Итак, мы остановились на том, что для решения проблемы деструктивного поведения ребёнка в школе мы, по совету педиатра, обратились к профессионалу, а именно - к детскому нейропсихиатру.
Ну а диванные комментаторы остановились на отдельном эпизоде, приведённом для демонстрации того, с чего всё начиналось, заключив из него, что мы с ребенком неадекваты, и нам не место ни в школе, ни в обществе. Тем, кто сам никогда не сталкивался с ситуацией, когда твоему ребенку плохо и кажется, что весь мир угрожающе надвигается, подобно чёрной грозовой туче, трудно понять реальные ощущения.
Хочу дать совет мамам детей, не вписывающихся в стандартные рамки, имеющих отклонениями в развитии, не таких, как все:
- любите своих детей, невзирая ни на что, материнская любовь и забота могут свернуть горы (для "диванных комментаторов" поясню: это не про нападки на всех без разбора в стремлении постоять за свою "кровиночку" и не про вседозволенность, а про то, что только любящая мама способна помочь своему ребёнку преодолеть жизненные трудности);
- не слушайте злых людей, эгоистично и бездумно настраивающих на том, что при малейших отклонениях от общепринятых стандартов детей следует изолировать от общества (желательно вместе с родителями, чтобы уж до кучи), запереть дома, напичкать психотропными медикаментами, а следуйте исключительно рекомендациям квалифицированных специалистов для того, чтобы максимально адаптировать ребенка к жизни;
- верьте в своего ребёнка, ни в коем случае не считая его ни человеком второго сорта, ни ущербным, ни божьей карой. Вера и поддержка родителей придают ребёнку силы и стремление бороться и становиться лучше.
После обследования у детского нейропсихиатра моему сыну был поставлен диагноз СДВГ - синдром дефицита внимания и гиперактивности смешанного типа. Так мы получили объяснение, что проблемы поведения нашего ребёнка в школе обусловлены не некультурностью и недостатками воспитания, а гиперактивностью, из-за которой ему трудно сидеть на месте на протяжении продолжительного времени, импульсивностью, провоцирующей на перебивание говорящего, выкрикивание ответа до того, как будет полностью сформулирован вопрос или задача, невнимательностью, вызванной трудностями с концентрацией внимания на деталях и вызывающей ошибки при выполнении задач. Общую картину дополняла заниженная самооценка (с учётом живости и общительности ребёнка об этом никто даже не догадывался), которой сопутствовали максимализм и завышенные требования малыша к самому себе. Оказалось, что источником гнева и негативных эмоций, периодически захлёстывавших нашего сына и причинявших ему массу неудобств и неприятностей, являлось прежде всего его внутреннее недовольство самим собой.
С причинами и определениями разобрались. Но остался вопрос: и что теперь? Как с этим жить дальше?
Первым делом мы, конечно же, спросили, не может ли врач прописать нам каких-нибудь волшебных пилюль, которые бы мигом всё исправили и устранили. Доктор терпеливо разъяснила нам, что медикаментозная терапия с использованием психотропных средств назначается только в случае, если иные, немедикаментозные, методы не оказывают должного эффекта. Кроме того, эти лекарства могут вызывать массу побочных реакций, поэтому с ними лучше не торопиться и не усердствовать, особенно если дело касается ребёнка. Поэтому была назначена индивидуальная психотерапия и когнитивно-поведенческая терапися с применением специальных игровых техник для регулирования активности и поведения (мы ведь помним, что ребёнку на момент обращения к специалисту было всего шесть лет).
При этом доктор сказала, что мы вовремя обратились, так как в младшем школьном возрасте больше вероятность успешной коррекции поведения. И ещё мне запала в душу фраза: "Обратившись за помощью для вашего ребёнка, вы спасли мир от одного потенциально озлобленного взрослого в будущем". И был приведён пример того, как на светофоре резко останавливаются машины, и задняя слегка упирается бампером в переднюю. Из переднего автомобиля выскакивает водитель с перекошенным от злости лицом и бейсбольной битой и начинает с воплями наносить удары по задней машине, хотя та даже не причинила никаких видимых повреждений при контакте. Этот озлобленный человек с большой долей вероятности является бывшим ребёнком, испытывавшим проблемы с доминированием своих эмоций, которому в своё время никто не помог научиться с ними правильно обращаться. И это не единичный пример. Если присмотреться, в жизни нередко встречаются взрослые, вымещающие в агрессии свой давний детский дискомфорт. Зачастую они это делают совершенно неосознанно.
