Не родись красивой 2 Начало
Кондрат с Николаем поднялись с солнцем. Евдокия достала из погреба для Михаила гостинчик — кусок солёного сала, что держали в снегу с весны, завернула в полотенце. Положила яиц.
— Передайте, — сказала она, — чтоб знал: не с пустыми руками пришли. И скажите, что мы благодарны будем, если лошадку на недельку одолжит.
Фрол стоял у порога.
—Ну, с Богом, — сказал он. — Михаил человек добрый, приютит. Оттуда поедете – не торопитесь. Лошадь не загоняйте. Ей еще работать у нас.
Кондрат кивнул:
— Поняли.
Шли молча. Сначала вдоль речки, потом по старой просёлочной дороге, где колеи ещё держали следы прошлых возов. Дорога тянулась между берёзовыми перелесками, потом пошла по открытому месту, где ветер гнал низкую траву, как волны.
— Далековато, — сказал Николай, перехватив узелок.
— Ничего, дойдём, — ответил Кондрат. — у дядьки Михаила отдохнем. Свой он.
После полудня показалась Сосновка: несколько улиц с крестьянскими избами, кузница, мельница. Вдалеке — барская усадьба, белый дом – высокий, большой, с колоннами.
Двор дядьки Михаила нашли сразу.
— Некак, Мироновы! — удивился хозяин, когда братья подошли. — Откуда путь держите?
— Из дома. От отца, — ответил Кондрат. — Просил передать поклон да просьбу одну.
— Ну-ка, заходите, поговорим.
Михаил повёл гостей в избу. Гостинец от Евдокии Кондрат положил на стол.
— Мать велела передать, — сказал.
— Давненько я сестру свою не видел. Передавайте поклон, — сказал он. — Ну, а что за просьба?
— Лошадь нужна, дядя Миша. На недельку. Дрова в лесу, сено в поле. Надеяться больше не на кого.
Михаил потёр подбородок, помолчал.
— Лошадь дам, — сказал, наконец. — Старая она уже, но силёнки пока есть. За недельку как раз управитесь. Ночуете у нас, а с утра и поедете.
Кондрат довольно заулыбался.
— Вот выручили - так выручили, дядя Михаил, — сказал он. — Батя будет благодарить.
— Да ладно, — махнул рукой Михаил. — Кто, как ни свои придут на помощь.
Жена Михаила, широкоплечая, с красным лицом, тётка Анна, достала из печи котелок с картошкой, поставила на стол.
— Ешьте, путники. С дороги вы.
Парни благодарили, отвечали на вопросы, рассказывали, как живут.
Ночевали на сеновале. Николай заснул быстро, утомлённый дорогой. Кондрат долго лежал, глядя в темноту, думал про отца, про дом, про Завиваева, про дядьку Мишу.
— Завиваев – жадный злыдень, -думал он. – А дядька Миша – человек. Не жадный, не гордый.
И, устав от дороги и мыслей, вскоре уснул.
Проснулись от доносившегося шума. Дядя Михаил вывел лошадь на улицу, запрягал, проверял хомут, подтягивал ремни. Тётка Анна позвала сродников за стол. Те быстро позавтракали лепёшками с молоком. Вышли на улицу.
— Идите с Богом, — сказал Михаил, передавая возжи Кондрату, — день будет жаркий.
Племянников проводил до околицы. Над лугом еще стелился пар, где-то за речкой лениво мычала корова.
Первые вёрсты ехали бодро. Лошадь шагала ровно, повозка поскрипывала, пыль тянулась за колёсами.
Братья сидели на телеге, дремали. Неторопливый ход лошади укачивал. Кондрат, подложив под голову телогрейку, свернулся калачиком и заснул. Договорились, что вторую часть пути спать будет Колька.
Солнце поднялось высоко. Воздух дрожал над дорогой, лошадь шла, ритмично переставляя копыта. Колька держал вожжи, немного дремал, стараясь не уснуть. Всё вокруг стояло недвижно: поля, перелески, редкие камни у обочины. Только шмели глухо гудели в траве, да звонкоголосые птицы щебетали о чём-то своём.
Вдруг лошадь остановилась. Колька потянул вожжи, потом снова — не трогается. Он приподнялся, вгляделся вперёд. Быстро дотронулся до плеча брата.
— Кондрат... вставай, — шепнул. — Смотри, что это.
Кондрат открыл глаза, приподнялся. Солнце било прямо в лицо. Он протёр глаза, встал, посмотрел вперёд. В нескольких шагах стояли повозки. Лошадей при них не было. На земле лежали люди. Кругом валялись разбросанные вещи.
