Вечер пятницы всегда был для меня маленьким праздником. Всю неделю вертишься, как белка в колесе, на своей этой стройке, между чертежами, прорабами и заказчиками, а к вечеру пятницы выдыхаешь. Можно наконец-то прийти домой, в нашу уютную, светлую квартиру, скинуть ботинки, пахнущие пылью и бетоном, и просто лечь на диван. Наш диван — моя отдельная гордость. Огромный, серый, мы его с Олей выбирали месяца два, наверное. Она смеялась, говорила, что я к выбору дивана подхожу серьезнее, чем к выбору жены. А я не спорил. Жену я выбрал сразу, как только увидел на дне рождения общего друга, а вот диван — это надолго.
В тот вечер я вернулся домой особенно уставшим. Сдавали крупный объект, и последние несколько дней я жил практически на работе. Ключ в замке повернулся с привычным мягким щелчком. Дома было тихо и немного сумрачно. Оля сегодня ушла на какой-то корпоратив. Сказала, что у них в отделе отмечают успешное завершение квартала. Она работала в крупной компании, занималась маркетингом, и такие мероприятия у них были не редкость. Я не возражал. Мне даже нравилось, что у неё такая насыщенная жизнь. Она всегда была душой компании, яркая, звонкая. А я… я был её тихой гаванью, куда она возвращалась после всех своих социальных бурь.
Я прошел вглубь квартиры. На кухонном столе стояла тарелка, накрытая другой тарелкой, а рядом записка, написанная её размашистым почерком: «Котлетки в холодильнике, разогрей. Целую!». Я улыбнулся. Даже улетая на свою вечеринку, она позаботилась обо мне. Наша квартира, залитая мягкими лучами заходящего солнца, казалась идеальной. Высокие потолки, большие окна с видом на сквер. Мы переехали сюда три года назад, сразу после свадьбы. Эту квартиру нам подарили её родители. Шикарный подарок, о котором я и мечтать не мог. Иногда мне было даже немного неловко. Я вырос в обычной двушке на окраине, а тут — центр города, новый дом, консьерж. Олины родители были людьми состоятельными и очень любили свою единственную дочь. И, кажется, ко мне тоже относились неплохо. Во всяком случае, всегда были вежливы и радушны.
Я разогрел котлеты, сделал себе салат. Поел в тишине, глядя в окно. Город зажигал огни. В животе приятно потеплело, усталость начала отступать. Я убрал посуду, прошелся по комнатам. В нашей спальне на кровати лежал беспорядок из платьев — Оля, видимо, долго выбирала, что надеть. Один из её любимых ритуалов. Я усмехнулся, поднял с пола шёлковое платье-комбинацию изумрудного цвета и аккуратно повесил в шкаф. В воздухе витал аромат её духов — что-то новое, цветочное и немного терпкое. Странно, я не помню, чтобы дарил ей эти духи. Наверное, сама купила.
Около десяти вечера я уже лежал на том самом диване и смотрел какой-то фильм, когда зазвонил телефон. Оля.
— Приветик, коть! — её голос в трубке был весёлым, на фоне играла музыка и слышался гул голосов. — Ты не спишь?
— Нет, кино смотрю. Как у вас там? Весело?
— Очень! Слушай, у меня к тебе огромная просьба. Сможешь меня забрать через часик-полтора? Такси ждать совсем не хочется, да и район тут такой... не очень.
— Конечно, заберу. Без проблем. Куда ехать?
Она назвала адрес нового модного ресторана в центре, который открылся пару месяцев назад.
— Хорошо, где-то через час пятнадцать буду там. Позвоню, как подъеду.
— Спасибо, мой хороший! Ты лучший! — пропела она и положила трубку.
