Слово «каторга» произошло от греческого слова, означающего большую вёсельную лодку с местами для большого количества гребцов. В такие лодки сажали осуждённых на тяжкий, порой невыносимый физический труд каторжников Древней Греции.
На протяжении веков осуждённых преступников в России заключали в тюрьмы или ссылали в глухие места. Использовать осуждённых как бесплатную рабочую силу додумались лишь при Петре I в 1691 году. Притом, к каторге приговаривались не все преступники. Это было отдельным видом наказания. Как и в Древней Греции, российские каторжники какое-то время занимались только тем, что орудовали тяжёлыми вёслами на грузовых судах. Потом же Пётр I начал строить на болотах новую столицу – Санкт-Петербург, где требовалось много дешёвой рабочей силы. Считается, что Петербург строило несколько тысяч каторжников.
Конечно, побеги с каторги не были редким явлением. Дошло до того, что каторжников заранее «пятнали», то есть клеймили калёным железом или вырывали ноздри. Нередко каторжнику выбривали часть головы. И всё только ради того, чтобы в случае побега каторжника его было легко опознать среди деревенских и городских жителей.
В петровские времена за побег с каторги предусматривалась смертная казнь. Тех, кто укрывал беглых каторжников или не доносил и не уведомлял власти об обнаруженном беглеце, тоже приговаривали к смерти. К каторге могли приговорить на определённый срок или пожизненно.
Понятно, что условий для жизни на каторге почти не было, вследствие чего продолжительность жизни каторжанина была минимальной. При передвижении каторжан заковывали в оковы. Даже в камере каторжане заковывались в ножные оковы. После отбывания части срока каторжанин получал некоторую свободу перемещения, с него снимали оковы. С началом освоения рудной и сталелитейной промышленности на Урале и в Сибири каторжников стали ссылать туда – трудиться на заводах и рудниках.
Во времена правления императрицы Елизаветы Петровны (1741-1761) количество каторжников выросло в несколько раз. Это связано в первую очередь с подписанным в 1753 году императрицей докладом, согласно которому «преступники присуждаются натуральной или политической смерти, не приводя приговор в исполнение». Говоря проще, окончательное решение по смертному приговору могла подписать только сама императрица. За все 20 лет правления ею не было подписано ни одного такого приговора.
Вследствие этого, «высшей мерой наказания» теперь стала ссылка на каторгу. Казалось бы, умное решение: теперь государство не занимается такой мерзостью, как смертная казнь, и бесплатной рабочей силы стало в разы больше.
Женщины, вопреки всеобщему заблуждению, так же попадали на каторгу. Только выполняли они менее тяжёлую работу в цехах предприятий.
Взойдя на престол, императрица Екатерина II подписала указ, разрешавший помещикам ссылать крестьян с семьями на Урал и в Сибирь. Таким негуманным способом решалась ещё и колонизаторская задача освоения необустроенных земель, где также строились новые заводы и требовалось много бесплатных рабочих рук.
В конце XVIII века каторжников стали ссылать в Забайкалье, где быстрыми темпами развивалась горнорудная промышленность. Как правило, на крупных производствах Урала, Сибири и Забайкалья, будь то сталелитейные заводы или рудники и прииски, каторжники всегда выполняли только самую тяжёлую работу. При каждом предприятии, где использовался труд каторжан, существовала система тюрем и карцеров, где вынуждены были содержаться ссыльные каторжники на время отбытия наказания.
Надо сказать, что несмотря на всю «серость» и безысходность пребывания на каторге, с начала XIX столетия каторжникам стало немного легче. По крайней мере, ноздри им больше не вырывали. К этому приложил руку выдающийся российский реформатор Михаил Михайлович Сперанский, почти два года пребывавший в должности сибирского генерал-губернатора и видевший все тяготы каторжан лично. Кроме того, во времена правления Николая I немалую роль в облегчении участи осуждённых в тюрьмах и на каторжных работах сыграл известный врач немецкого происхождения Фёдор Петрович Гааз, за свои дела часто называемый «святым доктором». Он писал прошения многим высокопоставленным чиновникам и лично императору с целью уделить больше внимания проблемам, с которыми сталкивались люди в тюрьмах и на каторжных работах: вечный холод, отсутствие здорового сна, базовой гигиены и человеческих условий в камерах и в процессе этапа на место ссылки. Его гуманистические порывы не приветствовал и всячески мешал их осуществлению тогдашний московский генерал-губернатор А.А. Закревский, ярый реакционер и консерватор. Всё же, многие увещевания доктора Гааза были услышаны самим императором, и вскоре воплощены.
