Глава 1
Глава 15
— Ты… вы мне за всё ответите… оба…— слова, сказанные Владимиром в предсмертной агонии и записанные на телефон его невозмутимым душегубом, похоронным звоном стояли в ушах Нины. Внезапно у женщины началась истерика: она схватила мужа за джемпер и рванула на себя, крича:
— Глеб, любимый… что мы наделали?! Что?! Как жить теперь с этим?
Ответом ей была несильная, но чувствительная пощечина.
— Замолчи! Если бы ты не ныла каждый день, что у нас ничего нет, я бы сто раз подумал, прежде чем идти на такой шаг. Хочешь сказать, что ты белая и пушистая, а я – чудовище в человеческом обличье? ТЫ нашла этого «исполнителя», так что не смей делать вид, что на твоих руках нет крови! Усекла?
Нина мгновенно замолчала и дотронулась до щеки. Потом кивнула и обняла мужа, шепча:
— Мы с тобой теперь повязаны… до последнего вздоха. Это станет нашей общей тайной и умрет вместе с нами… А что делать с этим? — она ткнула на лежавшего без сознания Яковлева, которому Глеб разбил лицо. Он хотел переломать его, но в последний момент одумался: на них с Ниной и так есть отнятые жизни. Неизвестно еще, что с пацаном будет…
— Иди к машине, — приказал мужчина, и Нина послушно зашагала прочь.
Этот разговор состоялся между всеми участниками драмы уже после того, как были обнаружены тела супругов. Участь ребенка несчастных Кристины и Владимира ничуть не волновала Глеба:
— Ничего с ним не станется. Главное, что в живых остался, а что с ним сделает детдом, не моя забота.
Яковлев остался на той даче, которую после завершения следствия (дело классифицировали как нераскрытое) Глеб оформил на фиктивного покупателя. Нашел бомжа, который выглядел поприличнее, и уговорил того поставить подпись на документе о купле-продажи заброшенной дачи. Тело бомжа спустя полгода обнаружат в подвале того же дачного дома. Вердикт был короткий – отравление суррогатным алкоголем, и Глеб не беспокоился о дальнейшем. Митя пропил весь гонорар и с нетерпением ждал, когда про него вспомнит Нина. И она появилась, когда мужчина почти потерял надежду:
— Нинуся, я так хотел тебя увидеть! Как дела, моя хорошая? — слащавым тоном осведомился Яковлев. Нина поморщилась:
— Дел невпроворот. Что у тебя?
— Да мне как бы жить негде. И жрать хочется каждый день, понимаешь? — Яковлев заглядывал ей в глаза, как бы напоминая, что благодаря ему у нее с мужем наступила роскошная жизнь. Он видел, что супруги ездят на новенькой сверкающей иномарке, а зимой Нина не снимает с себя меховой полушубок.
Женщина холодно кивнула:
— Хорошо. Вот тебе на пару недель, мы потом с мужем к тебе заскочим. Смотри, не встреть нас пьяным в хлам.
— Да как можно? Я же ради вас на всё готов, — промурлыкал Яковлев и схватил деньги цепкой пятерней. — Разве не убедилась? Любого уберу.
Его последние слова не понравились Нине. Однако она заставила себя сдержаться и посмотрела на бывшего соседа, словно взвешивая что-то в голове. Митю такой взгляд Нины обычно напрягал. Каждый раз, когда она так смотрела на кого-то, с тем человеком что-нибудь случалось, причем нехорошее…
***
— Глеб, нам нужно срочно что-то делать с Митей. Чтобы не путался под ногами.
— Скажи ему, чтобы через неделю ехал на ту самую дачу. Дело для него есть.
По дороге Глеб рассказал, что оформил дачу на другого человека.
— И где он? — захлопала глазами Нина.
— В багажнике, — спокойно ответил супруг.
Нине стало страшно. Однако вместо дрожи в ней появилось чувство гордости: ее мужчина тоже способен на большие дела. Вон как легко и быстро решил несколько проблемных вопросов… как будто всю жизнь этим занимался.
