Преамбулу см. там
А было все так. Был такой прекрасный милетский царевич Каунос (Καυνος), и была у него сестра, которую звали Βυβλις. Как явствует из ее имени, она очень любила писать письма (βυβλος – "папирус и все, что пишется на папирусе"). Все как у нас – у нас же тоже люди с фамилией "Ручкин", "Перов" непременно страдают графоманией. (Или нет? Ну, значит, только у греков так было). Но точно у греков, как и у нас, графоманы писали в основном про любовь. Вот и Βυβλις писала про любовь, кому писать ей было совершенно все равно, так что до кучи написала она про любовь собственному брату. Брат, не привыкший получать любовные письма, пришел в ужас и, сбежав из Милета, основал город, который назвал в честь самого себя. Злополучная графоманка, лишившись читателя, изошла слезами или, по другой версии, повесилась. По третьей версии, карийские имена (Милет был карийский город) совершенно необязательно должны переводиться случайно похожими на них греческими словами, и у карийской аристократии был обычай жениться на сестрах (греками осуждаемый). Вы можете выбрать из этих версий любую, какая вам понравится, но в сухом остатке непреложен тот факт что город Каунос был основан милетским царевичем и, возможно, его сестрой-женой. А дальше все пошло как в жизни любого странного города: Каунос славился экспортом, конечно же, рабов (откуда брались рабы в ни с кем не воевавшем городе, непонятно, но коль скоро написано в учебниках, что в античности было рабовладение, значит, рабами торговали везде – в России ведь тоже медведи по каждой улице ходят) но также и соли, соленой рыбы, сосновой смолы, черной мастики (и то, и другое, использовалось для изготовления дегтя, которым пропитывали корпуса кораблей) и сушеных смокв, и жизнь там, следовательно, была райской, но не вполне; устье реки, на которой стоял город, заболачивалось, и малярия свирепствовала. Потихоньку богатств становилось меньше, малярии – больше. В 15 веке город был окончательно покинут и переместился в предания про болотную версию Атлантиды. Мотив царственного инцеста несомненно играл в них заметную роль. Несомненно, находились и смельчаки, одержимые демоническим желанием изведать лихорадочные перепады чувств... турецкое правительство с характерным для него стремлением к ясности и недвусмысленности не могло, конечно, мириться с подобной декадентщиной, и в 1958-61 годах была осуществлена масштабная программа по засеву более 20000 га семенами двух видов эвкалипта. С болотами (по крайней мере, в районе Кауноса) было твердо покончено. Наша экспедиция не даст соврать. Сила эвкалипта в том, что та атмосфера ясности и здравости, которая запечатлена на фото,
отнюдь не ограничивается собственно эвкалиптовыми рощами — она и на всю округу распространяется и на сам Каунос. А как же сказки, спросите? А сказкам все по барабану! Они в Кауносе ядреные, крепкие.
Садишься на пароходик и плывешь. По реке? Ну наверно. Хотя речушка, как вы видите на фотках, широконькая, для Турции нехарактерная. Но точно никак не болото. Вот что эвкалипты сотворили! А любители Эдгара По (и в частности, рассказа «Поместье Арнгейм») будут приятно удивлены, очутившись в этом самом рассказе. Там ведь в чем фишка — ландшафтный дизайн, рассчитанный на восприятие его с воды, с некоего плывущего объекта. Для завзятого opium-eater’а прелесть понятна: такой ландшафтный парк станет точным отображением грез неспешно плывущего среди опиумных облаков сознания. Ну а как насчет практической реализации? Да еще в Турции? Честно скажу — никогда ни на секунду в турках не сомневался, но то, что они смогли создать исполинский и при этом совершенно безвредный и, более того, полезный для здоровья кальян по имени «Каунос», стало и для меня неожиданностью. Впрочем, экспедиционный проект «Шесть негодяев» к таким вещам адаптируется быстро — сначала с каждым поворотом кораблика и каждой новой гранью грезы все ахали и ухали, а потом уже молча наслаждались полетом воображения вековечного курильщика опиума по имени «Брахма».
Однако, что у нас по тому, древнему Кауносу? Возвращаемся к первой фотке. Знаменитые скальные гробницы древнего Кауноса. Что о них известно? «В них погребены знатные люди Кауноса». О! Бинго! Сто процентов, что там не первых попавшихся бомжей хоронили. Что еще? А... все. Смутно припоминаю, что наш гид говорил: «в одной из гробниц нашли внушительное количество соли». Ну да, Каунос соль экспортировал... а куда найденная в гробнице соль делась? Да и говорил ли про нее гид? Или говорил, а про дождь не сказал? Вытащили археологи из гробницы пуд соли, а тут дождь возьми да и пойди. Ливень! В целом, к настоящему моменту фактом является то, что в гробницах не нашли ничего. А значит — поплавали мы на кораблике, поупивались видами, а про Каунос-то ничего и не узнали? Так, что ли?