Я отложил телефон. Странно, что корпоратив в таком заведении. Обычно их фирма снимала большие банкетные залы в отелях или загородных комплексах. Ну да ладно, может, решили сменить формат. Я посмотрел на часы. Времени было еще предостаточно. Фильм оказался скучным, и я, выключив телевизор, просто лежал и думал о нас. О том, как нам повезло. У нас всё было: любовь, понимание, свой дом, планы на будущее. Мы даже дачу недавно купили, небольшой домик с участком у озера. Мечтали, как будем летом там проводить выходные, жарить шашлыки, звать друзей. С покупкой дачи тоже помогли её родители, добавили значительную сумму. Я был им безмерно благодарен. Казалось, жизнь похожа на красивую картинку из журнала. Глянцевую, безупречную. Тогда я еще не знал, что если поскрести этот глянец ногтем, под ним окажется уродливая, лживая пустота. Но до этого оставалось всего несколько часов.
Я выехал ровно через час, как и обещал. На улице было свежо, прошёл небольшой дождь, и асфальт блестел в свете фонарей. Я люблю ночной город. Он кажется честнее и проще, чем днём. Включил негромко музыку, открыл окно. До ресторана было ехать минут двадцать. Я не спешил. Представлял, как сейчас увижу Олю — красивую, немного уставшую от веселья, как она сядет в машину, прислонится головой к моему плечу, и мы поедем домой. В наш дом.
Подъехав по указанному адресу, я немного удивился. Ресторан, который днём выглядел пафосно и многолюдно, сейчас был практически тёмным. У входа не было ни толпы курящих гостей, ни вереницы такси. Только одинокий охранник скучал у двери. Я припарковался чуть поодаль и набрал Олю.
— Оль, я на месте. Выходи.
— Ой, коть, — в её голосе послышались виноватые нотки, а фон стал заметно тише. — Слушай, такая история вышла. Мы тут посидели и решили переместиться в другое место. Тут слишком шумно стало, не поговорить. Мы сейчас в небольшом баре, тут недалеко.
Слишком шумно? Пять минут назад на фоне была музыка и гам, а сейчас почти тишина. И ресторан выглядит так, будто закрылся час назад. Что-то не сходится.
— В каком баре? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Называется «Тихая гавань», на соседней улице. Знаешь такой?
— Да, знаю. Хорошо, еду туда. Вы там надолго?
— Нет-нет, уже заканчиваем. Буквально полчасика, и я вся твоя.
— Жду, — коротко ответил я и сбросил вызов.
Сердце почему-то застучало быстрее. Какое-то неприятное, липкое чувство начало зарождаться внутри. Я развернул машину. До того бара было ехать от силы минуты три. Я припарковался на другой стороне улицы, так, чтобы было видно вход. Бар был небольшой, с приглушенным светом внутри. Я просидел в машине десять минут, двадцать, тридцать. Оля не выходила. Я видел, как из бара выходили парочки, небольшие компании, но её среди них не было. Может, я зря себя накручиваю? Ну, задержалась с подругами, с кем не бывает. Она же не в лесу, а в приличном заведении в центре города. Я попытался заставить себя успокоиться. Взял телефон, чтобы полистать новости, но пальцы сами собой открыли мессенджер. Наш чат с Олей. Последнее сообщение от меня: «Хорошо, еду туда». Прочитано.
Прошел почти час. Я снова набрал её номер. Длинные гудки. Она не брала. Ещё раз. Снова гудки и тишина. Вот теперь тревога превратилась в ощутимый холод в груди. Что могло случиться? Я уже собирался выйти из машины и зайти внутрь, как телефон завибрировал. Сообщение от Оли. «Прости, телефон был на беззвучном. Мы уже выходим». Я выдохнул. Ну вот, дурак, уже напридумывал себе невесть что. Я откинулся на сиденье, наблюдая за дверью бара. Прошло ещё минут десять. Никто не выходил.
И тут я увидел то, что заставило моё сердце сделать кульбит и провалиться куда-то в пятки. Из-за угла, со стороны переулка, где была парковка для служебного входа, выехала знакомая машина. Чёрный внедорожник её начальника, Стаса. Я хорошо знал эту машину, Оля часто рассказывала, какой он крутой и дорогой. Машина медленно прокатилась мимо бара и свернула на проспект. Что он тут делает в полпервого ночи? Разве корпоратив не закончился несколько часов назад? Разве они не поехали в бар «Тихая гавань»?