***
— Ну вот, Митяй… будет тебе Коля другом, вместе будете жить в этом чудесном домике. Сделаете ремонт, как положено. Само собой, за работу заплачу. Хотите – деньгами, хотите – едой… или девок привезу, чтобы оттянулись как следует.
Манеры Глеба резко изменились, когда он сумел, подделав подпись о передаче агентства, прибрать к рукам бизнес бывшего друга. Мужчина быстро вошел во вкус больших денег, но это не означало, что ему досталось только готовое. Многому приходилось учиться на ходу, уволить несколько человек, которые были не в восторге от нового хозяина. Были и ситуации, которые чуть не похоронили его новое предприятие, но судьба была благосклонна к Наконечным. Через год после того, как Глеб стал официальным владельцем, случилось другое важное событие: родилась долгожданная дочь, которую счастливые родители назвали Яной.
Яковлев остался жить на даче, делая ремонт и следя за состоянием дома. Глеб сдержал слово: и деньги давал, и продуктами обеспечивал, и временами привозил девушек, чему Митя был рад до дрожи. Мужчина иногда боялся, что с таким режимом проживания вовсе перестанет чувствовать мужскую силу, но ему повезло. Случайные его любовницы не знали покоя несколько ночей подряд, и Яковлев сам потом звонил Глебу, чтобы тот забрал девиц – мол, насытился до следующего раза. Мите больше не хотелось куда-то бежать, суетиться. Одну семью он потерял, а вторую заводить не хотелось. Одному было спокойнее…
Его новый сосед, некий Коля, который с непонятной гордостью называл себя бомжом, прожил на даче недолго. В день, когда Яковлев уехал по поручению Глеба за стройматериалами, на даче появился сам Глеб. Принес с собой бутылку водки, мясную нарезку. При виде этого богатства Коля начал непроизвольно облизываться.
— Пей, отдыхай, — спокойно сказал хозяин дачи, усаживаясь за отдельный столик, на котором разложил какие-то записи в тетрадях. — Я чего сюда приехал? Пока Митяй в городе, тебе скучно будет, верно? Вот и подумал, что надо составить компанию. Специально для тебя собрал деликатесы.
Колю не нужно было уговаривать дважды. Он с жадностью начал есть тонко нарезанные куски мяса, запивая водкой из горлышка бутылки. Через четверть часа мужчина почувствовал себя сытым, пьяным и сонным. Глеб помог ему подняться и повел в сторону подвала…
— Куда ты меня тащишь? — запротестовал Коля. Впрочем, протестовал он слабо, и Глеб даже не обратил внимания на его слова. Во флигеле был подвал, который даже не начали приводить в порядок. Помещение полностью неотапливаемое, температура чуть выше, чем на улице. Там и предстояло остаться несчастному Коле. Убедившись, что мужчина спит, развалившись на стареньком диване, Глеб вернулся в дом, перенес в подвал всё, что было на столе.
Подойдя поближе к Коле, Глеб потянул его за руку, встряхнул:
— Колян, вставай. Просыпайся, спящий красавец.
Однако Коля не отвечал. На его лице не было ни кровинки, что Глеб отметил с особым удовлетворением.
— Ну что ж… прощай, мой временный друг и прикрытие… в любом случае, ты уходишь счастливым – сытым и пьяным, как всегда и хотел.
Тщательно убрав следы своего присутствия, Глеб уехал, стараясь не попадаться на глаза местным. Вернувшийся Яковлев даже не обратил внимания на тишину в доме.
— Спит, бедолага… или ушел. Впрочем, мне какая разница? Тоже пойду спать, устал, как собака…
Глеб ничего не стал скрывать от жены. Он получал какое-то извращенное удовольствие, следя за мимикой Нины. Как она замирала, потом почти переставала дышать, слушая подробности. Она уже давно знала, что от мужа можно ожидать чего угодно. Однако после рассказа о том, как Глеб избавился от бомжа, женщину затрясло.
