оглавление канала, часть 1-я
Но насчёт «некоторого времени» он дал маху. Совсем не учёл деятельную натуру своей подруги. Татьяна решила ничего не откладывать. Не успел он налить себе в кружку чая и сделать пару глотков, как она, словно коршун, нависла над ним с пылающими очами.
— Ну… и чего сидим? — спросила она суровым инквизиторским голосом.
Юрка, похлопав на неё в недоумении глазами, попробовал вяло отбрехнуться:
— А чего…? — замямлил он. — Ночь же на дворе…
Девушка презрительно хмыкнула:
— Ну и что, что ночь? Потренироваться-то мы можем, пока никого нет. А то, гляди, неровён час, «разведчики» наши заявятся — тогда уж не до тренировок будет.
Юрик, отставив чашку с недопитым чаем в сторону, недовольно спросил:
— А в чём тренировка-то будет заключаться? Будем топить друг друга в ведре? — В его голосе была ирония, но настороженная. От Татьяны можно было ожидать всего, и «топить в ведре» — не самое сложное из того, что она могла бы придумать.
Татьяна фыркнула:
— Ну ты, Юрик, и сказанул! На кой нам топить друг друга? Одежда на берегу, перевёрнутая лодка недалеко от берега и в нужное время душераздирающие крики: «Помогите!», с последующим выразительным бульканьем. Для этого особой сноровки не нужно. Главное — сделать это в нужное время и в нужном месте. Но до этого самого «нужного места» придётся как-то добраться. Да и разведку боем, чтобы заманить тёмных в нужное время, провести как-то надо будет. А для этого нам предстоит выбраться с этого хутора, преодолев морок Сурмы. А то будем, как те детишки из сказки, что по ягоды пошли — ходить кругами да бормотать: «Леший водит…» — Она критическим взглядом окинула опешившего от таких лекций Юрика и пробормотала недовольно: — Ты-то, насколько я поняла, худо-бедно уже научился с этим справляться. А я пока ещё нет. Вот и пойдём — будешь меня учить, а заодно и сам свою квалификацию повысишь. Собирайся, — командным голосом закончила девушка.
Юрик, с тоской взглянув сначала на недопитый чай, а потом за окно, где завывал ветер, швыряя мокрые жёлтые листья берёз в стекло, спросил безо всякой надежды:
— Что, прямо сейчас?
Красивые Танькины брови сошлись на переносице, и она огрызнулась:
— Нет! Завтра! А лучше — послезавтра, когда сюда опять все сбегутся и начнут нас жизни учить! — И добавила, как отрезала: — Сейчас! Чего зря время терять?!
С тяжёлым вздохом Юрик покорно стал натягивать куртку, бурча себе под нос невнятно:
— Лучше бы к кровати… хлопот меньше.
Чуткий Татьянин слух уловил последнюю фразу, и она сурово спросила:
— С чем это у тебя хлопот меньше?
Затевать сейчас перепалку с подругой он никак не планировал, поэтому покладисто проворчал:
— Говорю, лучше потренируемся — потом хлопот меньше будет.
Татьяна одобрительно кивнула, завязывая тугим узлом на затылке концы клетчатого шерстяного платка.
Ветер обрадованно накинулся на них сразу на крыльце, чуть не сбив с ног. Деревья в лесу постанывали под его напором, будто негодуя на неразумных, что в такое время решили добровольно отдаться на его милость. А темень стояла такая, хоть глаз выколи. Юрка невольно поёжился. После домашнего печного тепла было неуютно. Татьяну же непогода нисколько не смущала. Жажда деятельности её переполняла. Кажется, вынужденное бездействие последних дней скопилось где-то в ней тугим комком нерастраченной энергии, только и дожидаясь своего часа, чтобы выплеснуться в бурной деятельности. Оглядевшись по сторонам, она спросила:
— Ну что, куда пойдём?
