Сразу хочу отметить, что мои статьи-воспоминания про бурное начало школьной жизни младшего ребёнка, который оказался гиперактивным, носят сугубо личный характер и не являются ни рекомендациями по лечению СДВГ, ни медицинскими отчётами. Я просто описываю свои эмоции, впечатления, наблюдения о ситуации, с которой нам пришлось столкнуться.
Первые статьи (их можно посмотреть здесь) вызвали живой и неоднозначный отклик и множество комментариев. Особенно активно бушевали "диванные эксперты", записавшие, не разбираясь, и меня саму, и моего сына в категорию неадекватов. Честно говоря, такое море слепой людской злобы огорчило меня и даже заставило сомневаться в целесообразности продолжения. Но всё же я решила продолжить рассказ, поскольку есть люди, кому интересен и может пригодиться наш опыт.
Итак, мой любознательный и непоседливый шестилетка пошёл в первый класс в сентябре 2019 года. В его классе в общей сложности было 12 детей. Он моментально подружился с одноклассниками, завоевав их симпатии благодаря своей фантазии и доброте. Однако привыкнуть к школьным порядкам оказалось не так просто.
- Во-первых, гиперактивному ребёнку было трудно усидеть на месте на протяжении длительного времени.
- Во-вторых, у него были завышенные до максимума требования к себе и чрезмерно заниженная самооценка (это мы выяснили уже после того, как обратились к специалисту).
- Ну а в-третьих, к сожалению, основная учительница, возможно, из-за недостатка опыта, оказалась не готова к взаимодействию с "нестандартным" учеником. В результате изначальный контакт у них не сложился. Она не знала, как с ним обращаться и чуть что повышала голос, он от этого моментально закрывался в своей "скорлупе" и переставал воспринимать то, что она рассказывала на уроке. В результате, по сути, в первые месяцы многое приходилось осваивать заново дома при выполнении домашних заданий. При этом ребенок заявлял, что не помнит, как зовут основную учительницу (однако имя второй учительницы - строгой, но справедливой, "которая никогда не кричит" - чудесным образом запомнилось буквально с первого дня школы).
Мы записались на приём к детскому нейропсихиатру, а пока ждали своей очереди на консультацию, стали пытаться помогать ребёнку адаптироваться своими средствами, опираясь на собственную интуицию. В частности, я нашла удачное решение для наглядного приучения моего первоклассника к распорядку дня. Выяснив, что в классе висят большие настенные часы, я стала рисовать сыну схемы всего дня, в которых вместо цифрового обозначения времени было расположение стрелок на циферблате часов.
График дня начинался с подъёма и завтрака.
Далее следовал циферблат со стрелками на отметке 8.30, когда начинался учебный день.
Я запросила в школе распорядок уроков, перемен, обеда и включила его в схему с изображениями часов в начале и окончании активности (урока, перемены, обеда) и пиктограммой с её изображением и/или подписью печатными буквами.
Эти схемы были моей "мамской" находкой. Они сработали на "ура" и впоследствии получили одобрения и у специалиста во время консультации. Каждый день я клала сыну в рюкзак новый экземпляр схемы дня (упарившись рисовать её каждый день, я просто сделала копии и, при необходимости, обновляла или дополняла пиктограммы), а он следил за положением стрелок на часах в классе и отмечал галочками пройденные этапы. Так ему было проще понимать, сколько осталось до конца урока, а также что его ждёт в течение дня. Схемы придавали моему юному школьнику большую уверенность. В "плохие дни", то есть когда его захлестывали эмоции, он отмечал (а чаще зачёркивал) на схеме те уроки, на которых ему было некомфортно. Эти отметки помогали и мне лучше отслеживать ход школьных будней, протекавших без моего присутствия.
Ещё одно очень важное достижение, которого удалось добиться в тот сложный период адаптации к школьной жизни: ребёнок приучился честно рассказывать обо всём. В любых отношениях родителей с детьми очень важно доверие. В ситуации хрупкости и при наличии каких-то проблем это важно вдвойне. Сын регулярно рассказывал мне про свой день, при этом мне удалось внедрить в его сознание, что он должен рассказывать мне только правду - хорошую или плохую, но правду. Ведь только зная, что он честно рассказывает мне обо всём, я, при необходимости, могу ему помочь. И оказалось, что шестилетний ребёнок всё прекрасно понял и усвоил. Привычка говорить правду родителям сохранилась у него до сих пор. (Чему я несказанно рада.)
Продолжение следует...