Глава 10. Снайпер Лия
Октябрь 1943-го умирал медленно, грязно и безнадёжно.
Северо-Западный фронт, в районе города Холм, превратился в одно сплошное, бесконечное болото, пропитанное холодом и смертью. Позиционная война — самое тягостное, что только может быть.
Это не жизнь, но ещё и не смерть. Это вязкое, засасывающее ожидание в глиняной жиже под нескончаемой моросью. Ожидание пули. Ожидание приказа. Ожидание вшей.
Для снайпера такая война — тоже работа. Но для Алии Молдагуловой — это была изощрённая пытка.
— Лия, ты себя изведёшь, — тихий шёпот Нади Матвеевой едва пробивался сквозь стук капель, падающих с потолка блиндажа.
— Посмотри на себя, вся как натянутая струна. Не идёт фриц. Засел, боится.
Алия, в сотый раз протерев и без того идеально чистый затвор своей винтовки, глухо ответила, не отрывая взгляда от серой пелены «нейтралки»:
— Значит, мы к нему пойдём.
— С ума сошла? — в голосе Нади прозвучал испуг. — Бандуров велел сидеть. Позиция дороже жизни, забыла?
— Бандуров велел бить врага, — отрезала Алия, и в её голосе зазвенела сталь. — А он не бьётся. Он прячется, как крыса в норе. Пойдём, девчата.
В тот день с ними в землянке была ещё одна снайпер из их выпуска, Зина Попова. Хрупкая, тихая, с огромными испуганными глазами.
— Куда пойдём, Лия? — Зина нервно поёжилась. — Там же… там же топь. Нас за километр будет слышно.
— Туда, — Алия едва заметно кивнула в сторону чернеющего на горизонте остова сгоревшего хутора. — Вся наша траншея оттуда как на ладони. Они оттуда наших ребят снимают. Пойдём, обойдём с тыла. Посмотрим, кто там такой хитрый устроился.
Это было чистое, отчаянное БЕЗУМИЕ. Нарушение всех снайперских канонов. Снайпер — это невидимка. Снайпер — это тень, а не отряд из трёх девчонок, идущий в лоб на врага средь бела дня.
Но Алия не была каноническим снайпером. Алия была, как позже скажет о ней Надя, «бойцом огненного темперамента». Ей не хватало терпения. Ей, пережившей голод тридцать третьего и ужас блокады, нужно было действие, нужна была месть.
— Кто со мной? — Алия решительно вскинула винтовку на плечо.
Надя и Зина переглянулись. В глазах Зины плескался откровенный ужас. Надя тяжело вздохнула.
— Дьявол, а не девчонка… — пробормотала она. — Пошли, «охотница». Только если нас там положат, я тебе на том свете все твои косички выдеру. Честное слово.
Они поползли. Три серые, грязные фигурки, растворяясь в серой, грязной земле. Они ползли по ледяной воде, по воронкам, наполненным ржавой жижей, мимо скрюченных, обугленных остовов танков.
Алия, как волчонок из родных степей, двигалась первой. Она не просто ползла — она слушала землю. Она вдыхала её гнилостный запах, чувствовала кожей её холодную, враждебную дрожь.
Они почти добрались до развалин, когда Алия вдруг замерла, буквально впечатавшись в грязь. Подняла руку. «Стоп».
— Что? — прошептала Зина, наткнувшись на её сапог.
— Тихо…
Алия услышала. Не выстрел, не крик. Она услышала то, что никогда не должен слышать снайпер на «нейтралке» — чужую, гортанную речь. И едва различимый лязг металла о котелок.
Они были не одни.
— Заметили? — глаза Нади стали круглыми от ужаса.
— Нет. Они там. Впереди, — прошептала Алия. — Они не ждут нас. Они… отдыхают.
Что это было? Случайная разведгруппа? Или такая же снайперская засада, высланная на «охоту»?
— Что делать будем, Лия? — голос Зины предательски дрожал. — Назад?
Алия медленно, миллиметр за миллиметром, отодвинула мокрую, тяжёлую ветку. И увидела их.
Пятеро. Пятеро немецких солдат сидели на дне большой воронки, прикрытой обломками сгоревшей крыши. Они не ждали атаки. Они, кажется, обедали. Пятеро здоровых, рослых мужчин в мышиного цвета шинелях.
В голове у Алии не было страха. Там, в ледяной пустоте, работала только арифметика. Их — трое. Немцев — пятеро. У них автоматы. У нас — винтовки. Шансов почти нет. Но они есть.
— Зина, — прошептала Алия, и голос её был холодным и твёрдым, как сталь затвора. — Видишь крайнего слева? С котелком?
— Вижу…
— Надя. Твой — тот, что повыше, рядом с пулемётом.
— Лия, ты…
— Я беру того, что говорит, — Алия поймала в перекрестье прицела унтер-офицера. — Девчата. Готовы? На счёт «три». Не промахнуться. Цельтесь надёжно. Три…
Страха не было. Была работа.