Вопросы роились в голове, сбивая с толку. Я снова посмотрел на тёмные окна ресторана, где они якобы были вначале. Потом на дверь бара, из которой Оля так и не вышла. И на пустую дорогу, по которой только что проехал внедорожник её начальника. Пазл не складывался. Он рассыпался на мелкие, острые осколки, которые царапали изнутри.
В этот момент мой телефон снова ожил. Звонила Оля.
— Ну ты где? Я уже замёрзла! — её голос звучал капризно и недовольно.
Я посмотрел на вход в бар. Она стояла на крыльце, кутаясь в лёгкий плащ, и смотрела по сторонам. Как она там оказалась? Она же не выходила из главной двери.
Вышла через чёрный ход? Села в машину Стаса, он её довёз до угла и высадил, а сам уехал? Зачем такие сложности? Зачем врать про бар?
— Еду, — только и смог выдавить я.
Я завёл машину и медленно подъехал к ней. Она быстро запрыгнула на пассажирское сиденье.
— Ну наконец-то! Я думала, ты уснул там.
Она пахла теми самыми новыми духами и… чем-то ещё. Улицей. Ночным воздухом. И чужим автомобилем. Я это почувствовал. У каждого салона свой запах, и это был не запах моей машины.
— Задержался на светофоре, — соврал я, не глядя на неё.
— Ужасно устала, — она откинула голову на подголовник и прикрыла глаза. — Вечеринка была какой-то выматывающей. Сначала в одном месте, потом в другом… Лена так напилась какой-то гадости, пришлось её успокаивать. Еле отправили домой на такси.
Лена? Её лучшая подруга с работы? Но ведь Лена, кажется, на прошлой неделе уехала с мужем в отпуск на море. Я точно помню, Оля ещё жаловалась, что ей будет скучно без неё.
— Да? А я думал, она в отпуске, — как можно более равнодушно спросил я.
Оля на секунду замерла. Я почувствовал это напряжение всем телом.
— Ой, я перепутала. Не Лена. Катя из финансового отдела. Они так похожи. Все мысли уже в кучу, — она нервно рассмеялась. Слишком громко. Слишком фальшиво.
— Понятно, — сказал я.
Мы ехали молча. Я смотрел на дорогу, но видел перед глазами только чёрный внедорожник, уезжающий в ночь. Я вспомнил, как несколько недель назад Оля вдруг стала задерживаться на работе. «Новый проект, аврал», — объясняла она. Вспомнил, как она начала прятать телефон экраном вниз, когда клала его на стол. Раньше она так никогда не делала. Вспомнил её внезапные «встречи с подружками», о которых я узнавал в последний момент. Каждый этот эпизод, который раньше казался мне незначительной мелочью, теперь вставал на своё место в этой уродливой мозаике.
Я идиот. Слепой, доверчивый идиот. Она водит меня за нос, а я… я жду её под окнами баров, как верный пёс.
Чувство обиды было таким сильным, что в горле встал ком. Хотелось остановить машину прямо здесь, на мосту, и выкричать ей в лицо всё, что я думаю. Но я молчал. Мне нужны были не просто подозрения. Мне нужно было знать наверняка.
На следующий день была суббота. Оля спала до обеда, ссылаясь на усталость. Я же встал рано. Ходил по квартире, как привидение. Места себе не находил. Каждый предмет, каждая вещь, связанная с ней, казалась теперь фальшивой. Вот её кружка с дурацким жирафом. Вот её полотенце в ванной. Всё это было частью нашей жизни. Или только моей?
После обеда она, свежая и отдохнувшая, предложила:
— А поехали в торговый центр? Хочу посмотреть себе новые туфли.
— Поехали, — согласился я. Мне нужно было быть рядом. Наблюдать.
