— А Лена всегда делала мне кофе с корицей, — произнес Дима, даже не поднимая глаз от телефона.
Я замерла у плиты, держа в руках турку. Молчала. Считала до десяти. Потом медленно выдохнула и налила кофе в его любимую кружку — ту самую, с надписью "Лучшему мужу".
Это было в среду. А в пятницу он вернулся с работы и устало сказал:
— Знаешь, Лена всегда встречала меня с улыбкой, даже когда у неё был тяжелый день.
Я как раз сидела за ноутбуком, доделывала отчет. Подняла глаза, посмотрела на него. Он уже прошел мимо, направляясь в спальню переодеваться.
— Привет тебе тоже, дорогой, — тихо сказала я пустому коридору.
Мы поженились восемь месяцев назад. Познакомились на корпоративе общих знакомых, влюбились быстро — как в кино. Дима был внимательным, заботливым, смешным. Мы могли говорить часами обо всём на свете. Он дарил мне цветы просто так, по средам. Называл меня "солнышком" и говорил, что я — лучшее, что случилось в его жизни.
А потом мы въехали в нашу новую квартиру. И началось.
Сначала это были мелочи. "А Лена раскладывала вещи вот так", "А Лена всегда гладила рубашки с двух сторон". Я пыталась шутить, отвечала легко: "Ну так позвони Лене, пусть научит меня своим секретам". Он смеялся, обнимал, извинялся. И я успокаивалась, думая, что это просто привычка, что скоро пройдет.
Но не прошло.
— Лена готовила борщ с говядиной, он получался наваристым, — заметил Дима в очередное воскресенье, когда я поставила на стол кастрюлю с обедом.
— Я готовила по бабушкиному рецепту, — спокойно ответила я, разливая борщ по тарелкам. — С курицей. Легче для желудка.
— Ну да, конечно, — кивнул он и принялся есть.
Мы ели молча. Я смотрела на его сосредоточенное лицо и думала: "Почему он не может просто сказать спасибо? Почему всегда это сравнение?"
Потом был случай с квартирой. Я купила новые шторы для гостиной — светло-серые, в тон дивана. Повесила их сама, гордилась результатом. Дима пришел с работы, окинул взглядом окна и сказал:
— Хм, темновато. Лена всегда выбирала светлые тона, квартира казалась просторнее.
Я стояла на стремянке, поправляла складки ткани. Руки дрожали, но я старалась не показывать.
— Можем поменять, если тебе не нравится, — ровным голосом произнесла я.
— Да ладно, пойдет, — махнул он рукой и ушел в ванную.
Ночью я не спала. Лежала и смотрела в потолок, а в голове крутилось: "Кто такая эта Лена? Богиня домашнего уюта? Идеальная жена из журнала?"
Я знала про его бывшую. Дима рассказывал, что они расстались три года назад, что это было обоюдное решение, что они просто поняли — не подходят друг другу. "Разошлись по-хорошему", — сказал он тогда. И я поверила.
Но теперь эта Лена жила в нашей квартире. Незримо. Она витала над плитой, когда я готовила. Стояла за моим плечом, когда я выбирала обои. Сидела рядом с Димой на диване, когда он смотрел футбол и вздыхал: "А Лена понимала офсайд, мы всегда смотрели матчи вместе".
Я пыталась говорить с ним. Однажды вечером, когда мы сидели на кухне за чаем, я набралась смелости:
— Дим, мне неприятно, когда ты вспоминаешь Лену. Понимаешь, это как будто я постоянно в проигрыше. Как будто я не дотягиваю до какого-то эталона.
Он посмотрел на меня удивленно.
— Да брошь ты, Свет. Это просто... ну, привычки какие-то. Не обращай внимания. Я же тебя люблю.
— Но...
— Не накручивай себя, — перебил он, взял свою кружку и пошел в комнату. — Ты же знаешь, что ты для меня важнее всех.
Я сидела на кухне одна и думала: "Если я так важна, почему ты не можешь просто перестать? Почему так сложно?"
Прошло еще два месяца. Я начала вести счет упоминаниям Лены — не специально, просто автоматически фиксировала каждое. Десять раз в неделю. Пятнадцать. Иногда больше.
Моя подруга Катя заметила, что я изменилась.
— Света, ты какая-то грустная стала, — сказала она, когда мы встретились в кафе. — Что-то случилось?
Я пожала плечами, размешивая сахар в капучино.
— Просто устала. Работа, дом... Знаешь, как бывает.
— Дима в порядке?
— Дима в полном порядке, — усмехнулась я. — У него всё отлично. У него есть я, которая готовит, убирает, стирает. И есть воспоминания о Лене, которая делала всё это лучше.
Катя нахмурилась.
— Он всё еще про неё?
— Каждый день.
— Света, это ненормально. Ты должна поставить жёсткую точку.
— Я пыталась говорить.
— Тогда покажи ему, что ты не намерена терпеть.
Я кивнула, но внутри меня всё сжималось от страха. А вдруг он правда уйдет? Вдруг я окажусь одна? Вдруг я действительно хуже той Лены?
И вот настал тот самый день.
Дима вернулся домой около семи вечера. Я готовила ужин — запекала курицу с овощами. Он прошел на кухню, заглянул в духовку.
— А Лена всегда мариновала курицу в кефире, получалось мягче.
Я стояла у разделочной доски, нарезала помидоры для салата. Нож замер в воздухе. Тишина повисла между нами — плотная, осязаемая.
— Дим, — медленно произнесла я, не оборачиваясь. — Тогда возвращайся к ней.
Я услышала, как он резко втянул воздух. Обернулась.
Его лицо побледнело. Глаза расширились от испуга.
