Глава 5.2 «Судьбоносная встреча»
Когда ощущение вернулось ко мне, первым, что я почувствовал, была свинцовая тяжесть, залившая всё тело. Я не то что голову поднять не мог — ни один палец не подчинялся приказу, лишь мелко и жалко дрожал от непосильных усилий. Казалось, меня лишили сущности, оставив лишь пустую, неподъемную оболочку.
Постепенно к моему сознанию начали пробиваться и другие сигналы. Сквозь густой туман в голове прорезался пронзительный, но тихий писк. Я долго не мог понять, что это за надоедливый шум, пока не уловил в нем четкий, монотонный ритм, до ужаса знакомый, хоть я и не слышал его никогда. Это был звук кардиомонитора.
Пролежав под этот навязчивый аккомпанемент неизвестно сколько, я собрал волю в кулак и попытался открыть глаза. Меня тут же ослепил яркий, искусственный белый свет, от которого я мгновенно зажмурился и невольно дернулся. Как же я пожалел об этой идее. Резкое движение вправо пронзило всё тело острой, жгучей болью, заставившей стиснуть зубы, чтобы не закричать.
И тут я почувствовал его — чье-то теплое, твердое прикосновение слева. Оно мягко, но настойчиво удерживало меня, и под его воздействием тело понемногу отпускало, а боль, не сразу, но отступала, сменяясь глухой, пульсирующей ломотой. Я предпринял вторую попытку и на этот раз приоткрыл глаза, давая зрению время привыкнуть. Мир плыл, расплывался в мутных пятнах, и я не мог разобрать, что находится по левую сторону. Потребовались секунды, чтобы образы сложились в узнаваемую картинку.
Передо мной была не галлюцинация и не предмет, а Дженис. Я медленно скользнул взглядом по ее лицу, по тому, что было позади — бело-жёлтые стены, серая ширма. Голова была набита ватой, и связно мыслить не получалось.
— Марк, как ты? — донесся до меня ее голос, тихий и напряженный.
Теперь я окончательно убедился: это не игра воспаленного сознания на пороге смерти, не бред, рожденный в уличной луже крови. Это она. Я с трудом вернул голову в исходное положение и попытался издать хоть какой-то звук.
— Я… не отказался бы… от воды.
Дженис тут же наклонилась ниже, уловив мои хрипы, и стремительно направилась к кулеру в углу. Ловко выхватив сразу два стаканчика, она наполнила их и так же быстро вернулась.
— Вот, пей. Только понемногу.
Она осторожно поднесла пластиковый стаканчик к моим пересохшим губам и начала медленно наклонять его. Освежающая, прохладная влага тонкой струйкой полилась в рот, и я сосредоточил все силы, чтобы просто сглотнуть. Унизительное, странное ощущение — быть настолько беспомощным, что даже глоток воды дается с чужой помощью.
Когда стакан опустел, она убрала его, и я снова посмотрел на девушку.
— Дженис?.. Где я?..
Она тяжело выдохнула. Ее взгляд скользнул по белому плиточному полу, поднялся по металлическим ножкам койки, пробежал по ее синим, накрахмаленным простыням и, наконец, встретился с моими глазами.
— Мы в больнице.
— В больнице?.. — я повторил, как эхо.
Дженис лишь кивнула, и на ее лице я прочел что-то тяжелее пульсирующей боли в моем плече. Чувство вины, отчаяния — что-то, что глодало ее изнутри.
— Как только ты потерял сознание, я сразу вызвала скорую.
Странно, но я почти не помнил самого падения. Да и причину, по которой должен был рухнуть, вспомнить не мог. Но сейчас не видел смысла ей не верить.
Внезапно дверь в палату бесшумно открылась. Движение привлекло мое внимание, и я наблюдал, как к нам плывет чей-то силуэт. Сфокусироваться на нем было невозможно — он колыхался в такт моему собственному неровному дыханию. Постепенно силуэт становился ближе и четче, и спустя несколько мгновений сознание наконец просигналило: ко мне подошли.