Юрка тоже покрутил головой, пытаясь сообразить, куда бы им пойти, чтобы обойтись, так сказать, малой кровью. Потом, приняв решение, проговорил сурово:
— Пойдём за сарай. По крайней мере, если начнём блукать, то на звуки мычания коров всегда сумеем выйти. — И, не дожидаясь возражений от подруги, уверенно зашагал в сторону сарая.
Татьяна стала озираться по сторонам, как будто собираясь найти какой-нибудь другой вариант (чисто из вредности). Ничего стоящего так и не придумав, она поплелась за Юриком, бурча себе под нос:
— Пусть будет сарай… С чего-то начинать надо.
На самом деле, в чём она никогда бы не призналась даже самой себе, ей было страшно терять из вида прямоугольник окна — единственное светлое пятно в этой непроглядной осенней темени. А уж если совсем начистоту, то, Татьяна сразу, как только оказалась вне тёплой комнаты с уютно потрескивающими в печи дровами, почувствовала, что её пыл куда-то делся. Шлёпая по грязи за Юриком, она с тоской размышляла о собственном противоречивом характере. Все люди как люди, а она… Ну не её это дело — бегать по карельским лесам, выманивая неведомых никому тёмных!
И тут же в её памяти всплыла картина ухмыляющейся рожи бритого мужика, который ей в прошлый раз, ещё в родном посёлке, внушал про «не выключенный утюг». И в душе стала подниматься волна протеста. Она закусила губу, борясь изо всех сил с наползающим извне каким-то первобытным ужасом.
Ну уж дудки им! Не дождутся гады такие…! Правда, чего эти самые гады должны были «не дождаться», она решить не успела. Они уже зашли за сарай, где Юрка, на всякий случай, взял её за руку. Тепло его пальцев успокаивало девушку. Казалось даже, что тьма отступила на полшажка, недовольно шипя шорохом опавшей листвы. И сразу стало легче дышать. Внутренняя дрожь стала проходить, и Татьяна покрепче сжала ладонь друга в ответ.
За стеной сарая что-то шебуршало — коровы боками тёрлись о стены и вздыхали с фырканьем. Эти звуки её ещё больше успокоили. Ощущение потерянности в этой кромешной тьме отступило на полвыдоха. Она огляделась по сторонам. Контуры деревьев были только чуть темнее фона неба. Остатки жёлтых листьев на едва белеющих мокрых стволах берёз бледными пятнами раздвигали немного осенний мрак в стороны.
Татьяна, изображая недовольство (ну нельзя же было вот так просто взять и сдаться, сказав, что, мол, погорячилась я), проворчала тихо:
— Тут безо всякого морока ни черта не видно! Как тренироваться-то будем?
Юрка так же тихонько ей ответил:
— В темноте даже лучше. Потому что морок, на самом деле, направлен на наше зрительное восприятие. Другими словами, чем меньше ты видишь, тем меньше иллюзорных образов. Так что, давай, начнём с малого. — Он замолчал на несколько мгновений, будто раздумывая, сказать или нет, что хотел. Потом всё-таки решился: — А знаешь, — проговорил он ещё тише, — у меня после наших путешествий с цхалом Амосом по их подземельям что-то такое приключилось со зрением. Я стал лучше видеть в темноте. — И вдруг тихонько хихикнув, добавил: — Совсем как кошка…
Татьяна с умным видом кивнула, совсем позабыв, что в темноте Юрка её деловой физиономии не разглядит.
— Да… Есть такое. В медицине называют скотопическое зрение. Это когда…
Юрка её невежливо перебил:
— Тихо!
Оба замерли без движения, настороженно прислушиваясь к лесным звукам. Девушка приблизила к уху Юрика губы и почти беззвучно прошептала:
— Ты что-то слышишь?
Юрик осторожно приложил пальцы к её губам, продолжая чутко вслушиваться в завывания ветра.