При Николае I появились политические заключённые, которых отправляли на каторгу. Первыми таковыми были декабристы. С них начался отдельный, если так можно сказать, жанр – политическая каторга. После декабристов на каторгу ссылали ещё участников польского восстания (1830-1831), петрашевцев (1849), народовольцев, а также террористов и революционеров.
Как уже было сказано, каторга XIX столетия была более гуманной, нежели каторга прошедших веков. Но несмотря на то, что каторжников больше не клеймили, их жизнь была по-прежнему очень тяжёлой. Тяготы ждали каторжан с начала следования к месту каторжных работ, так как им предстояло добраться туда медленным этапом пешком (в повозках перевозили особо опасных политических заключённых). Стандартный этап выглядел следующим образом: огромное количество этапируемых было разделено на небольшие группы; сами каторжане нередко были прикреплены друг к другу цепями; под конвоем в кандалах они медленно двигались к месту ссылки. Смерть в дороге вследствие замерзания, голода или болезней (чахотка, оспа и т.д.) не была редким явлением.
Упомянутый мной ранее немецкий врач Фёдор Гааз как раз добивался того, чтобы кандалы для этапируемых каторжников впредь делали с добавлением слоя кожи с внутренней стороны, дабы заключённые не переохлаждались из-за металлических оков на руках и ногах. Каторжников обычно вели медленно, чтобы пресечь всякую попытку бегства из этапа. На больших дорогах обычно существовали остановки для каторжников, где они хоть сколько-нибудь могли передохнуть. Такая, к примеру, существовала в сельце Доможирово Богородского уезда (ныне г. Ногинск, микрорайон Доможирово) на берегу реки Клязьмы. Так как совсем рядом проходила Большая Владимирская дорога (по ней этап шёл от Москвы до Сибири), и в нескольких километрах от сельца находился уездный город Богородск, остановка для ссыльных каторжников находилась здесь. Это было небольшое помещение кандального этапа, а при нём — огород этапной команды, откуда, по всей видимости, брали съестное для кормления каторжников и самой этапной команды.
Только после появления железнодорожного транспорта в России каторжан в Сибирь и на Урал стали возить в вагонах. В качестве личных вещей заключённый мог иметь при себе лишь церковные принадлежности (икона, молитвенник, кольцо, цепочка и т.д.). В камерах заключённых также заковывали в кандалы. И только после отбытия части срока, как уже было сказано, каторжник получал некую свободу перемещения.
Для планирования распорядка дня каторжников использовали «Общую тюремную инструкцию». Обычный день каторжанина начинался в 6 утра. Далее следовало посещение отхожих мест, завтрак (чай с хлебом) и непосредственно работа на рудниках или заводах. Не стоит думать, что каторжники вынуждены были трудиться с ночи до утра, иногда отвлекаясь на короткий сон. Отрабатывая ежедневно определённое количество часов, оставшуюся часть дня заключённый мог заниматься своими делами. В тюрьмах также было предусмотрено время для прогулок на свежем воздухе. Помимо утреннего чая с куском хлеба предусматривался также обед в 12 часов дня и ужин в 6 вечера. На сон каторжанам выделялось 7–8 часов.
Теперь поговорим о побегах. Статистика нам говорит, что каждый год в Российской империи с принудительных работ бежало до нескольких сотен каторжан. Часто это были самые страшные уголовники, досаждавшие жителям близлежащих сёл и деревень, в которых скрывались. Обычно с каторги бежали ранней весной с первым потеплением. В уголовном жаргоне существовало понятие «Исполнить указание генерала Кукушки», что означало бежать с первым пением птиц. Если же всё-таки побег был неудачным, то в XVIII веке каторжник приговаривался к смертной казни. В XIX веке и далее за попытку побега каторжника наказывали в основном дисциплинарно: переводили в карцер, увеличивали срок каторги и назначали телесное наказание в виде ударов палками или кнутом – от 50 до 100 ударов.
Участь каторжанина становилась легче, когда после отбытия на каторге части срока его переводили в разряд ссыльных поселенцев. Такое смягчение после отбытия основного срока в каком-то виде дошло и до нашего времени.
В советское же время принудительный труд заключённых так же активно использовался, вот только слова «каторга» уже нигде не применялось.
Даже если вы читаете через "Одноклассники", не забывайте подписываться и ставить лайк, это помогает продвижению канала😉