Теперь я мог разглядеть незваную гостью. Первым делом в глаза бросился белый халат, сидящий на стройной фигуре. Взгляд, поднимаясь выше, выхватил темно-русые волосы, собранные в тугой, аккуратный хвост, и слегка смуглую кожу. Ярко-зеленые глаза, точь-в-точь как у Дженис, были устремлены в планшет, который она держала в руках. Наши взгляды случайно встретились, и она на секунду одарила меня легкой, профессиональной улыбкой, прежде чем снова стать серьезной, углубившись в записи. Я все еще не понимал, кто эта женщина и что ей нужно.
И тут раздался ее голос — спокойный, нежный, но с явной твердостью.
— Ну что, герой, операция прошла успешно. Жить будешь.
Она произнесла это с улыбкой. Я же смотрел на нее в полном недоумении.
— Операция?..
Женщина кивнула, не отрываясь от планшета.
— У тебя была проникающая колото-резаная рана с повреждением сосуда. Всё зашила. Через пару дней будешь как новенький.
— Пару дней? А нельзя... сейчас? — слабо попытался я возразить.
Девушка в белом подняла на меня взгляд. В нем не было осуждения, но читалась непоколебимая строгость, не терпящая возражений.
— Конечно, нет. Тебе нужно восполнить потерянную кровь и пройти курс антибиотиков и витаминов. Никаких «но».
— Но…
— Предупреждаю, будешь буянить — привяжу бинтами к койке, — она снова хихикнула, но в ее глазах не было и тени шутки.
— Мам, хватит пугать его, — тихо, но упрекающе сказала Дженис.
Мам? Вот оно что. В тот день я неожиданно для себя познакомился с матерью Дженис. Теперь стало ясно, откуда это смуглое лицо, зелёные глаза и эта странная, врачующая аура. Дженис была её точной, хоть и более мягкой копией.
— Кстати...
Женщина — мне показалось, что так её будет правильнее называть — убрала планшет и мягко наклонилась ко мне. Её взгляд, острый и профессиональный, теперь изучал меня с материнской теплотой. Она аккуратно взяла мою здоровую руку в свои, и ее прикосновение было на удивление твердым и уверенным.
— Спасибо, что заступился за мою девочку. Ты и правда поступил как герой. Я перед тобой в долгу. Может, потом в жены ее возьмешь? — ее глаза лукаво блеснули.
— Мам! — Дженис вспыхнула так, будто ее подожгли.
Софи — так теперь звали моего личного хирурга и, видимо, второго по счету спасителя — выпрямилась во весь рост, и ее улыбка стала еще шире.
— А что? Парень жизнью ради тебя рисковал. Не испугался.
— Просто... оставь нас, пожалуйста.
— Ладно, ладно, не буду мешать. Мне пора по палатам.
После ее ухода в палате повисла густая, неловкая тишина. Дженис, казалось, готова была провалиться сквозь пол от стыда, а я все еще приходил в себя от этого эмоционального вихря.
Так началось мое больничное заточение, которое стало самым безопасным периодом в моей жизни. Дженис, пользуясь блатом, навещала меня вопреки всем графикам. Мы разговаривали часами. Она приносила мне учебники и помогала с уроками, заботливо поправляла подушку, делилась бутербродами, которые готовила сама. Ее забота была тихой, ненавязчивой и от этого — еще более ценной.
Бывало, мы так увлекались разговорами или настольными играми, что она оставалась на ночь. Тогда мы шепотом рассказывали друг другу страшные истории или слушали музыку с ее телефона, прижавшись головами к одному наушнику. Оказалось, наши музыкальные вкусы совпадали с пугающей точностью, и это открытие казалось мне чудом. В самые лучшие вечера она специально для меня находила и скачивала новые треки, и мы слушали их, уставившись в потолок.
В один из таких дней, когда ночь, музыка и ее присутствие слились воедино, Дженис поделилась со мной своей самой сокровенной мечтой — стать музыкальным продюсером. Меня это зацепило, я долго обдумывал ее слова, хотел расспросить подробнее, но, повернувшись, обнаружил, что она уже спит, уткнувшись носом мне в плечо. В такие моменты я не чувствовал ни капли одиночества. Наоборот, было так хорошо, что становилось почти страшно.