А Татьяна вдруг поняла, что той неуверенности и страха, которые накрыли её, стоило им только выйти из дома, словно как и не бывало. Адреналин выжёг все страхи. Кровь стучала в висках, а сердце билось в быстром уверенном ритме, словно барабанная дробь. Девушка, до рези в глазах, всматривалась в темноту, готовая на любой отчаянный шаг, если будет нужно. Ей даже показалось, что она стала чётче видеть контуры деревьев.
Юрка вдруг резко дёрнул её за руку. Татьяна, поняв правильно его сигнал, без разговоров плюхнулась животом на мокрую землю и затаилась, словно заяц под кустом, вдыхая сырой воздух через раз, мелкими глотками. Юрка повалился рядом, не отводя напряжённого взгляда от леса.
Так они пролежали несколько минут. Девушка уже вознамерилась строго спросить с друга, чего это ему вздумалось поиграть в индейцев. Она уже почти не сомневалась, что это одна из Юркиных дурацких шуточек в целях тренировки, как услышала осторожные шаги. Или ей показалось, что услышала. Если бы она так чутко не вслушивалась, то наверняка ничего бы и не услышала. Шаги были настолько осторожными и почти беззвучными, точно это был не человек, а какая-то мелкая зверушка, которой не спалось по ночам.
Лежать на мокрой листве было неуютно. Штаны моментально промокли, и Татьяна начала уже трястись мелкой дрожью. Правда, была эта трясучка вызвана холодом или нервным напряжением, она сказать затруднялась. Вскоре её уже всю начало колотить с ног до головы. Опять появилось ощущение страха, от которого она думала, что уже избавилась.
Неизвестно, сколько бы она ещё так выдержала, но тут, почти над самыми их головами, раздался наигранно удивлённый возглас:
— А вы чего тут делаете? Партизаните? Поезда под откос пускаете?
Разумеется! С таким ехидством мог говорить только Василий, их недавний знакомец, с которым они приехали к Сурме.
Ребята стали подниматься на ноги, и Юрик принялся что-то бормотать, пытаясь оправдать их бдение за сараем.
Темнота вокруг сгустилась, формируясь в фигуру парня, стоявшего почти рядом с ними. Татьяна готова была дать голову на отсечение, что ещё полсекунды назад на этом месте никого не было!
Чёртов морок! Чёртова ночь! Она чуть не разревелась от бессилия, понимая, что в этих лесах она совершенно бесполезна, потому что: не видит в темноте, не умеет бороться с мороком и вообще не понимает этот лес, который казался ей постоянной и необъяснимой угрозой! Вот Нюська… Та чувствовала себя в лесу как дома. А ей, Татьяне, здесь точно не место! От этой мысли девушке стало ещё обиднее. Она крепко сжала кулаки и закусила губу, чтобы не разреветься от досады прямо тут!
Юрик всё ещё продолжал объяснять их здесь появление. Что они, дескать, решили прогуляться, а потом услышали, что кто-то идёт, вот и залегли — в надежде подсмотреть, кого это к ним несёт в такое неурочное время. Объяснение было так себе. Никто, в том числе и сам Юрка, в него не поверил.
И тут из-за их спины раздался чуть насмешливый голос Марата. Татьяна чуть не подпрыгнула от неожиданности. А этот-то откуда там взялся!? Ведь не было слышно абсолютно ничего!
А парень тем временем проговорил, обращаясь явно не к ним:
— Похоже, Василий, им надоело бездействие, и они решили сами предпринять кое-какие шаги… — И уже, обращаясь к ребятам с расхожей шуткой (то же мне, ещё один юморист нашёлся!): — Что ж вы так убиваетесь? Вы ж так не убьётесь! — Голос его тут же стал серьёзным, и он уже без насмешки произнёс: — Предлагаю вернуться в дом и там всё обсудить. Нам есть, что вам рассказать. А вы нам поведаете о своих планах. Глядишь, вместе мы что-нибудь и решим…