На первых порах нейропсихиатр занималась с ребёнком сама во время часовых сеансов с разной регулярностью: иногда раз в неделю, иногда раз в две недели, ввиду большой загруженности и неоднородной приоритетности (мы иногда встречали в коридоре других юных пациентов нашего доктора, глядя на некоторых из них, мы понимали, что то, что казалось нам большой проблемой, по сравнению с этим почти не проблема вовсе, так что мы вздыхали, но с пониманием относились к переносу сеансов). Занятия доктор проводила наедине с ребёнком, родители должны были ждать в коридоре. На сеансах терапии они играли, рисовали и беседовали. Вроде бы обычные занятия, но они были настолько умело направлены, что после них ребёнок выходил притихшим, задумчивым, вдохновлённым и загадочно сообщал, что доктор научила его направлять мысли в правильном направлении, чтобы в школе на него не ругались. Во все тонкости занятий нас не посвящали, но эффективность была налицо. Правда, не всегда её хватало надолго, но всё-таки создавалось ощущение, что лёд тронулся, и мы на правильном пути.
Между тем в обычной жизни мы стали более строго следить за режимом и внутренней дисциплиной.
- Распорядок дня в дни школы по-прежнему ежедневно выдавался ребёнку на листочке-схеме (об этом я уже рассказывала ранее). Это было чрезвычайно полезно, поскольку ребёнок точно знал, что с ним будет происходить.
- Я сама стала стараться стать более дисциплинированной и избавиться от хронической привычки опаздывать. Со старшей дочерью я вечно либо прилетала в последний момент, либо опаздывала на несколько минут, так что я написала доверенность на маму одноклассницы, и она, если что, меня подстраховывала, забирая на выходе из школы обеих девочек и дожидаясь меня. Обычно моё опоздание не превышало 5-10 минут, но с учётом того напряжения, которое испытывал мой младший сын в первые месяцы школы, сам факт отсутствия мамы при выходе из школы мог стать для него трагедией.
- Время отхода ко сну было строго регламентировано, так как, во-первых, ребёнок вставал рано и, пребывая целый день в состоянии повышенной активности, к вечеру сильно уставал, а во-вторых, если он вовремя не отправлялся в кровать, у него происходило сильное перевозбуждение. Он, конечно же, пытался возражать, как и все дети, что ещё не время. Однако тут вопрос даже не обсуждался: в 9 вечера ребёнок отправлялся в кровать, и я каждый вечер перед сном читала ему книгу. Это был заведённый ритуал, который соблюдался всегда и везде, в том числе в поездках. Этот ритуал способствовал душевному равновесию ребёнка.
- Мы стали более внимательно следить за тем, что ребёнок смотрит по телевизору, а также что смотрим мы, когда он находится рядом, стараясь избегать того, что могло его сильно впечатлять и возбуждать.
- Мы, родители, стали следить за собой, чтобы не повышать голос при взаимодействии с ребёнком. Я-то сама не люблю криков, а муж мой крикун ещё тот. Нейропсихиатр нам доходчиво объяснила вредоносное действие крика, так что папа стал стараться сдерживаться.
В качестве спорта в первом классе мы остановились на фехтовании, так как командные виды спорта с мячом вроде футбола или волейбола ребёнок отверг изначально, регби ему нравилось до первого матча (когда началась куча-мала в борьбе за мяч, он просто тихо выполз из-под заварухи, а после матча заявил, что больше заниматься регби не хочет). Бассейн тоже не прошёл из-за неудачного пробного занятия, где малыша без предупреждения кинули в глубокий бассейн без нарукавников, он ушёл под воду, инстинктивно вынырнул, перепугался, рассердился и сказал, что ноги его в бассейне больше не будет. С фехтованием до поры до времени сложилось, там к нему относились по-доброму, хоть и строго, и он это чувствовал и ценил. Тренировки мы никогда не прогуливали, чтобы не сбивать устоявшийся распорядок.
Всё потихоньку двигалось вперёд, но я по-прежнему жила в обнимку с телефонной трубкой, так как школьная учительница продолжала звонить и писать по поводу и без повода. (Предвосхищая новую волну обвинений в предвзятости и неуважении к учителю, сразу скажу, что учителей я уважала и уважаю всегда. Просто в данном случае нам попалась неопытная учительница, которая просто не знала, как взаимодействовать с моим сыном, особенно после того, как изначально контакт не сложился, и требовала от меня выдать ей готовые решения. А у меня на тот момент тоже не было готовых решений, я действовала отчасти по наитию, руководствуясь собственными соображениями и материнским инстинктом, а также рекомендациями психотерапевта. Так что никакой личной неприязни и позиции типа "яжемать".)
В общем , потихоньку дожили до зимы, благополучно провели новогодние праздники, февральский карнавальный период, и тут нагрянул ковид, школа закрылась, а вслед за ней и все остальные учреждения и заведения, и начался локдаун...
Но это отдельная история, и я расскажу её в следующий раз.
P.S. Заранее прошу прощения за продолжительные перерывы между статьями. Дело в том, что эти воспоминания даются мне с трудом. Времена были непростые, сил и выдержки на них ушло немало, к тому же разум из соображений самосохранения постарался запрятать самые болезненные моменты глубоко -глубоко.
#дети
#родители
#гиперактивность