласна на всё. И начнёт требовать больше.
Зоя отпила чай. Он был сладкий, горячий. Согревал изнутри.
— Но что мне делать? Выгнать его дочь с ребёнком на улицу?
— Нет. Поговорить с ним. Нормально. Условия поставить. Срок оговорить. Требования свои обозначить. Это твоя квартира, Зоя. Твоя! Ты её заработала, ты за неё платишь. Он там просто живёт.
— Он говорит, что делал ремонты...
— За семь лет? — Нина фыркнула. — Ну конечно. Святой человек. А ты что, не работала всё это время? Не платила за коммуналку? Не покупала еду? Не стирала, не убирала?
Зоя задумалась. Действительно. Она работала. Всё это время. В бухгалтерии, полный день. Приходила уставшая, но всё равно готовила ужин. Убирала. Стирала. Петр приходил и садился есть — как само собой разумеющееся.
— Знаешь что, — Нина встала, подошла к окну. — Сейчас часов одиннадцать. Они во сколько приезжают?
— В обед сказал.
— Хорошо. Поехали к тебе. Вместе встретим эту компанию.
— Нина, не надо...
— Надо, — подруга обернулась. В глазах её что-то твёрдое, решительное. — Одной тебе трудно будет. А вдвоём мы ему покажем.
Они приехали к часу дня. Машина остановилась у подъезда — старенькая «Тойота», помятая с одной стороны. Петр вылез первым, распахнул заднюю дверь. Оттуда показалась девушка с ребёнком на руках. Света.
Зоя смотрела из окна. Нина стояла рядом.
— Высокая, — заметила Нина. — И худая. Измученная какая-то.
Света действительно выглядела неважно. Тёмные круги под глазами, волосы стянуты в небрежный хвост. Мальчик на руках хныкал, тянул ручки к Петру. Дед взял внука, прижал к себе, что-то говорил ему, улыбаясь.
Зоя никогда не видела, чтобы Петр так улыбался.
Дверь квартиры открылась без звонка — у него ведь ключи. Зоя и Нина стояли в гостиной. Встречали.
Петр вошёл первым, с мальчиком на руках. Увидел Нину, нахмурился:
— А это кто?
— Моя подруга, — спокойно ответила Зоя. — Нина.
— Очень приятно, — Нина улыбнулась холодно.
Света вошла следом, таща два огромных баула. Остановилась, оглядела квартиру. Взгляд цепкий, оценивающий.
— Здравствуйте, — сказала она тихо.
— Здравствуй, Света, — Зоя шагнула вперёд. — Проходи, раздевайся.
Повисла неловкая пауза. Петр смотрел на Зою так, будто ждал, что она сейчас кинется помогать, суетиться, предлагать чай. Но Зоя стояла неподвижно.
— Ну что встала? — не выдержал он. — Помоги дочери сумки отнести!
— Куда отнести? — спросила Зоя ровным голосом.
Петр вытаращился:
— Как это куда? В комнату!
— В какую комнату, Петя?
Он покраснел. Света смотрела то на отца, то на Зою. Мальчик хныкал громче.
— Мы же вчера обсудили! — голос Петра полез вверх.
— Нет, — Зоя покачала головой. — Ты сказал. А я не согласилась.
Петр смотрел на неё так, будто она говорила на китайском. Рот приоткрыт, глаза вылезли.
— Ты что несёшь?
— Я говорю, что не согласна, — Зоя чувствовала, как внутри крепнет что-то. Что-то давно забытое. Стержень. — Это моя квартира. И я не давала разрешения никому здесь жить.
— Зоечка, — Света сделала шаг вперёд. Голос дрожал. — Я понимаю, это неожиданно... Но мне правда некуда. Егорка маленький, на улице холодно...
— Снимите квартиру, — сказала Нина. — Или комнату. Объявлений полно.
— А на что?! — Петр перешёл на крик. — У неё ни копейки! Этот урод всё забрал!
— Тогда пусть подаёт в суд, — Нина пожала плечами. — Алименты, компенсацию. Закон на её стороне.
— Да кто ты вообще такая?! — Петр шагнул к ней, мальчик на руках испуганно заплакал. — Тебя не спрашивают!
— А вот и спрашивают, — Зоя встала между ними. — Потому что Нина права. Света взрослая женщина. Пусть решает свои проблемы сама.
— Значит, так, — Петр сунул мальчика в руки дочери, подошёл вплотную к Зое. Лицо красное, шея вздулась. — Либо мои дети остаются здесь, либо я ухожу. Выбирай!
Зоя посмотрела ему в глаза. Восемь лет она смотрела в эти глаза. Восемь лет пыталась увидеть там любовь, тепло, что-то настоящее. А там было пусто.
— Уходи, — сказала она тихо.
Тишина.