Но всему приходит конец. Спустя пару недель Софи снова вошла в палату, но без привычных инструментов для осмотра. В ее руке был один-единственный листок.
— Ну что, Марк, готов к выписке? Со дня на день можешь возвращаться домой. Должно же это тебя радовать?
На моем лице, где за эти дни поселилась почти что улыбка, вдруг образовалась маска из камня. Софи не понимала причины, да я ей об этой причине никогда и не говорил.
— Мда... Наверное, рад, — выдавил я.
Посидев в молчании и перебрав все костяшки на своих пальцах, я поднял на нее взгляд.
— А точно... нет выхода еще немного побыть здесь?
Софи тяжело вздохнула и присела на край кровати. Во взгляде ее читалось не просто сочувствие, а какое-то глубокое, взрослое понимание.
— К сожалению, нет, солнышко. Ты полностью восстановился, а это место нужно другому человеку. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Да... Понимаю.
Мне ничего не оставалось, кроме как смириться. Мой маленький побег из реальности закончился.
На следующий день я впервые за долгое время вышел за стены больницы в компании Дженис. Мы оказались в районе, довольно далеком от моего, и это было небольшим утешением. Я шел молча, как приговоренный, пока Дженис не разбила это гнетущее молчание.
— Марк, с тобой все хорошо?
Я поднял на нее взгляд и, внимательно всмотревшись, сам захотел переадресовать этот вопрос ей. Я уже почти не видел той самой искры, что зажглась в день нашего знакомства. Она стала реже улыбаться, а под глазами легли едва заметные, но упрямые синяки усталости. Она явно вымотана, но почему — для меня было загадкой. Неужели виной тому наше общение?
Я уже было погрузился в пучину самобичевания, как вдруг она обняла меня.
— Прием-прием, Марка вызывает Земля! Как слышно? Прием!
Я уставился на нее в полном недоумении и лишь тогда заметил, что наши лица находятся в опасной близости. Смутившись, я отвел взгляд.
— Да-да, я на связи.
— То-то же! А то ты уже в третий раз чуть не прошел сквозь фонарный столб, а я тебя, как кукловод, оттягиваю.
— Серьезно?
Девушка усмехнулась и отпустила мою руку.
— Конечно нет. Но раз повелся, значит, последние десять минут ты был не здесь. Что случилось?
Я снова замолчал, но лишь на мгновение. Врать Дженис не было ни сил, ни желания.
— Не хочу возвращаться домой.
— Серьезно? — она внимательно посмотрела мне в глаза, а потом уставилась в небо, тяжело вздохнув. — Хотя... я тебя понимаю. Я и сама последнее время не особо хочу там бывать.
Она запустила руку в карман куртки, достала пачку сигарет и, ловко зажав одну губами, подожгла зажигалкой. Я видел это не в первый раз, но с каждым разом на меня накатывало все большее чувство щемящей грусти и беспомощности.
— Дженис, а почему ты... начала курить? — спросил я тихо.
Она посмотрела на меня с немым удивлением, словно я задал вопрос на иностранном языке. Выпустив облако дыма, она пожала плечами, ее взгляд стал отстраненным.
— Не знаю. Наверное, после затяжки... жить становится чуть проще. Перестаю думать о плохом, сосредотачиваюсь на процессе. А плохого в последнее время... как-то многовато. Надо взрослеть, брать все в свои руки.
— То есть, по-твоему, курение — это признак взрослого человека? — не сдавался я. — И как оно тебе поможет?
— Не знаю! — в ее голосе впервые прозвучало раздражение. — Но оно помогает. Хотя бы сейчас…
Я замолчал, а потом осторожно коснулся ее руки.
— Тогда... я тоже хочу попробовать. Дай и мне.
Дженис измерила меня строгим взглядом — тем самым, что недавно появился в ее арсенале. Она смотрела не на меня, а сквозь меня, будто пыталась разглядеть саму суть моего намерения.
— Не думаю, что тебе стоит начинать. Это дурная привычка, Марк. Она губит здоровье.