Подошли ближе. Кондрат застыл, Николай перекрестился.
— Господи... — выдохнул он.
По одежде сразу было видно — господа. Женщина в светлом платье, рядом мужчина с бородой, хорошо одетый, на голове - кровь. Рядом юноша и девушка, лежавшая лицом вниз.
Все лежали неподвижно, неестественно.
Братья смотрели, не веря глазам.
— Убили, — сказал Кондрат хрипло. — Всех.
— Пошли отсюда, — быстро сказал Колька. — Пошли скорее.
Но ноги не слушались.
Кондрат подошёл ближе. Следы на дороге были свежие: колёса, отпечатки копыт. У телеги земля была взрыхлена, будто дрались. Кондрат нагнулся, тронул ногой мужика. Женщина лежала на боку, платье было запачкано кровью и пылью.
— Видать, не так давно их…порешили, — сказал Кондрат тихо. Николай стоял рядом, бледный, глядел во все глаза.
Кондрат подошёл к девушке, коснулся носком сапога. Тело было мягкое, податливое.
Он наклонился, и в ту же минуту услышал слабый, хриплый стон.
— Колька! — выдохнул Кондрат. — Она живая!
Брат подбежал, опустился на колени.
— Где?
— Вот же... Смотри. Дышит!
Они осторожно перевернули её на спину. На виске запеклась кровь, сухие губы, казалось, что-то шептали. Лицо было молодое, совсем девичье, глаза закрыты.
Девушка тихо стонала.
— Чего делать будем? — спросил Кондрат, не отрывая взгляда.
— Уходить надо, — прошептал Николай. —Вдруг подумают, что это мы их…
— А её как же оставим? На дороге?
— Найдут другие. Не наше это.
— Наше, коли нашли, — упрямо сказал Кондрат. — Не бросим.
Он снял со своей головы фуражку, опустился рядом, коснулся её руки — холодной, но живой.
Он потряс девушку за плечо, но она не отзывалась.
— Богачка, — сказал он, глядя на платье и тонкие, ухоженные руки. — Туда им и дорога, эксплуататоры.
Кондрат вытер со лба проступивший пот.
- А барынька - то настоящая, белолицая, красивая. Неужто тут ее оставим, - выдохнул Колька.
- Куда ж её? К себе не возьмёшь, - рассуждал Кондрат. Он замолчал, видимо, продолжая внутренний монолог. И уже вслух добавил:
— Хотя... почему бы и нет. Пускай поедет. Сначала пусть очнётся, а там видно будет.
Николай перекрестился.
— И мне её жалко, — сказал он.
Они замолчали. Мухи уже кружили над убитыми, садились на лица.
— Уезжать надо, — сказал Николай. — Пока кто не увидел.
— Сейчас поедем, — кивнул Кондрат. — Только её возьмём.
— Куда мы её с собой? — опять засомневался Колька. — Ты ж видишь — белоручка, вон ногти какие. К нашим делам не привыкла.
— А что? — не уступал Кондрат. — Поправится — сама уйдёт. А не поправится… туда ей и дорога. Но живую грех бросать.
Он нагнулся, попытался поднять девушку на руки.
— Держи с другой стороны.
Они осторожно подняли её, уложили на телегу. Кондрат подложил под голову свою недавнюю «подушку».
— Тяжёлая, — сказал он. — Откуда они?
— Наверно, из имения, — ответил Николай. — Там ведь баре жили, наверное, решили бежать. Уходить нам надо.
Оба переглянулись. Мысли были одинаковые — если кто увидит, что они везут, — беды не оберёшься.
— Главное, чтобы никто ничего не узнал. Молчать будем, - заключил Кондрат.
Он взял вожжи, щёлкнул по спине лошади.
Повозка тронулась, пыль поднялась серым облаком.
**
Дорогие читатели. Спасибо вам за радушные приветствия. Не буду вас обманывать, и скажу, что и сама не знаю, надолго ли я здесь. Посмотрим, как поведет себя площадка. Раньше Дзен не любил, когда тексты дублировали. Эту повесть я сейчас пишу в ТГ, и останусь там. Многие вчера писали, что не смогли перейти на ту площадку. Вот ссылка, кому надо, заходите: https://t.me/+m2ZYLg9StExmMDQy А шрифт там можно увеличить, делается это просто, инструкцию, как сделать - дам еще раз. Будем надеяться, что и здесь всё будет хорошо и мы с вами дойдём до конца повести. Всем добра и спокойствия.