— Два…
И в этот самый миг один из немцев, будто почувствовав что-то, поднял голову и заметил движение. Он что-то гортанно крикнул, дёргаясь в сторону своего автомата.
— ОГОНЬ! — закричала Алия, уже не таясь.
Её выстрел прогремел первым, на долю секунды опередив два других. Три коротких, злых хлопка слились в один.
Унтер, которого «вела» Алия, откинулся назад без единого звука. Немец с котелком, цель Зины, ткнулся лицом в свою дымящуюся похлёбку. Тот, что был у пулемёта, взятый Надей, мешком рухнул на своё оружие.
Три выстрела. Три цели поражены.
Двое оставшихся немцев, оглушённые, ошалевшие от такой немыслимой дерзости, замерли на одну решающую секунду.
Эта секунда решила всё.
— Бросай оружие! — Алия, одним отточенным движением передёрнув затвор, выскочила из своего укрытия.
Один из немцев успел вскинуть автомат. Но Алия не стреляла. Она заорала на ломаном немецком, которому их наскоро учили в Вешняках:
— Hände hoch!
Два солдата вермахта, видя, как из грязи перед ними, словно призраки, восстают три девушки с винтовками наперевес, не выдержали. Один, молодой, совсем мальчишка, тут же швырнул свой «шмайссер» и вскинул руки.
— Kamerad! Kamerad! Nicht schießen! (Товарищ! Не стреляйте!)
Второй, постарше, колебался, и в глазах его горела ненависть.
— Бросай, сказала! — гаркнула Надя, подбегая к нему и тыча стволом в бок.
Немец медленно, с бессильной злобой, положил оружие на землю.
— Взяли… — выдохнула Зина, не веря в происходящее. — Лия, что теперь? Нужно уходить, пока остальные не прибежали!
Алия Молдагулова посмотрела на двух трясущихся, перепуганных «фрицев». Потом на тех, кто уже никогда не встанет.
— Нет, — голос её был твёрд. — Тех уже не вернуть. А эти — живые. Это «языки».
— Лия, ты в своём уме?! — Надя не верила своим ушам. — Как мы их потащим?! Через всю «нейтралку»? Нас всех здесь перестреляют!
— Потащим, — отрезала Алия. Она кивнула на пленных. — Встать! Raus! Быстро! Марш!
Она с силой толкнула одного прикладом винтовки в спину.
— Marsch! Marsch, du Schwein!
И они пошли. Это был самый безумный поход в их жизни. Впереди, утопая в грязи, брели двое пленных немцев с поднятыми руками. Сзади, как матёрые конвоиры, прикрывая друг друга, шли три восемнадцатилетние девушки, готовые в любую секунду открыть огонь.
— Лия, сзади бьют! — крикнула Зина, когда с немецких позиций, наконец, опомнились и открыли беспорядочную стрельбу.
— Пусть бьют! — кричала в ответ Алия, даже не пригибаясь. — А вы, гады, идите! Быстрее! А то пристрелю, тут и оставлю!
Когда эта странная процессия — двое пленных и три девочки-снайпера — ввалилась в первую траншею 4-го батальона, солдаты остолбенели. Бородатые «кочевники» Алии, её земляки-казахи, высунулись из землянок, не веря своим глазам.
— Қарындас… — прошептал Жапар. — Ты… ты что, в атаку ходила?
Алия, грязная, мокрая, в горящем азарте боя, толкнула пленных к ногам подбежавшего командира отделения.
— Снайпер Молдагулова! Задание выполнила! — она не знала, что докладывать в такой ситуации, и выпалила первое, что пришло в голову. — Вот. «Языков» привела. Двух. Ценные, наверное.
В тот вечер в блиндаж к комбату Моисееву Алию вызывали уже не как «доченьку».
Майор смотрел на неё долго, не сердито, а с каким-то… потрясением.
— Ну, Молдагулова… Ты же снайпер. Тебя беречь надо, как зеницу ока. А ты… Ты хоть понимаешь, чему ты сейчас всю бригаду научила?
— Чему, товарищ майор?
— Что и втроём можно пятерых бить, — комбат тяжело вздохнул. — Если во главе такая отчаянная казашка, как ты. Иди, Молдагулова. Воюй.
Он не наградил её. Но он разрешил ей воевать так, как подсказывал её характер, выкованный в степи и закалённый в Ленинграде.
В ту ночь никто не знал, что эта безумная вылазка — лишь пролог. Что два взятых «языка» дадут бесценные сведения, которые изменят обстановку на всём участке фронта. И что имя снайпера Молдагуловой впервые попадёт в штабную сводку, начиная свой путь к легенде. Путь славы, подвигов и… бессмертия.
😊Спасибо вам за интерес к повести и к нашей истории.
Отдельная благодарность за ценные комментарии и поддержку — они вдохновляют двигаться дальше.