— И что? — я почувствовал, как во мне закипает странный протест. — Ты же куришь. Почему мне нельзя? У меня тоже хватает проблем. Может, и мне пора взрослеть. Вместе с тобой.
Девушка замерла. Мой довод, видимо, достиг цели. Но вместо того, чтобы достать из пачки новую сигарету, она протянула мне свою, почти догоревшую.
— Ну, тогда... попробуй. Для начала.
Моя уверенность мгновенно испарилась. Смущенно, будто принимая что-то запретное, я взял сигарету.
— И... что дальше?
— Помещаешь в рот и делаешь медленный, глубокий вдох, — проинструктировала она, не сводя с меня внимательного взгляда.
Я послушно втянул в себя дым. Легкие взревели огнем, горло сжалось в спазме. Не прошло и секунды, как меня вырвало сухим, надрывным кашлем. Дженис похлопала меня по спине, помогая отдышаться, и тихо, но очень четко произнесла:
— Обещай, что это будет твоя последняя сигарета.
— Обещаю... — прохрипел я, с трудом ловя воздух.
К сожалению, вскоре я нарушил это обещание. Как и многие другие, данные людям.
По воле случая мне удалось какое-то время пожить в квартире Дженис. Ее родители, вечно занятые работой, почти не появлялись дома, а сама она сказала, что со мной ей «не так тошно». Мы играли, учились, готовили вместе, а иногда засыпали в одной кровати, спина к спине или в обнимку, и я впервые за долгое время не боялся темноты. Эти моменты я храню в памяти как самые светлые. Но что-то все равно отравляло эту идиллию. Мне постоянно чудилось, что за нами кто-то наблюдает из темноты, из-за приоткрытой двери. Я так и не смог вспомнить, кто это был — может, мне все и вовсе чудилось.
Но одно изменение было реальным и неумолимым: Дженис продолжала угасать. Она становилась все более уставшей, отстраненной, и в ее глазах поселилась тень, которой я не мог развеять.
И вот, сидя на нашей скамейке, она задала вопрос, от которого у меня похолодела кровь.
— Марк, а что бы ты сделал, если бы я вдруг пропала?
Я тут же уставился на нее в испуге.
— К чему это? У тебя что-то случилось?
Она посмотрела на меня в ответ. Ее лицо оставалось серьезным, но в уголках глаз пряталась тревога.
— Ты не ответил на вопрос. Что бы ты сделал?
— Я... я даже не знаю... — голос предательски дрогнул. — Пошел бы искать. Без остановки. Мы же друзья.
Девушка улыбнулась. Словно и не ожидала другого ответа.
— Да... Это приятно слышать. Ты мой лучший друг, Марк.
— Но... постарайся не пропадать, хорошо? — выдохнул я, и в голосе моем прозвучала почти мольба.
В тот миг улыбка соскользнула с ее лица, а с ней исчезла и та толика надежды, с которой я произнес свою просьбу.
— Не могу этого обещать. У родителей... назревает скандал. Крупнее предыдущих. Есть вероятность, что мне придется уехать.
— Уехать? Но куда? И зачем? — хлынул из меня поток вопросов.
Но она остановила меня жестом и снова натянула на лицо ту самую, вымученную улыбку.
— Это не важно. Главное, что ты будешь меня искать. И рано или поздно мы снова встретимся.
Именно после этого разговора Дженис исчезла из моей жизни. Я не знал, где она, когда вернется и вернется ли вообще. Годы шли, я, что логично, рос, но это уже и не важно.
А сейчас, спустя долгих несколько лет, я стою и наблюдаю, как та самая Дженис, что когда-то спасла меня, общается с Лилей. Почему-то на душе от этой картины стало легче. Она повзрослела, как и я, и, кажется, избавилась от прежних проблем. Я нашел ее. Как она и говорила.
— Марк, ты снова ушел в себя? — Лилия с интересом смотрела в глаза парня.
На ее плече лежала ладонь Дженис.
— Ничего страшного. Он частенько улетает в космос. Остается только ждать, когда вернется на орбиту.