Не совсем. Не зря ведь редакция данному очерку предпослала вот этот:
Где указано, что гробницы соседней с Карией Ликии устроены по принципу «избушки на курьей ножке» — зайти нельзя, только залететь можно. Теперь смотрим на крупнейшую из скальных гробниц Кауноса — да, имитирует фасад греческого храма, но имитирует очень своеобразно: там, где у греческого храма должен быть вход — глухая стена. А входы находятся там, где у греческого храма они быть никак не могли: пять — под самым архитравом, шестой вообще на фронтоне. Залетайте, пожалуйста. Но не заходите. Такой мессидж? А для кого, позвольте полюбопытствовать? Смотрите на местные нравы. Брато-сестринские браки — это Египет. Аэродромы для душ — это тоже Египет. В этой заметке
мы рассказали (и картиночки показали) на чисто египетскую тему: гробницы — это не мертвый формализм в полном смысле этого слова. Гробницы с прицелом на жизнь делались. Шахты в них предусматривались, чтобы крылатая душа-«бай» (жизненный принцип) могла в гробницу залететь. А зачем же живой душе в гробницу залетать? А чтобы мумию обслуживать. Живое должно обслуживать мертвое — только так! Египет встал под это знамя — и благополучно гикнулся. Что Кария? Мы видим родовой склеп — в отверстие на фронтоне должна залетать душа главы рода. В пять отверстий пониже — души того же рода, но рангом пониже. Итог? А где Кария?
(Этот вопрос точно так же и к Ликии применим, о которой шла речь в предыдущем выпуске).
О, Астарта, я прославлю
Власть твою без лицемерья!
Дай мне крылья! Я расправлю
Их сияющие перья!
Так писала лучшая (если не единственная) наша поэтесса Зинаида Гиппиус. И все прекрасно, и верно в этих строках — Астарта крылья, конечно, даст, за ней не заржавеет — но вот куда эти крылья принесут? Очень не праздный вопрос. И далеко не только Египта и египтизирующих Карии с Ликией он касается. Русь-тройка тоже куда-то несется и несется достаточно резво — вот только неплохо было бы выяснить, конкретно куда? И если что — приживутся ли эвкалипты на нашей почве?
А пока — прикольная хохма, чтобы разрядить воцарившееся гнетущее молчание. В нашей экспедиции принимал участие один чувак, который в свободное от выгрузки и загрузки оборудования время предавался вполне невинному развлечению: писал письма Психее. Все этим в той или иной степени балуются, но специфика чувака была в том, что Психея ему (по его уверениям) отвечала. На сей счет ничего не могу сказать: с одной стороны это из области фантастики, с другой стороны много чего из области фантастики в наших экспедициях происходит. И вот этот наш боец отправил Психее какие-то фотки Кауноса (из числа вышеприведенных), на что якобы получил следующий ответ:
«Каунос - "город с сумасшедшинкой! " Невероятно! Мне туда так хотелось попасть, но не довелось пока. Увидела несколько лет назад фото этих захоронений в каком-то путеводителе - и вдруг невероятно туда потянуло! [Курсив мой — AGC]. И даже, помнится, во сне там блуждала, что-то (или кого-то) искала. И образ города из этого сна помню, с узкими извилистыми улицами, ведущими в тупики, [курсив мой] с каменными [и] терракотовыми арками».
«Улицы, ведущие в тупики... невероятно туда потянуло». Как сильна через века эта египетская магия. Мы же видим на картинке по ссылке, как душу-бай с разнообразными угощениями в руках невероятно тянет к мумии, которой эти угощения, конечно же, не нужны. А там, где лежит мумия — там что? Конечно же, тупик. Нашему фантазеру это показалось любопытным, и он попросил свою Психею уточнить: а к какому времени предположительно мог относиться этот сон? Ко времени славной торговли и чуть-чуть малярии или ко времени сплошной малярии и без всякой торговли? Ответ пришел такой:
«Сон, если и относится к какому-то периоду, то, наверное, к первому. Малярии там не было. Только улицы, ведущие в тупики. И ещё одна деталь: какая-то лавочка, запертая, в окне которой выставлена изящная красная туфелька».
Лавочка была заперта. Понятно. Но красная туфелька была показана, а смысл этого иероглифа очевиден — «живи, продолжай движение». (Здесь можно прочитать занятную статью о связи сандалий со знаком жизни «анх».
https://www.faraon-sandals.cz/en/obsah/9-shoes-for-eternity
Однако нашему бойцу (хоть он и не является фанатиком Винкельмана) сочетание красной туфельки с античностью показалось необычным. Неизбежно представляются при слове «античность» белые мраморные статуи... а яркие цветные пятна... были, конечно же. Но не так, чтобы в большом количестве до нас дошли.
Штамп восприятия? Конечно же, штамп. И Кария, как оказалось, отлично исцеляет от штампов. Наша экспедиция яростно кружила в окрестностях Кауноса, плавала в местном водопадике
(вру - это прекраснозадая турецкая нимфа там плавала, из наших заходили только отдельные орлы и орлицы да и то по коленку), слушала сладкие речи беса полуденного в звенящей тишине высокогорных виноградников,
дегустировала меды (а там вся история Кауноса через мед проходит — есть, конечно, цветочные, но есть и сосновый — помните сосновую смолу для корабельного дегтя? И эвкалиптовый, само собой), но все как-то не складывалось у нас с античностью и красной туфелькой. Пока не додумались мы встать под сень турецкого флага. Потому, что только под сенью турецкого флага чудеса происходят. А как встали — так сразу все и сложилось. И смогли участвовавшие в экспедиции эльфы зафотить цветную античность. И таки да — в красных туфельках.