оглавление канала, часть 1-я
Василий, взяв небольшой прутик, стал чертить какие-то линии на земле. Не поднимая головы и не прерывая своего занятия, проговорил задумчиво:
— Мне показалось, что у этого паренька, у Юрки, есть что-то на уме. — Он резко зачеркал все свои разводы на земле и поднялся на ноги: — Ну что ж… Будем решать проблемы по мере их поступления. Посмотрим, что там с этой базой. Для этого нам нужно занять более удобную позицию и спуститься чуть ниже. — Он внимательным взглядом окинул склон холма.
Ближе к самому подножью заметил большую разросшуюся куртину карликовой сосны, или, выражаясь местным языком, сосновый ерник. Кивнул головой, словно отвечая своим мыслям:
— Думаю, вот то место будет самым подходящим. — Он указал на заросли рукой. — Нас снизу не видно, а вся эта их крепость — как на ладони. Кстати, — добавил он с усмешкой, — защита на тебе. Если помнишь — я всего лишь силовик. — И задорно подмигнул Марату.
Марат не был расположен к шуткам. Он только хмыкнул, отвечая на подмигивание друга.
К ернику спустились быстро. Залегли между искривлённых северными ветрами веток сосны и стали внимательно осматривать побережье. Отсюда стала хорошо заметна небольшая дорожка, поросшая низким кустарником, которую они не увидели с вершины холма. Дорога оканчивалась у самых ворот бастиона. Значит, ею пользовались. На неё был наложен совсем лёгкий морок, так что для обычного глаза она выглядела звериной тропой, ведущей в сторону залива и обрывающейся возле «нагромождения скал».
Василий ткнул легонько Марата в бок.
— Смотри… — прошептал он, указывая куда-то в сторону.
Марат поглядел в том направлении, но ничего не заметил. Спросил тихо:
— На что смотреть-то? Нет же ничего… Одни камни, да коряги какие-то… — и тут же запнулся на середине фразы.
Одна из «коряг» вдруг пошевелилась. Присмотревшись повнимательнее, он понял, что это был человек. Одежда мшисто-коричневого цвета делала его похожим издали на обычный, выброшенный морем ствол дерева. Марат покачал головой, прошептав с нескрываемым восторгом:
— Ну ты, Васька, — зоркий сокол прямо. — И добавил уже по делу, внимательно рассматривая фигуру: — Кто же это у нас такой?
Василий, польщённый замечанием друга по поводу зоркости, проговорил с деланным равнодушием:
— Понятно кто… Рыбак. Видишь, с удочкой сидит.
Марат на лёгкую провокацию товарища не поддался. Усмехнувшись, ответил:
— Первый раз вижу, чтобы местные с берега удочкой рыбу ловили.
Василий не сдавался:
— А если не местный, а пришлый?..
Марат покачал головой, не отрывая взгляда от человека на берегу:
— А если пришлый, говоришь? Нет, брат. Пришлый — а на чём он сюда добрался? Пешком? Так далековато. Ближе к посёлку есть заливчики и поуютнее. К тому же, посмотри, как одет.
Василий пожал плечами, пробурчал, всё ещё не желая отступать от своей версии:
— Как одет? Обычно… Как здесь все одеваются.
Марат улыбнулся:
— Вот ты сам и ответил на свои вопросы. Одет, как местный, а рыбу ловит, как пришлый. Что это значит?
Василий тяжело вздохнул, признавая поражение. Пробурчал недовольно:
— Что, что… Что туфта это всё. Дурит нас дяденька. Но всё равно остаётся вопрос: на кого рассчитано сие представление?
Марат хмыкнул:
— Ну, конечно, на нас! Вычислили нас, брат. Ещё когда мы только на вершину взобрались — сразу и вычислили. Я почувствовал лёгкое касание. Но оно было столь незначительным, что я почти не обратил на него внимания. — Он досадливо выдохнул: — Эх… Совсем я что-то расслабился. Но касание-то было еле-елешным. Так, словно белка хвостом махнула. Это даже не сканирование. А выходит, что… — недоговорив, он опять досадливо поморщился.
Понаблюдав ещё немного за «рыбаком», Марат решительно поднялся:
— Вот что… Пойду-ка я пообщаюсь с этим гражданином. — Василий было дёрнулся за ним, но Марат жёстко проговорил: — Нет, брат. Ты остаёшься в засаде. Мало ли… В общем, подстрахуешь.
Василий нахмурился, с сомнением спросил:
— Уверен?
Марат пожал плечами:
— Уверен, не уверен… Нужно сделать шаг. А то просидим мы тут с тобой до зимы. — Он уже собрался идти, как тут же на месте замер, будто что-то вспомнил. Спросил задумчиво: — А ты помнишь, в какой момент он появился? Никого, идущего в этом направлении по дороге, я не заметил. Из крепости тоже, вроде бы, никто не выходил…
Василий озадачился, сосредоточенно хмуря брови. Потом с некоторым недоумением проговорил:
— А знаешь, я и не понял… В какой-то момент глянул — а он уже там. Я за несколько минут до этого берег внимательно осматривал. Готов голову положить, никого не было, а потом… — и он растерянно развёл руками в стороны. Мол, хоть казни, а более ничего не ведаю.
Марат кивнул головой:
— Так и есть… Нас поджидал. Ладно, пойду пообщаюсь.
И, не дожидаясь ответа от друга, быстрым шагом пошёл в сторону «рыбака».