Марк встряхнул головой, очищаясь от воспоминаний, и внимательно посмотрел на девушек. Увидев его растерянное лицо, они переглянулись и рассмеялись, что парню не особо понравилось.
— И когда вы успели так сдружиться? — пробурчал он.
Лилия самодовольно улыбнулась, выпятив грудь.
— У нас, девочек, это получается куда быстрее.
— Ага, охотно верю, — фыркнул парень.
Парень перевел взгляд на Дженис и не смог сдержать ответной улыбки. Как вдруг дверь магазина с силой распахнулась. Марк едва успел обернуться, как на него налетел парень в синей спортивной куртке, с каштановыми волосами, падающими в лобовую. Он с силой вцепился марку в грудки, пытаясь приподнять.
— Ты что здесь забыл, урод?! — его глаза цвета болотной тины пылали, нефильтрованной ненавистью.
Вместо ответа Марк лишь щурился, стараясь разглядеть черты лица. Оно казалось до жути знакомым и при этом абсолютно чужим. Но вывел парня из раздумий не он, а резкий, испуганный голос Лилии.
— Марк? Что происходит? — голос Лилии вырвал музыканта из ступора.
Тут же придя в себя и, действуя на автомате, Марк вцепился в запястье и горло обидчика. Его хватка ослабла, но в конфликт вмешалась Дженис, рявкнув почти командирским голосом, которого парни от нее не слышали никогда:
— Немедленно прекратите! Если хотите выяснять отношения — делайте это за пределами магазина! Или ты, Джон, объяснишься?
Парень в синей куртке пытался вырваться, но это удалось ему лишь тогда, когда Марк сам разжал пальцы. Джон с шумом вдохнул воздух, выпрямился и ткнул пальцем в мою сторону.
— А какого черта он тут опять объявился? Столько лет не было, и на тебе — с бухты-барахты!
Дженис тяжело выдохнула и жестом указала в сторону подсобки.
— Просто иди, куда шёл. Я поговорю с клиентами и потом подойду.
Джон что-то злобно проворчал себе под нос, но послушно поплелся в указанном направлении, бросив на прощание:
— Тоже мне, клиентик нашелся... — и демонстративно хлопнул дверью.
Дженис без сил облокотилась на прилавок.
— Странно, а я думала, он уже забыл о вашей... детской вражде.
Тут к ней подошла Лилия, всё еще не оправившаяся от шока, в отличие от нас, привыкших к подобным сценам.
— А этот... энергичный парень — кто? Твой коллега?
— Почти. Это мой младший брат. Зовут Джон.
И тут Марка осенило. Тот, кто сверлил парня взглядом из темноты в их квартире, был именно он — мальчик с темно-каштановыми волосами и глазами цвета болотной тины. Всё это время её брат наблюдал за ним, а он успел о нем забыть. Вместе с осознанием пришли и смутные воспоминания: как Марк, тогдашний уличный задира, потешался над его слабостью и неумением дать сдачи. Возможно, это и была причина его ярости. Но ответа музыкант вряд ли когда-нибудь получит.
— И всё же, уже поздно, — мягко прервала мысли Марка Дженис. — Вам, наверное, пора по домам, скоро совсем стемнеет.
Она была права. В окна уже пробивались первые сумерки, окрашивая небо в лиловые тона. Парень вздохнул. Казалось, только вошел сюда, а уже пора уходить. Внутри зашевелилось привычное чувство вины — почему я не пришел раньше?
— И правда, — кивнула Ли. — Марк, пойдем?
— Думаю, да, а то тебя по пути ещё украдут, — пошутил парень, пытаясь снять напряжение.
Лилия и Дженис снова синхронно улыбнулись.
— Рада, что тебе теперь есть о ком заботиться, Марк, — сказала Дженис.
Шутник смущенно мотал головой, отводя взгляд.
— Ничего подобного. Просто возвращаю долг. И точка.
— Ну, как скажешь, — снова улыбнулась она, но затем подошла ближе и коснулась моего плеча. — Кстати, Марк, а не против сегодня вечером вместе поиграть в онлайне? Думаю, там мы сможем спокойно пообщаться, а то толком и не поговорили.