— Я… как ты мог? — прошептала она в ужасе. — Зачем? Что он тебе сделал?
— В смысле – что сделал? — непритворно удивился Глеб. — Чтобы не начал болтать. Языки людям для чего нужны? Если хочешь знать, он хоть впервые в жизни наелся и напился от пуза. Он всегда говорил, что мечтает о такой легкой и безболезненной смерти. А я исполнил его мечту, что не так?
— Я ухожу от тебя, — Нина вскочила на ноги, собираясь пройти в спальню, чтобы собрать свои вещи. Однако увидела, как супруг аккуратно берет на руки спящую дочь и идет с ней на балкон, где стояла минусовая температура. Они еще не успели его утеплить, и Глеб лениво произнес:
— Иди, если хочешь. Яночка же перебирается на балкон.
Нина пришла в ужас и упала на колени перед мужем.
— Я никуда не ухожу… пожалуйста, не надо… ребенок тут ни при чем…
— Это моя дочь. Я имею право решать, жить ей или нет, — с таким же убийственным равнодушием проговорил Глеб.
— Нет, не надо. Я была неправа… прости меня, дорогой. Я больше никогда не скажу тебе слова против… только верни мою девочку, пожалуйста…
— Ну ладно, я тебя услышал. Если что, ты знаешь, какая участь ее ожидает. Не люблю, когда моя семья идет против меня.
С тех пор Нина только и делала, что воспитывала дочь в духе, который ее супруг считал правильным. В этом воспитании было множество запретов, были неимоверно высокие требования и подавляющая волю опека. Глеб считал свой метод воспитания и демонстрации отцовской любви единственно верным и не терпел другого мнения, отличного от его собственного. А Нина оставалась с ним сначала из страха, потом из понимания того, что она заслужила такое отношение. Потом пришло раскаяние в содеянном, но исправить она уже ничего не могла. Особенно, когда узнала, что маленького сына ее покойной подруги перевели в другой приют…
***
Когда Яна и Кирилл закончили читать дневник Нины, на обоих лица не было. Яна со слезами на глазах смотрела на мужа:
— Мне так жаль… лучше бы… они не были моими родителями…
— Прости, — Кирилл медленно встал с места и направился в другую комнату. — Мне нужно побыть одному… Не трогай меня, хорошо?
Он неслышно заперся в соседней комнате и просидел там в темноте, не выходя всю ночь. Перед глазами молодого мужчины мелькала вся его жизнь, проведенная в детдоме. Он мог бы расти вместе с братьями и сестрами, мог бы научиться что-то делать вместе с отцом, ездил бы с ним на рыбалку, учился бы водить машину, чинить ее… да мало ли чему можно научиться, если у тебя есть такой отец? А эти двое… те, которые называли его безродным нищебродом, не считали за человека до нападения Дениса на Яну… ведь это их рук дело, что он, Кирилл, даже не помнил имени отца и лиц обоих родителей. Выходит, он не Олегович (это отчество ему дали в честь старшего воспитателя детдома), а Владимирович… Нина нигде не упоминала фамилию мужа подруги, но наличие имени и обстоятельств смерти – это уже кое-что. Значит, можно обратиться в правоохранительные органы, чтобы они возобновили дело по вновь открывшимся обстоятельствам.
Кирилл не хотел никого видеть и закрылся в комнате. Однако рано утром он встал, когда Яна еще спала, тихо собрал свои вещи и ушел. Девушка обнаружила его исчезновение только тогда, когда пошла звать на завтрак. На тумбочке лежали ключи от Яниной квартиры и записка:
«Прости. После того, что я узнал, не могу больше с тобой оставаться. Ты не имеешь отношения к смерти моих родителей, но ты – дочь тех, кто сделал меня сиротой. Прощай и постарайся меня понять».