В торговом центре она была как обычно — весёлая, беззаботная. Щебетала о какой-то ерунде, смеялась. А я смотрел на неё и видел другого человека. Чужого. В какой-то момент она остановилась у витрины с ювелирными украшениями.
— Ой, смотри, какое колечко! — она показала пальцем на изящное золотое кольцо с маленьким камнем. — Красивое, правда?
— Красивое.
— Стас своей жене на годовщину подарил похожее. Только там камень больше, конечно, — бросила она как бы невзначай.
Моё сердце снова ухнуло вниз.
Стас. Опять Стас. Зачем она о нём говорит? Проверяет мою реакцию? Или она настолько глупа, что не понимает, что творит?
— Он, наверное, очень щедрый мужчина, — ледяным тоном сказал я.
Она бросила на меня быстрый, оценивающий взгляд.
— Обычный. Просто свою жену любит.
Вечером, когда она сидела в ванной, я не выдержал. Я знал, что это низко и неправильно, но я должен был. Я взял её телефон. Пароль я знал, она его никогда не меняла — дата нашей свадьбы. Какая ирония. Я открыл её мессенджеры. Ничего. Все чаты были почищены. Идеально. Слишком идеально. Тогда я зашёл в галерею. И там, в папке «Недавно удалённые», я нашёл их. Фотографии. Несколько селфи. Она и Стас. В машине. В каком-то кафе. На одной из фотографий он целовал её в щеку, а она смеялась, запрокинув голову. И дата съёмки — три недели назад. В тот день она сказала мне, что у неё «важное совещание до поздней ночи».
Я сидел на краю нашей кровати, в нашей спальне, и смотрел на эти фотографии. Воздуха не хватало. Казалось, стены квартиры давят на меня. Мир, который я так старательно строил, рухнул в одно мгновение. Он просто рассыпался в пыль, как карточный домик. Я не чувствовал злости. Только оглушающую, всепоглощающую пустоту. И боль. Такую острую, физическую, будто мне вонзили нож под ребра и медленно проворачивают.
Дверь ванной открылась. Она вышла в одном полотенце, с тюрбаном на голове, и улыбнулась мне.
— Что-то ты сегодня какой-то молчаливый, устал?
Я молча протянул ей телефон с открытой фотографией.
Улыбка медленно сползла с её лица. Она нахмурилась, потом её глаза испуганно расширились. Она выхватила у меня телефон.
— Ты… ты лазил в моём телефоне? — прошипела она, и в её голосе не было раскаяния. Только ярость.
— Это всё, что ты хочешь мне сказать? — мой голос был тихим и хриплым. Я сам себя не узнавал.
— А что я должна сказать?! Да, я общаюсь со Стасом! Он интересный человек, он меня понимает! В отличие от некоторых, кто только и может, что приходить с работы и падать на диван!
Её слова хлестнули, как пощёчины.
— Понимает? — я встал. — В машине своего начальника он тебя понимает? В кафе, пока я жду тебя дома с ужином? Сколько это продолжается, Оля?
Она молчала, глядя на меня с вызовом. Её лицо стало злым и чужим.
— Это не твоё дело! — выкрикнула она.
— Не моё дело?! — я впервые за весь разговор повысил голос. — Я твой муж! Мы живём в одном доме, спим в одной постели!
— Не кричи на меня! — взвизгнула она. — Это ты во всём виноват! С тобой стало скучно! Ты превратился в какого-то старика! Работа-дом, работа-дом! А я жить хочу!
И тут она нанесла удар, который должен был меня добить. Она посмотрела на меня свысока, с презрением, и проговорила, чеканя каждое слово:
— Эту квартиру нам подарили мои родители, если ты вдруг запамятовал. И дачу тебе тоже они помогли купить. Так что будь добр, веди себя потише на их территории. Ты здесь, по большому счету, гость.
Я замер. Воздух вышел из лёгких. Гость. Вот кем я был в её глазах. Не мужем, не любимым человеком, а просто гостем, которого можно в любой момент выставить за дверь. Все эти годы… вся моя благодарность, вся моя любовь… всё это было растоптано одной фразой.