И тут у Марка в груди впервые за долгое время что-то ёкнуло — знакомое, но почти забытое чувство горькой досады. Такое же он испытывал, когда впервые увидел ценник на гитару своей мечты. Он снова столкнулся с непреодолимой стеной собственной нищеты, которую как нельзя лучше иллюстрировали голые стены его убежища.
— Я бы с радостью, но... не получится, — с ненавистью к себе вынудил себя сказать это. — У меня... нет компьютера.
На лице Дженис мелькнуло удивление, но она мгновенно сменила его на вежливую, понимающую улыбку.
— Ничего страшного. Как-нибудь обязательно сыграем. Ты же теперь знаешь, где меня найти. Я тут почти всегда.
— Обязательно зайду, — кивнул парень с горькой усмешкой.
За порогом магазина Марка поначалу накрыла волна разочарования. Он шел с каменным лицом, но постепенно лед внутри таял, сменяясь спокойствием, а затем и странной, легкой эйфорией. Лилия, наблюдая за этой метаморфозой, не выдержала:
— Марк, да ты сегодня бьешь все рекорды по смене настроений. Что такого случилось?
— Да так, ничего особенного. Просто... хорошее настроение.
Она хотела было допытываться, но, увидев, как он по-настоящему, без тени насмешки улыбается, передумала. Если он счастлив, пусть будет счастлив. Зачем лезть?
Вскоре мы вышли к перекрестку у студии Марка.
— Ну, тут я дальше сама, — подытожила Лилия. — Нужно закупиться провизией и приготовиться к новой неделе.
— Ну ты и заучка, — покачал головой Марк. — Даже в выходной учишься?
Она улыбнулась и покрутила головой.
— Раньше, может, и была. А сегодня я провела время с другом. Это и есть лучший отдых.
Вдруг загорелся зеленый. Лилия, повернувшись к своему дому, бросила на прощание:
— Ну, всё, пока! Будь аккуратнее!
Она побежала через дорогу, но на полпути перед ней с рёвом пронеслась машина, даже не сбросив скорость. У Марка сердце упало в пятки, а сама Ли замерла на месте, бледная как полотно. Когда она наконец оказалась на той стороне, парень выдохнул с таким облегчением, будто только что пробежал марафон.
— Скорее уж тебе удачи нужно, полторашка, — пробормотал он себе под нос.
С этой мыслью и с полностью заряженной эмоциональной батареей хозяин вернулся в своё логово. И даже незакрывающаяся дверь и грязно-серые стены сегодня казались... терпимыми. Впервые за долгое-долгое время Марк чувствовал себя по-настоящему хорошо. Он рухнул на диван и просто наслаждался тишиной, в которой теперь звенела новая мелодия. Парень вслушивался в нее, стараясь запомнить каждый оборот, как вдруг в эту гармонию ворвался назойливый звук уведомления.
С интересом взяв телефон, он увидел новый запрос в друзья в соцсетях. Незнакомцем оказалась... Дженис.
— Откуда у нее моя страница? — мелькнула первая мысль.
С легким недоверием он начал изучать ее профиль, но оно быстро сменилось жадным интересом. Фотографий было немного: она в уютных кофейнях, несколько снимков с братом-бунтарем и пара — в самом магазине, с гитарой в руках и счастливой, беззаботной улыбкой, которую Марк помнил с детства. Пару из них он тайком сохранил.
И тут пришло сообщение:
«Ещё раз привет! 👋»
«Привет», — скупо ответил Марк.
И понеслось. Всю ночь эти двое с азартом обменивались сообщениями, словно наверстывая упущенное. Они успели обсудить кучу всего, заботливо обходя острые углы прошлого, говоря только о настоящем. Когда она наконец написала, что ей пора на работу, Марк оторвался от экрана и сквозь окна увидел первые солнечные лучи.
Парень медленно моргнул, давая глазам отдохнуть, потом глубоко вдохнул и объявил пустой комнате:
— Кажется, у меня появилось вдохновение!
Начало:
Предыдущая глава:
Интересные новости о проектах, активности и не только здесь 👇