Подписи не было. Но Яна поняла только одно – она, благодаря бурному прошлому своих примерных, «любящих» родителей, осталась без семьи, без любимого человека. Того самого Кирилла, который так трогательно заботился о ней и старался быть для нее опорой.
— Дочка, ты почему так рано? Заявилась сюда ни свет ни заря, даже поздороваться не соизволишь, — недовольно сказала Нина, открывая дверь. Супруги были дома, решив устроить себе небольшой выходной. Бледное невыразительное лицо дочери и ее полный боли взгляд заставили обоих испытать сильный шок:
— Девочка, не молчи! — запричитала Нина, подходя ближе к Яне. — Что с тобой? Кирилл тебя обидел? Если да, я с ним поговорю. Так поговорю, что имя свое забудет!
— Так, как вы когда-то поговорили с его родителями? — сухим голосом спросила Яна. —Владимиром и Кристиной? Как папа говорил с бомжом Колей, чьи останки были найдены на нашей даче?
При этих словах Глеб и Нина смертельно побледнели и без сил рухнули на диван. Они не могли даже заставить себя сказать хоть слово в свою защиту. Яна не спрашивала, а уверенно обвиняла, и ее взгляд, полный скрытой боли и разочарования, говорил только о том, что она все ЗНАЕТ.
Только тут Нина обратила внимание, что в руках Яны то, что она мечтала и боялась уничтожить своими руками. Личный дневник Нины, полный таких подробностей самых черных страниц их семейной жизни, что, узнай об этом еще кто-нибудь, обходил бы супругов за километр, считая оскорбительным для себя находиться рядом с ними. Судя по реакции Глеба, он ничего не знал о той тетради…
Мужчина растерянно смотрел на шокированное лицо жены и тетрадь, которую дочь держала в руках. В глазах Нины это был не дневник, а меч Немезиды, готовый опуститься на шею гнусным преступникам. Однако, вопреки собственным ожиданиям, женщина не чувствовала никакого страха. Напротив, всё её существо переполняло небывалое чувство легкости, пусть даже такое иллюзорное, как сейчас.
— Что это? — в каком-то трансе спросил Глеб, показывая взглядом на тетрадь в руках Яны. Скрывать не было смысла, и Нина ответила:
— Мой личный дневник. Начала в те годы, когда… решили одним махом избавиться от всех проблем сразу…
Глеб мгновенно все понял. Он замер, и, когда посмотрел на дочь, казалось, что мужчина постарел на несколько десятков лет.
— Ты всё знаешь? — тихо спросил он. Яна медленно кивнула:
— Да… К сожалению… самым ужасным было то, что Кирилл узнал это вместе со мной. Он ушел от меня, не захотел больше жить под одной крышей с дочерью убийц его родителей. Я не могу винить его за это. Но я могу винить вас за то, что вы сделали… почему вы решили, что забрать чужую жизнь – это лучшее, что вы можете сделать в своей? Как вы можете после этого что-то говорить о доброте, чести, порядочности?
Яна кричала на них, не в силах сдерживаться. Глядя на полные чувства вины глаза родителей, девушка испытывала даже не гнев. Ее накрыли отвращение и разочарование, и это было больнее всего. Люди, которыми она гордилась и хотела быть для них хорошей дочерью, оказались обычными завистниками. Причем такими, что не глядя избавились от лучших друзей, прибрав к рукам их имущество и бросив их ребенка на произвол судьбы. Насколько Яна поняла по записям в дневнике, никто из них даже не поинтересовался, где и как рос малыш, что с ним случилось.
— Получается, всё, чем вы гордились – престижная школа, образование для меня, связи… это все было украдено у Кирилла? У меня все это было только потому, что вы отняли у его родителей и бизнес, и жизни? Вы меня сделали воровкой… и у вас хватало наглости обвинять моего мужа в том, что – сирота? Ничего, что по вашей вине?