Света ахнула. Мальчик затих, уткнувшись ей в плечо. Нина стояла за спиной Зои — молчаливая поддержка.
— Что? — Петр не поверил.
— Уходи. Забирай свои вещи и уходи.
— Ты... ты серьёзно?! — он отступил на шаг. — Из-за них?! Из-за моих детей ты меня выгоняешь?!
— Я тебя выгоняю, потому что ты не спросил моего мнения, — Зоя почувствовала, как руки перестают дрожать. — Потому что решил за меня. Потому что плевать хотел на то, что я чувствую. Собирайся.
Петр стоял, открыв рот. Потом резко развернулся, прошёл в комнату. Грохот, ругань. Света прижимала к себе сына, смотрела на Зою с ненавистью.
— Вам не стыдно? — прошипела она. — Ребёнка на улицу...
— Твой отец сдает квартиру, — перебила Зоя. — Вот к нему и езжайте. Разберётесь втроём.
Через двадцать минут они ушли. Петр, Света, мальчик, два баула и наспех собранный пакет с вещами. Петр не попрощался. Хлопнул дверью так, что затряслись стёкла на балконе.
Зоя опустилась на диван. Нина села рядом, обняла за плечи.
— Молодец, — сказала тихо.
Зоя заплакала. Не сразу. Сначала просто сидела, глядя в пустоту. А потом накрыло. Рыдала, уткнувшись Нине в плечо, как девчонка.
Три недели прошло. Зоя привыкала жить одна. Странно было. Тихо. Никто не хлопал дверями, не ворчал, не требовал ужин к определённому времени. Она могла встать в три ночи и пить чай на кухне. Могла есть мороженое на завтрак. Могла просто лежать и смотреть в потолок.
Костя приезжал часто. Узнав, что Петр ушёл, вздохнул с облегчением:
— Мам, я так рад. Честно. Он не твой человек.
Зоя кивнула. Она и сама это понимала. Теперь.
Однажды Зоя была в гостях у сына и неожиданно позвонила соседка — тётя Клава с четвёртого этажа.
— Зоенька, ты в курсе, что твой-то... бывший... к вам в квартиру женщину привёл?
— Куда привёл? — Зоя не поняла.
— Ну как куда? К вам! Сегодня видела — ключами открыл, она с ним зашла. Молодая такая, яркая. Смеются.
У Зои похолодело внутри. Ключи. Она забыла забрать у него ключи.
Она приехала вечером. Поднялась по лестнице — лифт не работал. Остановилась у своей двери. Изнутри доносились голоса. Музыка. Смех.
Зоя достала ключи, открыла дверь.
В прихожей стояли чужие туфли — красные, на шпильке. Пахло незнакомыми духами. Из комнаты вышел Петр в домашних штанах, с бокалом вина.
Увидел Зою — застыл.
— Ты чего здесь? — спросил он. Не растерялся даже. Нагло так спросил.
— Это моя квартира, — Зоя вошла внутрь. — А вот ты здесь что делаешь?
— Живу, — он пожал плечами. — Прописка у меня тут есть.
— Какая прописка?! — голос Зои сорвался на крик.
— Оформил два года назад. Законно всё.
Из комнаты вышла девушка. Лет двадцати пяти, длинные ноги, короткое платье. Смотрела на Зою с любопытством.
— Это кто? — спросила она у Петра.
— Бывшая, — бросил он. — Зоя, знакомься — Вика.
Вика улыбнулась. Зоя смотрела на неё и понимала — это не первый раз. Эта девушка была раньше. До скандала. До ухода. Может, и год уже с ней.
— Вон отсюда, — сказала Зоя. — Оба. Немедленно.
— Или что? — Петр усмехнулся. — Полицию вызовешь? Я прописан здесь. Имею право находиться. А вот ты можешь съехать, если тебе не нравится.
Вика хихикнула. Зоя сжала кулаки.
— Я завтра подам документы на выписку. Через суд.
— Подавай, — Петр отпил вина. — Полгода будешь ждать решения. Может, год. А мы пока поживём. Правда, Вик?
Зоя развернулась и вышла. Спустилась по лестнице, вышла на улицу. Села на скамейку у подъезда. Руки тряслись.
Телефон. Набрала Нину.
— Он там. С какой-то девкой. Говорит, прописан, имеет право...
— Приезжай ко мне, — сразу сказала Нина. — Прямо сейчас. У меня диван раскладной есть. Поживёшь, пока не разберёмся.
Зоя приехала. Нина открыла дверь, впустила, обняла.
— Всё будет хорошо, — сказала она. — Юриста знаю хорошего. Завтра к нему пойдём. Выпишем твоего Петю. Законно всё сделаем.
Зоя кивнула. Она устала. Так устала от всего этого. Но сдаваться не собиралась. Это её квартира. Её жизнь. И она обязательно вернёт её себе.