— Что? Света, ты о чём?
— Я о том, — спокойно ответила я, откладывая нож, — что ты шесть месяцев сравниваешь меня с бывшей женой. Шесть месяцев я слышу про то, как Лена лучше готовит, лучше убирает, лучше встречает тебя с работы. И знаешь что? Я устала. Если она настолько идеальна, может, тебе стоит вернуться к ней?
— Света, погоди...
— Нет, ты погоди, — перебила я. Голос мой оставался ровным, но руки дрожали. — Я пыталась говорить с тобой. Пыталась объяснить, как мне больно. Ты отмахивался. "Не обращай внимания", "Не накручивай себя". А я обращаю. Потому что это унизительно — постоянно проигрывать призраку из твоего прошлого.
Дима сделал шаг ко мне, протянул руку.
— Светочка, я не хотел... я просто...
— Просто что? — Я смотрела ему прямо в глаза. — Просто не думаешь о том, что говоришь? Просто не замечаешь, как с каждым днем я всё меньше верю, что ты меня любишь?
Он побледнел еще больше. Опустился на стул, закрыл лицо руками.
— Господи, Света... Прости. Прости меня. Я... я дурак. Я не понимал.
— Не понимал чего? — тихо спросила я. — Что мне больно? Или что я не вечно буду терпеть?
Он поднял голову. В его глазах стояли слезы.
— Я не хочу к Лене. Я хочу быть с тобой. Понимаешь? С тобой. Мы с ней расстались не просто так. Она... она была правильной. Всё делала правильно. По инструкции. По книгам. Но с ней не было тепла. Понимаешь? Не было этого... вот как с тобой. Когда ты рядом, я чувствую себя живым.
— Тогда почему ты постоянно её вспоминаешь? — Я села напротив него за стол. — Почему я должна слышать про неё каждый день?
Дима провёл рукой по лицу.
— Не знаю. Честное слово, не знаю. Наверное... наверное, это защитный механизм какой-то. Когда мне тревожно, я цепляюсь за старые схемы. За то, что было привычным. Но это не значит, что я хочу вернуть прошлое.
— Тебе тревожно со мной? — удивилась я.
— Нет. Да. Не знаю, — он беспомощно развёл руками. — Просто с тобой всё по-настоящему. Понимаешь? С Леной я играл роль. Мужа, добытчика, главы семьи. А с тобой я могу быть собой. И это пугает. Потому что вдруг я окажусь недостаточно хорошим? Вдруг ты разочаруешься?
Я молчала, переваривая его слова. Всё это время я думала, что проблема во мне. Что я недостаточно стараюсь, недостаточно хороша. А оказывается...
— Дим, — начала я медленно, — если ты боишься быть собой со мной, значит, нам нужно работать над этим вместе. Но для этого ты должен перестать прятаться за воспоминания. Понимаешь?
Он кивнул.
— Я постараюсь. Нет, не постараюсь. Я просто перестану. Обещаю тебе. Больше никаких сравнений.
— И ещё кое-что, — добавила я. — Мне не нужна идеальность. Мне нужна честность. Если тебе что-то не нравится, говори прямо. Не через призму "а вот Лена". Просто скажи: "Света, может, попробуем приготовить борщ по-другому?" или "Мне кажется, светлые шторы подошли бы лучше". Я не обижусь. Но когда ты сравниваешь — я чувствую себя ничтожеством.
Дима встал, подошел ко мне, присел на корточки рядом со стулом. Взял мои руки в свои.
— Ты не ничтожество. Ты самое лучшее, что есть в моей жизни. И я идиот, что заставлял тебя в этом сомневаться. Прости меня, пожалуйста.
Я посмотрела на него. Видела искренность в его глазах, страх потерять меня.
— Хорошо, — тихо сказала я. — Но это последний шанс. Если начнется снова...
— Не начнется. Клянусь.
Курица в духовке зазвонила таймером. Я встала, выключила плиту. Дима обнял меня сзади, уткнулся лицом в мои волосы.
— Пахнет невероятно вкусно, — прошептал он. — Спасибо, что готовишь для меня. Для нас.
Мы поужинали молча, но это была другая тишина — не напряженная, а задумчивая. После еды Дима помыл посуду — сам, не дожидаясь просьб. А потом мы сидели на диване, и он рассказывал мне о работе, о новом проекте, о смешном случае с коллегой. Не упомянул Лену ни разу.
Прошло три месяца. Дима сдержал обещание. Больше я не слышала сравнений. Иногда он ловил себя на чем-то — я видела, как у него на губах замирает фраза, как он останавливается, качает головой и говорит что-то другое. Говорит правду.
А ещё он стал чаще благодарить. "Спасибо за ужин", "Спасибо, что выслушала", "Спасибо, что ты есть".
Однажды вечером мы сидели на балконе, пили вино и смотрели на закат. Дима обнял меня за плечи.
— Знаешь, — сказал он задумчиво, — мне стыдно вспоминать, каким я был. Как я мог быть таким слепым?
— Ты не был слепым, — ответила я. — Ты просто боялся. Люди делают глупости, когда боятся.
— Я больше не боюсь, — твердо произнес он. — Я знаю, что хочу быть с тобой. Просто с тобой. Без сравнений, без оглядок назад.
Я прижалась к нему, чувствуя тепло его тела.
— Я тоже хочу быть с тобой.
И в тот момент я поняла: иногда нужно не бояться поставить точку. Не бояться сказать "хватит". Потому что настоящая любовь — это не терпение унижений. Это взаимное уважение, честность и готовность меняться ради друг друга.
А призраки прошлого должны оставаться там, где им место — в прошлом.