Яна опустилась на стул, заливаясь слезами. Родители смотрели на нее в полной тишине, не решаясь ничего говорить. Девушка снова повернулась к ним:
— Пусть он знает про ваши «подвиги» из маминого дневника, но вы должны сами признаться в том, что натворили. Сами, ясно? Он так долго мучился, не зная, кому обязан тем, что с ним случилось… спасибо, мама, что попросила меня прибраться на даче… если бы не ты, я бы не стала туда лезть и что-то выяснять.
— Дочь, если ты так настаиваешь, мы готовы дать показания официально, перед полицией. Если бы ты знала, как я устала молчать об этом, — подала голос Нина. — Если честно, я рассчитывала, что мой дневник кто-нибудь найдет и узнает правду. Но я не думала, что этим человеком окажешься ты…
— Всегда знал, что ты, Нина, та еще дура, — беззлобно ругнулся Глеб. — Надо было вообще все изложить в книжке и опубликовать под соусом «Из личных мемуаров свихнувшейся от жадности бабы». Как думаешь, народ бы заценил?
— Не смешно, Глеб, — ледяным тоном ответила женщина. —Но что сделано, то сделано. Назад при всем желании не воротишь. Что ты хочешь сделать, Яночка?
— Пока не знаю, — плакала Яна. — Я все время думаю о Кирилле… о том, сколько горя мы ему принесли… из-за меня его чуть Денис не убил, потом появился тот чокнутый из автосервиса… теперь выясняется, что, если бы не наша проклятая семейка, он бы жил себе спокойно со своими родителями и ни о чем не беспокоился.
— Нам звонил сегодня Роман Ершов, — тихо сообщила Нина. — Объяснил, почему разорвал помолвку сына. Оказывается, он узнал про твою связь с Денисом и понял, что Виктор может пострадать, если вы поженитесь.
— Ну что сказать? — развел руками Глеб. — Он всегда был мужиком, умеющим просчитывать все комбинации. Понял, что такой брак ставит под удар его единственного сына, вот и подстраховался…
Однако через неделю Виктор Ершов позвонил Яне и предложил встретиться. Яна была удивлена его приглашением, но на встречу пришла. Виктор выглядел слегка помятым, но довольным жизнью:
— Я должен сказать тебе спасибо, что ты связалась с этим типом, Донцовым. Батя понял, что такое знакомство - это бомба замедленного действия, и принял меры. Пусть это будет между нами, но… в общем, батя помог Денису покинуть этот бренный мир. Чтобы никто не лез ко мне с требованиями платить по счету.
Яна усмехнулась. Сейчас ей было плевать и на Донцова, безвременно почившего, и на Ершовых, и на собственных родителей. Единственный человек, который ее волновал, был Кирилл, от которого не было новостей уже почти десять дней. В автомастерской, где раньше работал Кирилл, девушка застала Алексея, которого с ложечки заботливо кормила беременная Таня.
— Кирюха? Сто лет уже не видел. Один раз написал, что больше ничего в жизни не хочет, и пропал, — сообщил Алексей с набитым ртом.
— Знаешь, где он? — тихо спросила Яна, не сводя с парня горящих глаз. Тот кивнул:
— Он может быть только у себя дома. Киря всегда был тот еще домосед.
— А у него может быть другая девушка? — Яна спросила это таким тихим голосом, словно ей самой было неловко за собственные слова. Алексей громко рассмеялся:
— У него? Другая? Такого быть не может, он всегда говорил только о тебе.
Яна поняла, что должна найти супруга. Что бы ни случилось, она хотела быть рядом с ним и разделить его участь, какой бы она ни была.
Найдя дом, о котором ей говорил Алексей, девушка тихо поднялась по ступеням на нужный этаж и нажала на кнопку звонка.
— Кто там? Я ничего не заказывал, уходите, — ответил из-за двери Кирилл. Когда Яна повторно позвонила, мужчина раздраженно открыл дверь и замер при виде жены:
— Что ты здесь делаешь, как ты меня нашла?