Особо он не прятался, но и демонстрировать своё приближение к человеку не хотел. А мужчина стоял, не оборачиваясь, сосредоточенно глядя на воду, на которой лениво плавал бело-красный поплавок. Не доходя до «рыбака» на берегу метров пятьдесят, осторожно выпустил поисковую мысль — и тут же замер на месте от удивления. Ничего. То есть, совсем ничего! Если бы человек просто закрыл своё ментальное поле, он бы почувствовал это, как некоторую пустоту, дыру в пространстве. Или преграду, если человек был не особо опытным. А сейчас Марат не ощущал ничего — будто здесь вовсе никого не было! Но ведь вот же, вот! Стоит человек к нему спиной, удочку в руках держит. Поверх ватника надет прорезиненный плащ, сапоги. Темно-русые с седыми прядями волосы почти до плеч — что говорило о почтенном возрасте мужчины. И это означать могло только одно: этого человека здесь не было. А была только его проекция.
Из всех, кого он знал, на такие фокусы были способны немногие. Например, Иршад мог. Мог и Сурма. Но они — люди величайшей силы. И, насколько он знал окружение «великого и ужасного», включая и Акку, его ближайшего помощника и соратника, никто больше не мог вот так, запросто, жонглировать пространством. Это требовало не просто серьёзных знаний — это требовало глубокого, мастерского взаимодействия со всем мирозданием.
Он сделал несколько шагов вперёд, почти вплотную приблизившись к человеку с удочкой в руках. Он готов был поклясться, что если протянуть руку, то можно будет дотронуться до плеча и почувствовать твёрдую плоть. Марат уже собрался это сделать, как человек резко обернулся. Это был пожилой мужчина, пожалуй, намного младше Сурмы. Его почти вся седая борода была какой-то клочковатой, словно растрёпанный веник. Выглядело это неопрятно. Высокий лоб с «гармошкой» морщин, обветренная кожа лица цвета лиственничной коры, кустистые брови над глубоко запавшими глазами, нос немного картошкой — вся его внешность говорила о том, что этот мужчина из местных и часто бывает на открытом воздухе. Крупные руки с сильными пальцами крепко держали удилище, словно это было его оружием, а не обычной удочкой. Только вот глаза… Взгляд из-под бровей серо-голубых, как воды Белого моря, глаз был пристальным, пронизывающим, оценивающим. А ещё — древним, как камни, грядой лежавшие вдоль всего берега. У Марата мелькнула мысль, что с возрастом он несколько погорячился. Сурма годился этому человеку, если не во внуки, то уж в сыновья — точно!
Старик быстро окинул взглядом его с ног до головы и пробурчал:
— Чего ты меня щупаешь своими мыслями, словно девку?! Много нащупал?
Марат выдержал короткую, в несколько мгновений, паузу и спокойно ответил:
— Всегда полезно знать, с кем собираешься вести беседу.
Мужчина не без едкой иронии заметил:
— Ну и как, узнал?
Марат улыбнулся обезоруживающе мальчишеской улыбкой и пожал плечами:
— Нет… Но очень хочу узнать.
Старик отвернулся от него и проворчал угрюмо:
— Всю рыбу мне распугал…
Юноша, сорвав подсохшую травинку, затолкал её в рот и, усевшись на камень, с усмешкой спросил:
— А рыба у тебя тоже, как и ты, в другой реальности плавает?
Плечи старика тихонько задрожали, и раздалось тихое, хрипловатое хихиканье. Затем он аккуратно положил удочку на камни и, сделав несколько шагов в сторону, тоже уселся на камень, лицом к юноше. Опять оглядев Марата внимательным взглядом, проговорил с усмешкой:
— А я гляжу, парень, ты не так уж и прост, как мне показалось в начале. — Вздохнув, продолжил уже серьёзно: — Ну, спрашивай… Зачем тайно явился в это логово? Ведь не просто так? Насколько я знаю, приди ты открыто — никто бы тебе препятствовать не стал. Ты же вроде у этого их главного аспида в помощниках ходил. Так почто сейчас таишься?
Марат, продолжая жевать горьковато-солёный стебелёк, посмотрел почти мечтательным взглядом на гладь залива. Море было почти спокойным. Под свинцово-серым небом ходила мелкая рябь, прибиваясь к каменистому берегу полоской серовато-белой пены. Спросил с ленцой, будто нехотя:
— А ты, дедушка, кем сам-то будешь?
Старик нахмурился, буркнул сердито:
— Какой я тебе дедушка?! Тоже мне, внучок нашёлся!
Марат деланно удивился:
— А как же тебя величать прикажешь? Моё-то имя, я, так полагаю, ты уже знаешь. А вот я твоего — нет. Некрасиво как-то получается…
Мужчине его слова не понравились. Он нахмурился ещё сильнее, побуравил немного парня взглядом, а потом буркнул:
— Ладно… Зови меня Тапио. Говори, чего надобно, да и ступай восвояси. Некогда мне тут с тобой лясы точить. У меня уж и печь, поди, прогорела, а я тут с тобой валандаюсь. Да дружку своему скажи, чтоб за кустами не прятался. Не нравится мне, когда за мной исподтишка наблюдают. — И добавил с хвастливой детской интонацией: — Как ни ловок он, а от моего глаза не спрячется всё одно.
Марат хмыкнул. У всех есть свои слабости, и мелкое тщеславие — не худшая из них. Не поворачивая головы, махнул рукой, давая сигнал Василию, чтобы шёл сюда. А сам опять, обращаясь к удивительному старичку, проговорил:
— Значит, Тапио… Дух чащ и непролазных лесов. Хорошее имя, подходящее. Так кто ты, Тапио? Откуда здесь взялся? И на чьей ты стороне?