В эту секунду что-то во мне сломалось окончательно. Боль сменилась холодным, звенящим спокойствием. Я посмотрел на неё, на её искаженное злобой лицо, и ничего не почувствовал. Пустота.
— Хорошо, — сказал я тихо. — Я понял.
Я развернулся и пошёл в гардеробную. Начал молча доставать из шкафа свои вещи и бросать их в спортивную сумку.
Она смотрела на меня, кажется, не веря своим глазам. Наверное, ожидала, что я буду умолять, просить прощения, унижаться.
— Что ты делаешь? — спросила она уже другим, неуверенным тоном.
— Собираю вещи. Я же гость. Гостям не положено задерживаться.
— Прекрати этот цирк! — она подошла ко мне, попыталась схватить за руку. — Куда ты пойдёшь посреди ночи?
Я отстранился.
— Это уже не твоя забота.
Вдруг она заплакала. Громко, истерично, как плачут дети, когда у них отнимают игрушку.
— Прости меня! Я не хотела! Я дура! Прости!
Её слезы не трогали меня. Я просто продолжал методично складывать в сумку джинсы, футболки, свитер. И тут мой взгляд упал на полку с документами. Наша общая папка. Я открыл её, чтобы забрать свой паспорт. И увидел договор купли-продажи на дачу. Что-то заставило меня взять его в руки. Я помнил, что мы вносили часть моих личных сбережений, а остальное добавляли её родители. Я пробежал глазами по цифрам. И застыл. Сумма, которую внесли её родители, была ровно на треть меньше той, о которой она мне говорила. А вот сумма первоначального взноса… она совпадала со всеми моими накоплениями, которые я откладывал несколько лет, до копейки.
Подожди… но ведь она говорила, что добавила и свои деньги. Сказала, что мы вложились почти поровну, не считая помощи родителей.
Я поднял на неё глаза. Она перестала плакать и смотрела на меня с ужасом. Она поняла, что я понял.
— Ты взяла все мои деньги, — сказал я глухо. — Сказала, что это наш общий взнос, а сама не вложила ни рубля. Ты просто забрала их.
Она молчала. Это было красноречивее любых слов. Она не просто изменяла мне. Она обманывала меня и финансово. Делала меня полностью зависимым от её семьи, чтобы потом вот так, в один момент, ткнуть меня носом в то, что я здесь никто. Это был не просто обман. Это был продуманный, холодный расчёт.
Я застегнул сумку. Взял ключи от своей машины — к счастью, машину я покупал сам, задолго до знакомства с ней. Я подошел к двери.
— Андрей, не уходи! Пожалуйста! — её голос дрожал. — Я всё исправлю! Я порву со Стасом! Я верну тебе деньги! Только не уходи!
Я посмотрел на неё в последний раз. На красивую женщину, которую я когда-то так сильно любил. И увидел перед собой просто чужого, лживого человека.
— Дело не в деньгах, Оля. И даже не в Стасе. Дело в том, что тебя, той, которую я любил, никогда и не было. Была только эта… — я обвел рукой квартиру, — красивая декорация. А спектакль окончен.
Я вышел в подъезд и захлопнул за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел. Я не стал вызывать лифт, а пошёл вниз по лестнице, пешком, с семнадцатого этажа. Мне нужен был этот медленный спуск. Чтобы с каждой ступенькой оставлять позади ту жизнь. На улице было прохладно и пусто. Я сел в машину, но не заводил её. Просто сидел и смотрел на светящиеся окна квартиры, в которой я был так счастлив и так несчастен одновременно. Той квартиры, которая больше никогда не будет моим домом. Я не знал, куда поеду. К друзьям, в гостиницу, или просто буду кататься по ночному городу до утра. Но я знал одно. Я больше никогда туда не вернусь. Я вырвал эту страницу своей жизни. Больно, с мясом, но вырвал. Впереди была неизвестность, но она была честнее, чем та сладкая ложь, в которой я жил последние годы.